— Я бы добавил к этому списку Артура Кловиса, — заметил Мейсон. — Мне кажется, у него все-таки был ключ. Каждый раз, когда в разговоре с ним я затрагивал эту тему, он впадал в панику. Но как это установить, Пол?
— Можно, конечно, что-нибудь придумать и обыскать его квартиру, но это опасно. К тому же если у него и был ключ, то он от него уже избавился.
— А как насчет Хелен Ридли? — спросил Мейсон. — Мы не знаем, где она находилась в момент убийства. Она говорит, что искала Хайнса в ресторане, не застала его там и попробовала разыскать по телефону. Предположим, она разговаривала с Карлоттой и та сказала ей, что Хайнс пошел в квартиру. Нет, Карлотта не сказала бы этого… Если задуматься, Пол, то очень многие люди не могут точно сказать, что они делали между часом сорока пятью и двумя пятнадцатью.
Дрейк согласно кивнул.
— Это вовсе не облегчает моего положения, — слова Мейсона прозвучали мрачно. — Полиция не оставит меня в покое из-за того, что спрятал Еву Мартелл, зная, что она, возможно, связана с убийством. И Мэй Бигли они не оставят в покое из-за того, что сделала ложное заявление, не ведет толком журнал регистрации постояльцев и еще и является сообщницей… Слушай, Пол, вот что мне нужно. Отправь человека с видом мастерового в дом Артура Кловиса. Есть у тебя сотрудник с подходящей внешностью? Пусть наденет рабочий комбинезон, возьмет сумку с инструментом и обойдет несколько квартир, громко объявляя, что работает в мастерской по изготовлению ключей и собирает для переделки старые ключи. Вели ему, чтобы платил пять центов за штуку.
— Но ведь нельзя сделать новый ключ из старого, Перри. Ты сам отлично знаешь об этом.
— Я-то знаю, — подмигнул Мейсон. — А Кловис — мечтатель. И не слишком быстро соображает. Поставь себя на его место. Мужчина, который выглядит как обычный слесарь, звонит в двери и говорит, что собирает старые ключи. У него открытая сумка, до половины набитая старыми ключами, и он платит по пять центов за штуку. Предположим, у Кловиса есть ключ, который прожигает у него дыру в кармане. Теперь есть шанс от этого ключа избавиться. Он не будет тратить время на расспросы этого человека. Бросит ключ в сумку, возьмет свои пять центов и решит, что ему здорово повезло. Проблема решена!
— Что у моего парня должно быть в сумке? — спросил Дрейк. — Мне не удастся быстро собрать много ключей…
— Положи в сумку немного гаек, — сказал Мейсон. — Или чего угодно, лишь бы грохотало и звенело.
— Хорошо, Перри, я попробую. Может, и сработает.
— Тебе нужно будет заняться этим сразу же, — сказал Мейсон, посмотрев на часы. — Время летит чертовски быстро.
— Могу устроить это за час…
— Это очень долго, — перебил Мейсон. — Даю тебе полчаса.
— Если бы я сказал, что мне нужно полчаса, ты потребовал бы, чтобы я управился за пятнадцать минут. Выпусти меня отсюда, Делла, я возьмусь за работу, пока он не придумал еще чего-нибудь.
Дрейк больше не казался медлительным и не растягивал слова, наоборот, его длинные ноги шагали очень быстро. Он пересек кабинет и резко распахнул дверь. Когда Пол Дрейк исчез за дверью, Мейсон посмотрел на секретаршу и сказал:
— Ты можешь не ждать, Делла.
— Я останусь на работе, — улыбнулась она. — Может быть, у тебя появится какая-нибудь новая идея.
— Хотелось бы, — невесело усмехнулся адвокат. — Есть в этом деле какой-то очень важный момент, который все время ускользает от меня.
Мейсон вновь принялся мерить кабинет шагами.
— Шеф, я слышу звонок в приемной, ответить?
— Если это клиент, скажи, что меня нет.
Делла прошла в приемную и через минуту вернулась:
— Это Кора Фельтон, шеф. Говорит, что должна обязательно что-то с тобой обсудить, и это очень важно. Я переключила ее на твой аппарат.
Мейсон поднял трубку телефона, стоявшего у него на письменном столе.
— Алло, Кора, что случилось?
— Извините, мистер Мейсон, мне так неудобно. Я…
— Все в порядке. Я все равно сижу здесь и работаю над делом.
— Нет, я не это имела в виду. Мне неудобно из-за того, что случилось.
— Что именно?
— Боюсь, я поступила неправильно, попросив, чтобы вы защищали тетку Адель. Я говорила вам, что ей не всегда можно верить, но не предполагала, что она может пойти на…
— Говорите сразу, в чем дело, — перебил Мейсон. — Не надо оправдываться и извиняться.
— О, мистер Мейсон, я даже не знаю, как вам сказать…
— Просто скажите.
— Я только что была у тетки Адель, мне выдали пропуск. Она сказала мне, что то, что она говорила вам раньше, было неправдой. То есть не совсем правдой.
— О чем?
— О бумажнике Хайнса.
— Вы что, хотите сказать, что она взяла бумажник у мертвого Хайнса, когда осматривала тело? — застонал Мейсон.
— Я… я не знаю, мистер Мейсон.
— Что именно она сказала вам?
— Что взяла бумажник позже. Все происходило так, как она вам говорила, но бумажник она нашла тогда, когда вернулась в квартиру. Мы с ней говорили о том, как вы великолепно ведете дело, о вашем отношении к нам. Она расплакалась и сказала, что чувствует себя ужасно.
— Где вы сейчас? — спросил Мейсон.
— В магазине, приблизительно в двух кварталах от ратуши.
— Возьмите такси и приезжайте ко мне в контору, — потребовал Мейсон. — Успеете, если поторопитесь. Я должен поговорить с вами до того, как предстану перед Большим жюри.
Он положил трубку и повернулся к Делле Стрит:
— Хорошенькие дела! Ты слышала наш разговор?
— И даже застенографировала.
— Молодец! Я… Делла, кто-то стучит в дверь.
Стучали в дверь личного кабинета Мейсона, которая открывалась прямо в общий коридор. Мейсон кивнул Делле Стрит, и секретарша пошла открывать дверь. Это оказалась Мэй Бигли.
— Знаете, мистер Мейсон, я ни за что на свете не сделала бы этого, — взволнованно заговорила она. — Но мне… вручили повестку, мне предстоит снова предстать перед Большим жюри, и со мной разговаривал мистер Гуллинг…
— Садитесь, пожалуйста, — предложил Мейсон. — И что вам сказал Гуллинг?
— Что у него есть все необходимые доказательства, подтверждающие, что вы разместили Еву Мартелл в моем пансионе. Он обещал не принимать в отношении меня никаких мер, если я скажу правду. Сказал, что в таком случае у меня не отнимут лицензию и не обвинят меня в соучастии. Они будут считать, что я действовала под вашим давлением. Он сказал, что все будет в порядке, меня не обвинят в даче ложных показаний и ни в чем другом.
— Что вы ему ответили? — спросил Мейсон.
— Я посмотрела ему в глаза и сказала: я не понимаю, мистер Гуллинг, как вы можете предлагать нечто подобное. Вы должны знать, что женщина в моем положении не может позволить себе лгать. Если бы я когда-нибудь раньше видела Еву Мартелл или мистер Мейсон приводил бы ее ко мне, то я сказала бы вам об этом.
