— Вот, значит, какова ваша благодарность за откровенность.
— Я как раз думаю над тем, чем вызвана ваша откровенность.
— У меня нет сомнений, мистер Мейсон, что вы умеете правильно оценить характер человека и догадаться, что заставило его действовать так или иначе. Моя откровенность была выражением признания вашего ума, умения преодолевать трудности и добиваться своего. Вы умеете оказывать на людей моральное давление и знаете, как сломить сопротивление. Вы наверняка заметили, что я сражаюсь какое-то время, а затем уступаю — внезапно и с хорошей миной, словно придумав другую тактику, которую я решила попробовать.
Мейсон кивнул в знак согласия.
— У меня типично женский характер, а в вас есть что-то, что восхищало меня когда-то в моем муже. Вы сильная личность, вы так же, как он, преодолеваете препятствия и сопротивляетесь ударам судьбы. Я боролась какое-то время с мужем, потом сдалась. Я сдалась и вам, выложив на стол свои карты. Я была откровенна.
— Шокирующе откровенны, — признал Мейсон. — У вас в сумочке лежал револьвер, когда вы пришли вчера в мой кабинет?
— Не говорите глупостей.
— Был?
Она хотела что-то сказать, а потом посмотрела ему прямо в глаза.
— Был.
— Какого калибра?
Она слегка заколебалась, но ответила:
— Тридцать восьмого.
Мейсон рассмеялся.
— Вы мне не верите?
— Мне кажется, что это был тридцать второй, — сказал он. — Что вы с ним сделали?
— Выбросила.
— Куда?
— Туда, где его никто не найдет.
— Почему?
— По очевидным причинам. В моей квартире убит человек. Очень вероятно, что меня будет допрашивать полиция. Человеку с вашим умом я, наверное, не должна объяснять подробности.
— Спасибо. — Мейсон отодвинул кресло и поднялся. — Спасибо за то, что вы ответили на мои вопросы. Мне неприятно, что ничего не могу предложить взамен. Впрочем, я могу сообщить кое-что любопытное для вас.
— Что именно?
— Вы были когда-нибудь в квартире своего мужа?
— Нет.
— Но вы знаете, где она находится?
— Да.
— Она обставлена с безупречным вкусом. Только человек с большим художественным вкусом или профессиональный дизайнер по интерьерам мог бы это сделать.
— К чему вы клоните?
— На окнах квартиры жалюзи. Когда мы с Полом были у вашего мужа, он пережил из-за нас несколько неприятных минут. Вероятно, он почувствовал необходимость дружеского совета. Я заметил, что он подошел к одному из окон, выходящих во двор, и сделал вид, что смотрит наружу, приподняв жалюзи таким образом, чтобы кто-то, живущий на противоположной стороне, мог заглянуть внутрь. Через несколько минут зазвонил телефон, и ваш муж провел загадочный для непосвященного разговор.
В ее глазах появился интерес.
— Я тогда сказал Полу, что у вашего мужа беспокойный характер, и с таким темпераментом он непрерывно ведет борьбу с самим собой. Если бы квартиру обставлял он сам, она вряд ли бы производила впечатление такой удивительной гармонии.
— Следовательно? — спросила Хелен Ридли.
— Вы прекрасно знаете, что игрок не всегда должен говорить ясно и определенно, чтобы дать вам подсказку, иногда достаточно одного подмигивания, — пожал плечами Мейсон.
Мейсон кивнул Дрейку и направился к дверям. Хелен Ридли поднялась и пересекла комнату, чтобы подать ему руку.
— Вы очень умный человек, мистер Мейсон, и боюсь, что очень опасный противник.
— Почему вы относитесь ко мне как к противнику?
Она хотела что-то сказать, но сдержалась и улыбнулась:
— Я вовсе не хочу этого. Я говорила только о возможностях. Рада была видеть вас. До свидания. А ваш друг, мистер…
— Дрейк, — подсказал Пол.
— Я благодарна вам за сотрудничество, мистер Дрейк.
— Сотрудничество? — удивился детектив.
— За то, что не перебивали нас, — она снова улыбнулась. — До свидания.
Глава 14
Мейсон вошел в свой кабинет, бросил шляпу на стол и повернулся к Делле Стрит:
— Соедини меня как можно скорее с Гарри Гуллингом. И скажи, что новенького?
— Пришла почта. — Делла уже крутила диск телефона. — Много писем. Два или три — те, что сверху, — посмотри прямо сейчас.
— Хорошо. — Мейсон взял из пачки три верхних письма и просмотрел. — Я отвечу телеграммой.
Наконец Делла соединилась с заместителем окружного прокурора. Мейсон взял трубку.
— Алло, мистер Гуллинг?
— Добрый день, мистер Мейсон, — в голосе Гарри Гуллинга было меньше тепла, чем в звуке кубиков льда, звенящих в замороженном бокале. — Мне неприятно, что вы проигнорировали мой ультиматум.
— О чем вы говорите, черт возьми? — Мейсон вынул из кармана часы. — Ведь еще только без трех двенадцать.
— Да? — спросил Гуллинг.
— А моя клиентка явилась в полицию.
— Она не явилась, а была доставлена, — едким тоном поправил Гуллинг.
— Вы о чем говорите?
— У вас, конечно, найдется какое-нибудь очень хитрое объяснение, старательно обдуманное на тот случай, если бы ей не удалось исчезнуть. Однако, мистер Мейсон, если вы намереваетесь играть в азартные игры, то должны принять во внимание тот факт, что азартные люди очень часто проигрывают.
— Я ничего не понимаю.
— Я говорю вам о риске, на который вы пошли.
— Я нисколько не рисковал.
— Это вам так кажется. Во всяком случае, вы проиграли. А когда человек ставит на карту свое будущее и проигрывает, я называю это азартной игрой. Но вы, конечно, можете называть как хотите и действовать по своему усмотрению.
— Мне кажется, что если вы все проверите, то выясните, что задолго до двенадцати Ева Мартелл приехала в Управление полиции на такси, за которое сама заплатила, и заявила, что приехала добровольно, — сказал Мейсон.
— Она действительно появилась в Управлении полиции, но не приехала на такси. Ее привез один наш сотрудник на патрульной машине, случайно схвативший ее, когда она на такси проезжала мимо своего дома, где снимает квартиру с Корой Фельтон. А ехала она в направлении аэропорта.
— Ничего подобного. Такси было на пути в полицию.
— Конечно, — сказал Гуллинг. — Именно так она и заявила нашему сотруднику. Но водитель такси этого не подтвердил. Она ехала в противоположном направлении.
— А что говорит таксист?
