— Зачем?
— Я протестую против этого вопроса как несущественного, недопустимого в качестве доказательства и не имеющего отношения к делу, — заявил Гуллинг.
Судья Линдейл явно заинтересовался. Он склонился в кресле вперед и неотрывно смотрел на свидетельницу.
— Если я правильно понял, то вы дали разрешение мистеру Хайнсу пользоваться своей квартирой, дали ему ключи и вдобавок поручили найти женщину, которая была бы абсолютно похожа на вас, взяла бы ваше имя и стала бы жить в вашей квартире? — уточнил судья.
— Не во время этого разговора, Ваша честь, — возразил Гуллинг. — Это поручение стало результатом многих разговоров.
— Суд хотел бы услышать ответ на поставленный вопрос, — объявил судья Линдейл. Он был раздражен.
— Так, в общем-то, выглядела наша договоренность, — призналась Хелен Ридли.
— А мистер Мейсон задал вопрос, почему такая договоренность была достигнута?
— Да, Ваша честь, — поддакнул Мейсон.
— Именно против этого я и протестую, Ваша честь, — сказал Гуллинг. — Потому что эта договоренность была достигнута раньше, во время предыдущих разговоров и не имела ничего общего с разговором, в котором было дано разрешение на пользование квартирой. Позволю себе заметить, Ваша честь, что защите удалось начать обсуждение этих аспектов во время перекрестного допроса только благодаря технической формальности. Мне кажется, что не стоит этим больше заниматься и углубляться в них во всех деталях.
— Да, — кивнул судья Линдейл. — Я считаю, что обвинитель прав… с формальной точки зрения. Но Суд хотел бы все же узнать, почему в квартире вместо свидетельницы поселилась другая женщина и стала ее изображать.
— Она не стала ее изображать, Ваша честь, — заявил Гуллинг.
— В таком случае что же это было? — спросил судья.
— Это была только передача квартиры в субаренду.
— Ну, ну, — буркнул судья Линдейл. — Женщине, которая выглядела совершенно так же, как свидетельница, и вдобавок стала представляться именем свидетельницы?
— Да, Ваша честь.
— Если это не является изображением другого человека, то что же тогда является? — спросил судья. — Однако Суд ограничит вопросы защиты только темами, поднятыми во время допроса, который проводила сторона обвинения. Продолжайте, мистер Мейсон.
— Вы заявили, что не видели Роберта Доувера Хайнса в день убийства, третьего числа текущего месяца.
— Не видела.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— Где вы были в половине первого в этот день?
— Я… была на обеде.
— Одна?
— Протестую. Вопрос несущественный, недопустим в качестве доказательства и не имеет отношения к делу, — вмешался Гуллинг.
— Ну что ж, — вздохнул судья. — В принципе, мы могли бы принять этот протест чисто технически. Разве что свидетельница обедала с покойным Хайнсом. Я думаю, что вы не предполагаете этого, мистер Мейсон?
— Нет, Ваша честь. Я хочу только проверить, что делала свидетельница от обеда до момента совершения преступления. Думаю, что это вполне разумный перекрестный допрос свидетельницы, которая заявила, что не видела покойного в день убийства.
— В какое время было совершено убийство? — спросил судья Линдейл.
— В промежутке от без пяти два до двух пятнадцати, — ответил Гарри Гуллинг.
— Очень хорошо, — сказал судья. — Это всего двадцать минут. Думаю, что можно спросить свидетельницу о том, где она находилась, начиная с двенадцати тридцати на основании ее заявления о том, что она не видела Хайнса в течение всего дня.
— Вы закончили обед около половины второго? — спросил Мейсон.
— Да, сэр.
— И куда вы пошли?
Она беспомощно посмотрела на Гуллинга.
— Несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу, — механически сказал Гуллинг. — Перекрестный допрос ведется неправильно.
— Протест отклоняется.
— Я… пошла в один ресторан.
— Вы уже пообедали, — заметил Мейсон. — Вы пошли в этот ресторан, чтобы с кем-нибудь встретиться?
— Да.
— И этим человеком был Роберт Хайнс?
— Да.
— Вы с ним виделись?
— Нет.
— Вы разговаривали с ним по телефону?
— Я разговаривала с ним в тот день, но раньше.
— Вы разговаривали с ним после половины второго?
— Нет.
— Вы звонили ему по номеру, который он вам дал?
— Да.
— Это был номер квартиры в «Сиглет-Мэнор» — той, второй квартиры?
— Да, так мне кажется.
— Номер телефона квартиры, которую снимала Карлотта Типтон?
— Да, думаю, да.
— Вы когда-нибудь встречались с Карлоттой Типтон?
— Как бы это сказать… я видела ее один или два раза. По-моему, я ехала с ней в лифте.
— Вы имеете в виду в лифте в «Сиглет-Мэнор»?
— Да.
— Когда вы отправились в ресторан в день убийства в поисках Роберта Хайнса, у вас имелись основания считать, что он придет на обед именно в этот ресторан?
— Да.
— Однако вы не пытались с ним связаться после половины второго?
— Нет.
— Это довольно позднее время для обеда, не так ли?
— Ну… я надеялась, что он, возможно, все-таки будет там.
— Вы рассчитывали на это?
— Можно сказать и так.
— Но если бы вы пришли туда раньше, то вы наверняка застали бы его там?
— Да, мне кажется, что так.
— Вполне обоснованно можно предположить, что вам потребовалось встретиться с Хайнсом, потому что во время вашего обеда в другом ресторане что-то случилось, так?
— Ваша честь, я протестую, — выкрикнул Гуллинг. — Это просто вывод.
— Это вывод не свидетельницы, а стороны судебного процесса, — усмехнулся Мейсон.
— Вдобавок, — сухо заметил судья Линдейл, — этот вывод очевиден для Суда. Мистер Гуллинг, вы позволите нам продолжать допрос свидетельницы без бесчисленных протестов с вашей стороны? Это ведь еще не процесс перед присяжными, и мы можем позволить себе избежать некоторых технических формальностей.
— Я снимаю вопрос, — сказал Мейсон. — У меня еще только один или два вопроса к миссис Ридли. Вы дали какие-то деньги Хайнсу во время упомянутого ранее разговора?
— Да.
— В стодолларовых банкнотах?
— Сто- и пятидесятидолларовых.
