Мэй Бигли беззаботно рассказала Большому жюри обо всем, кроме того, что знала. Она утверждает, что содержит приличный пансион и соблюдает все требования, установленные законодательством. Никогда в жизни она не видела Еву Мартелл, а тем более не сдавала ей номер.
При очной ставке с водителем такси, который вез Еву Мартелл и заявил, что получил вызов к пансиону Мэй Бигли и оттуда забрал мисс Мартелл, задержанную потом полицией, мисс Бигли воспользовалась различными уловками, начав с простого заявления, что водитель такси ошибается. Она утверждает, что поблизости расположено много пансионов, и каждый человек может без труда вызвать такси по любому адресу, а затем ждать напротив двери, даже если и не живет там. Она готова поспорить с членами Большого жюри, что могла бы вызвать такси на адрес заместителя окружного прокурора, появиться перед его дверьми в ту минуту, когда подъедет такси, и, надевая перчатки перед дверьми дома, создать у водителя впечатление, будто провела там всю ночь. Это, как подчеркнула мисс Бигли, было бы для нее особенно приятно.
Ходят слухи, что ее показания вызвали улыбки у присяжных, а заместитель окружного прокурора Гарри Гуллинг, представлявший прокуратуру на заседании, был явно раздражен ответами Мэй Бигли. Говорят также, что свидетельнице многократно угрожали обвинением в даче заведомо ложных показаний, что не произвело на мисс Бигли ни малейшего впечатления.
Что касается обвинений, выдвинутых против двух главных подозреваемых, то мистер Гуллинг сухо подчеркнул, что, согласно данным под присягой показаниям Евы Мартелл, она не расставалась с Адель Винтерс ни на минуту в течение всего дня, когда было совершено преступление. Мистер Гуллинг сообщил, что Роберт Хайнс был убит из револьвера, который бесспорно принадлежал Адель Винтерс и который, согласно показаниям свидетеля, Адель Винтерс постаралась затем спрятать в мусорном бачке у одного из отелей в центре города вскоре после стрельбы. В момент ареста при ней был найден бумажник Хайнса, а убийство совершено в квартире, которую в то время занимала Адель Винтерс. Если, сказал Гуллинг, Перри Мейсон найдет какое-то объяснение этим фактам и докажет невиновность своих клиенток, “то мы можем выбросить вон все учебники по праву, отдать Перри Мейсону ключи от тюрьмы и снабдить его клиентов лицензиями, дающими право на отстрел по меньшей мере одной жертвы в день”.
В кулуарах суда не является тайной то, что тут дело идет об уже давно ведущейся яростной борьбе. Мистер Гуллинг известен как главный стратег окружной прокуратуры. Известно и то, что он решил прижать Перри Мейсона. Гарри Гуллинг редко появляется в суде, но среди адвокатов пользуется славой человека очень умного и цепкого, владеющего энциклопедическими знаниями права.
Как сторона обвинения, так и сторона защиты выразили желание как можно быстрее провести процесс. Гуллинг уже предложил ориентировочную дату сразу же после завершения слушания другого дела. Заместителю окружного прокурора хочется закончить дело об убийстве Хайнса так, чтобы уже не осталось юридических препятствий для возбуждения дела против Перри Мейсона как соучастника после события преступления. Предполагают, что…»
Мейсон не стал даже переворачивать страницу. Он сложил газету, отодвинул ее в сторону и повернулся к Делле Стрит:
— Делла, я хочу, чтобы ты написала одно письмо.
Она открыла блокнот и приготовила карандаш.
— Это письмо не нужно печатать на машинке, — предупредил Мейсон. — Оно должно быть написано от руки на надушенном листе бумаги и адресовано мне. Пиши: «Уважаемый мистер Мейсон, надеюсь, что я поступила правильно, заявив судье, что никогда в жизни не видела Евы Мартелл. Все произошло так быстро, что у меня не было времени посоветоваться с вами, и я не была уверена в том, что мне нужно говорить в такой ситуации. Однако я вспомнила, что, когда мы виделись с вами в последний раз, вы сказали, чтобы я поместила ее в том номере, где… Наверное, будет лучше, если дальше я напишу все нашим шифром».
Делла Стрит подняла на адвоката удивленные глаза.
— Теперь давай разработаем шифр, с которым никто не сможет разобраться, — предложил Мейсон.
— Я думала, что эксперты смогут расшифровать любой.
— Конечно, могут, — лукаво подмигнул Мейсон. — При условии, что текст имеет хоть какой-нибудь смысл. Заполни оставшееся место буквами и цифрами, разделив их на группы по пять знаков. Смотри, чтобы в каждой группе были и цифры, и буквы. Когда закончишь, подпиши это письмо «Мэй» и принеси мне.
— Без фамилии?
— Без фамилии — только «Мэй».
— Шеф, ради бога, что ты задумал? Подделываешь доказательства? Влипнешь с этим по самую шею! Или решил засунуть ее в петлю?
— Там будет видно, — улыбнулся Мейсон. — Когда напишешь письмо, сходи в банк и возьми семьсот пятьдесят долларов наличными. И постарайся, чтобы почерк был явно женский.
— Писать на какой-нибудь специальной бумаге? — спросила Делла.
— Думаю, что Мэй воспользовалась бы бледно-розовой или какой-нибудь в этом роде. Купи пачку. И не забудь о духах!
— Не забуду. Я сразу же возьмусь за это дело, — заверила она и вышла из кабинета.
Минут через десять в дверь кабинета Мейсона постучали условным стуком Пола Дрейка. Адвокат открыл дверь, ведущую из его кабинета прямо в общий коридор.
— Доброе утро, Пол. Что нового?
— Много чего, — ответил детектив. — Когда я пришел на работу, то обнаружил целую кучу информации.
— Что-нибудь важное?
— Думаю, что чертовски важное, Перри.
Дрейк подошел к большому мягкому креслу и занял в нем излюбленную позу — перекинул ноги через один подлокотник и оперся спиной на другой.
— Есть одна странная вещь, — сказал детектив. — Я получил эту новость прямо из полиции и понятия не имею, что это может значить.
— Выкладывай.
— Ты знаешь, что теперь банки незаметно записывают номера всех крупных купюр, которые выдают? Об этом обычно не говорят, но если кто-то просит крупные купюры, то банк записывает их номера. Конечно, незаметно для клиентов. Например, стодолларовые банкноты, лежащие в ящике банковского кассира, все переписаны по номерам сверху вниз. Человек, потребовавший тысячу стодолларовыми банкнотами, получает десять лежащих сверху, и, когда он выходит из банка, кассир вычеркивает десять номеров в списке. Таким образом, они знают, кто получил эти десять стодолларовых бумажек.
— Разумно, — кивнул Мейсон.
— В том бумажнике Хайнса лежала двадцать одна стодолларовая банкнота, — продолжал Дрейк. — Я не думаю, чтобы полиция уже проследила историю этих денег, да и вряд ли они это сделают, потому что деньги получены из разных источников. Но дело в том, что десять из них, Перри, от Орвила Л. Ридли.
— О черт, правда?
— Ага.
— Так… — сказал Мейсон. — Когда начинаешь смотреть на дело с этой стороны… Пол, попробуем проверить этого Ридли. Где он находился в тот момент, когда было совершено убийство? Мы ведь знаем, что он болезненно ревнив и…
