Глава 32
Крайт кружил по округе в поисках дома. Ему не требовалась роскошь или великолепный вид из окон. Он удовлетворился бы любым скромным жилищем.
Некоторые люди работали в Лос-Анджелесе, но предпочитали жить в куда более спокойном округе Орандж. У кого-то, возможно, рабочий день начинался рано, а потому выезжать приходилось в пять утра.
Проезжая по ухоженной улочке, вдоль которой выстроились определенно богатые дома, он заметил модно одетую молодую пару. Укрывшись от дождя большими зонтами, они шли от небольшого, но очень красивого дома к стоящему на подъездной дорожке «Лексусу».
И мужчина, и женщина несли по брифкейсу. И их решительный вид показывал, что они не позволят дождливой погоде охладить их энтузиазм. Им просто не терпелось с головой окунуться в авантюры делового дня.
Он решил, что видит перед собой агрессивных сотрудников какой-нибудь корпорации, стремительно поднимающихся по ступенькам служебной лестницы, мечтающих об угловых кабинетах и опционах. И пусть Крайт не одобрял их материализма и приоритетов, он счел возможным оказать им честь посещением их дома.
Несколько кварталов проехал следом. Когда убедился, что они прямиком направляются к автостраде, вернулся к их дому, припарковался прямо перед ним.
Ночь ещё не начала уступать место дню, темнота пока не сдавала своих позиций, но в доме не светилось ни одного окна. По возрасту хозяева были слишком молоды, чтобы иметь детей-подростков, но даже самые жадные скряги в такой час не оставили бы маленьких детей дома без присмотра. Крайт решил, что они бездетные, и похвалил их за это.
Он направился к парадной двери, вошел. Постояв с минуту в темной прихожей, прислушиваясь к тишине, нарушаемой только шумом дождя по крыше, понял, что в доме он один.
Тем не менее, включив свет, обошел все комнаты. Действительно, детей у хозяев не было. И кровать в спальне для гостей стояла незастеленной: никто посторонний в доме не жил.
Крайт разделся догола и засунул мокрую одежду в мешок для мусора, который нашел в одном из шкафчиков в ванной, примыкающей к большой спальне. Принял горячий душ и, пусть марку мыла он не одобрил, почувствовал себя посвежевшим.
Из стенного шкафа с мужской одеждой достал кашемировый банный халат, который пришелся ему впору.
В доме пахло лимонным освежителем воздуха, но не для того, чтобы скрыть какой-то неприятный запах. Во всяком случае, Крайт его не унюхал. Порядок и чистота, царящие в доме, не вызвали у него нареканий.
Босиком и в халате он перенес пластиковый мешок с одеждой, пистолет-пулемет «Глок», «Локэйд» и другие вещи на кухню. Помимо мобильника и «Глока», все оставил на угловом столике.
Сел за кухонный стол, «Глок» положил на соседний стул, чтобы был под рукой, набрал на мобильнике и отослал кодированное сообщение с просьбой прислать полный комплект одежды, включая и обувь. Они знали и его размеры, и предпочтения.
Другой седан с новой электронной картой заказывать не стал. Кэрриер теперь знал о возможности спутниковой слежки и второй раз не попался бы на этот крючок.
Крайт также попросил сообщить ему о месте, где «Эксплорер» в последний раз простоял больше пяти минут.
Собрав всю нераспечатанную корреспонденцию, которая лежала на столике у двери, он перенес ее на кухонный стол и вскрыл все конверты, с тем чтобы побольше узнать о своих хозяевах.
Звали их Бетани и Джеймс Вальдорадо, работали они, судя по всему, в инвестиционном банке «Лиуард кэпитал». «Лексус» взяли в лизинг, на их банковских счетах лежали приличные деньги, они выписывали журнал «О».
Им пришла открытка от друзей, Джуди и Френки, которые в настоящий момент отдыхали во Франции. Какая-то фраза в тексте на открытке Крайту решительно не понравилась, но Джуди и Френки на какой-то период находились вне его досягаемости.
Как только он закончил с почтой, ему захотелось горячего шоколада. Он нашел все необходимое, включая банку с какао-порошком высокого качества.
Теперь он чувствовал себя совершенно спокойным. Ему требовалось побыть какое-то время в этом уютном доме, поразмышлять.
Тостер Бетани и Джима с четырьмя широкими щелями годился и для оладий, и для блинов, но
Крайт предпочел свежий белый хлеб с корицей и изюмом.
Достал из холодильника масло и поставил на стол, чтобы оно чуть размякло.
Когда аромат корично-изюмного гренка начал наполнять кухню, он налил в кастрюльку молока, поставил на маленький огонь.
Дом. В мире, предлагавшем самые разные приключения и ощущения, всё-таки оставалось место и для дома.
И когда, окончательно разомлев, он начал напевать себе под нос что-то веселенькое, за спиной раздался женский голос:
— Ох, извините, я и не знала, что у детей гость.
Улыбаясь, но более не напевая, Крайт отвернулся от плиты.
Незваной гостьей оказалась миловидная женщина лет шестидесяти с небольшим; ее мягкие седые волосы напоминали голубиные крылья. Ярко-синие глаза вопросительно смотрели на него.
Она была в черных слаксах и синей, под цвет глаз, блузке, которую женщина заправила в слаксы, сшитые по фигуре, тщательно выглаженные.
Должно быть, зонтик и плащ она оставила на переднем крыльце, прежде чем открыть дверь своим ключом.
Ее улыбке в отличие от Крайта недоставало уверенности.
— Я — Синтия Норвуд.
— Мама Бетани! — воскликнул Крайт и сразу понял, что его догадка верна. — Как приятно познакомиться с вами. Я столько о вас слышал. Я — Ромул Кадлоу и так смущен. Вы словно сошли со страниц модного журнала, а я... — он указал на кашемировый банный халат, — ...в таком виде! Вы, должно быть, подумали, как Бетани и Джим могли позволить спать под их крышей такому чудовищу!
— Нет, нет, ну что вы! — поспешила заверить его Синтия. — Это мне нужно извиняться за то, что я так внезапно ворвалась сюда.
— Вы не способны на то, чтобы ворваться, миссис Норвуд. Вы впорхнули, как танцовщица.
— Я знала, что дети уехали на работу, и подумала, что они забыли погасить свет.
— Готов спорить, не в первый раз.
— И не в сотый, — кивнула она. — Остается только гадать, каким бы был их счет за электричество, если бы я не жила на другой стороне улицы.
— У них очень трудная работа. Столько нужно держать в голове. Не знаю, как же они с этим справляются.
— Я о них тревожусь, — кивнула Синтия. — Сплошная работа, никаких развлечений.
— Но им нравится, знаете ли. Нравится отвечать на все новые вызовы.
— Похоже на то, — согласилась она.
— Это же счастье — заниматься работой, которую любишь. Так много людей всю жизнь занимаются ненавистным им делом, вот что ужасно.
