— Я подумаю, как это организовать, — кивнул подчинённый и, поняв, что разговор окончен, вышел из кабинета.
Глава 3
О том что год будет не очень урожайным, стало понятно еще зимой. Зима выдалась не слишком холодной — температура редко опускалась даже до минус десяти градусов — однако ветренной и малоснежной.
Вообще, Серов не переставал поражаться тому, насколько некоторые вещи абсолютно неважные для человека из двадцать первого века, являются определяющими в других жизненных обстоятельствах. Собственно, в этом ничего нового не было — «бытие определяет сознание», тут с классиком не поспоришь — однако интересно было наблюдать сдвиг этого самого сознания на собственной шкуре.
Кто, живя в огромном мегаполисе обращает внимание на зимние погоды? Выпавший снег оперативно чистится коммунальщиками — ну, во всяком случае, так должно быть — и редко вызывает что-то кроме раздражения. Температура упала — всего лишь повод «подкрутить» обогреватель и натянуть термобелье. Ветер? Зашел в метро — там всегда хорошая погода.
В средневековье же все не так. Люди напрямую зависят от прихотей погоды, от того сколько будет дождей, жарко будет или холодно и так далее. Неудачное сочетание природных факторов может легко привести к неурожаю и голоду, который в общем-то случается не так чтобы и редко.
Даже с учетом достаточно благоприятного климата — по ощущениям Серова в северо-восточной части Вольных Баронств он примерно соответствовал по температурам югу Украины, Молдавии или даже северу Болгарии — неурожайным выходил в среднем каждый пятый год, а раз в пятнадцать-двадцать лет стабильно случался большой голод. И это при том, что тут было вдосталь земли для обработки, на севере же неудачные года случались еще чаще — раз в три года, примерно, а большой голод — раз в десять, и тогда с севера начинался настоящий исход бегущих куда глаза глядят землепашцев. Большинство из них никуда в итоге не доходили, ведь все было против них: местные помещики были против и пытались перехватывать убегающих по дороге; активизировались разного рода разбойники, чаще всего из тех же крестьян доведенных до отчаяния и готовых буквально убить за кусок хлеба; да и сил на то чтобы преодолеть расстояние в 200–300 километров зачастую у людей уже не было. И тогда обочины дорог обильно покрывались телами умерших в дороге бедолаг, а до самих Баронств доходили только единицы.
И все предзнаменования говорили, что урожай в этом году, не смотря на все усилия Серова, будет плохим.
— Капитан, — в кабинет графа ворвался Реймос, едва не сорвав дверь с петель. Управляющий, премьер-министр, как его мысленно называл Серов, за последние пару лет несколько заматерел, завел себе целую группу заместителей по разным хозяйственным направлениям, обзавелся небольшим брюшком — женитьба подействовала — и стал меньше суетиться, а больше думать. Поэтому такое стремительное его появление говорило о том, что случился какой-то серьезный форс-мажор.
— Только что прискакал человек с юга, от Барьера. Там какая-то хрень вылезла с той стороны непонятная. От нее растения начали гнить и умирать. Надо что-то срочно делать, спасать посевы иначе жрать будет в следующем году нечего!
— Так, — Александр рукой остановил взволнованного, раскрасневшегося подчиненного и, указав ему на стул, попытался перевести разговор в конструктивное русло. — Давай с начала и поочерёдно. Что вылезло? Как оно влияет на растения? Сколько уже мы потеряли? Что там люди?
Реймос замолчал на несколько секунд, структурируя информацию у себя в голове, а потом предложил.
— А давай я бойца сюда позову. Его и поспрашиваешь, какой смысл пересказывать, когда есть первоисточник.
Долго принесшего дурную весть гонца ждать не пришлось, он был тут же в замке на первом этаже. Явно уставший, весь запорошенный дорожной пылью боец уже через несколько минут предстал перед очами графа и принялся рассказывать о последних событиях.
Началось все шесть дней назад после большой грозы, ночью пронесшейся над графством, поломав десятки старых деревьев и повалив часть только-только проросшей зелени на полях. Сначала никто не придал этому значения — ну гроза и гроза — обычное в общем-то дело в начале лета. А через пару дней, люди начали замечать, что скотина вдет себя как-то нервно, собаки лают незатыкаясь, да и люди тоже начали что-то чувствовать, спать хуже и вообще нервозность повысилась. На этом месте Александр усмехнулся, знаем мы, мол, как люди могут впадать в коллективный психоз без явной на то причины. Впрочем, тут видимо повод был. А на четвертый день крестьяне обнаружили, что зеленеющие на полях посевы начали чернеть прямо на стебле хотя, вроде, ничего не предвещало беды. Тут уж совсем стало не до смеху: за свой урожай крестьянин и убить может, не зря потрава посевов повсеместно считалась тяжелейшим преступлением, не уступающим убийству или разбойничеству. Ведь чаще всего — это то же убийство только медленное и мучительное, через голод.
В общем, не сумев справиться со всем происходящим народными методами, покумекав и сложив все происшедшее в кучу, местные решили отправить гонца за помощью в столицу, посчитав, что там люди более образованные, маги, опять же есть, может помочь смогут. Чуть больше суток боец, меняя лошадей, практически без отдыха скакал в Александров и вот он здесь.
— Понятно, что ничего не понятно, — кивнул граф, выслушав сбивчивый рассказ человека, который и сам то мало что понимал. — Нужно ехать смотреть, что там на месте происходит. Ариена нужно брать, это явно по его части.
— Я отдам распоряжения, — кивнул Реймос. Он немного успокоился и вновь перешел в «рабочее состояние», поняв, что пока ничего страшного не случилось. — Кого еще возьмешь?
— Мушкетеров выгуляю, — принял спонтанное решение Серов. — Будет им заодно и внезапная проверка боеготовности. Опять же мало ли что там случилось, может действительно военная сила понадобится.
Мушкетерами граф называл свою отдельную роту вооруженную, что характерно, мушкетами. Ну то есть не то, чтобы Александр действительно мог классифицировать получившееся у них оружие как мушкет, но в представлении попаданца тот должен был выглядеть примерно так. Ну а рота мгновенно стала именоваться мушкетерской, тем более что для мобильности Серов посадил ее на лошадей, превратив в таких себе драгун — едящую пехоту — и образ стал совсем полным. Ведь Д’Артаньян сотоварищи были представителями именно этого рода войск.
Дорога на юг графства в отличие от почти достроенного тракта на Берсонзон, качеством своим не отличалась. К сожалению, на то, чтобы перестроить сразу все дороги в государстве золота у Александра откровенно не хватало. Тем более, что он хоть и привык называть свое графство «маленьким» на практике, оно было уже весьма солидным территориальным образованием. По прикидкам самого Серова с севера на юг выходило где-то сто тридцать-сто сорок километров, а с запада на восток — около сотни, что давало площадь явно побольше какого-нибудь Люксембурга, где-то на ровне с Черногорией. А это, с какой стороны не посмотри, уже не мало.
За сутки добраться до Харовки — именно так называлось село, находящееся на самом юге графства, буквально в нескольких сотнях метров от Барьера — у большого отряда конечно не получилось. Даже не смотря на отсутствие приключений — по пути им только несколько купеческих возов встретилось — двигаться со скоростью одиночного курьера конная сотня конечно не может, поэтому на место попали только утром третьего дня.
