– Вы сказали – свидетель? – Из уст Раго это прозвучало как «швидетель».
– Кто он? – потребовал Корби. – Откуда он взялся?
– Это женщина, и живет она в Нью-Йорке. Мистер Гудвин, который беседовал с ней, полностью убежден в ее искренности и благонадежности, а мистеру Гудвину трудно угодить. Вероятность того, что ее показания можно опровергнуть, ничтожна. Вот все, что я…
– Не понимаю, – развел руками Веттер. – Если у них есть такой свидетель, почему нас до сих пор не арестовали?
– Потому что она еще не обращалась в полицию. Там про нее ничего не знают. Пока. В любую минуту ее могут найти или она сама обратится в полицию. Если так случится, то уже совсем скоро и вы, и я будем отвечать на вопросы полицейских. Если вы откажетесь от беседы со мной или меня не удовлетворят ваши ответы, я буду вынужден сам сообщить мистеру Делани о существовании свидетельницы. Скажу откровенно: я предпочел бы до этого не доводить. Услышав ее показания, мистер Делани уже не будет с нами таким любезным и внимательным, как вчера. Я хочу задать вам несколько вопросов.
– Кто она? – снова потребовал Корби. – Где ее найти?
– Ничего не выйдет, – покачал головой Вулф. – Я не собираюсь раскрывать вам ни ее имени, ни адреса. Я вижу, что вы мне не верите, мистер Корби, и вы, мистер Гриффин. Но подумайте сами, с какой стати я вздумал бы вызывать вас сюда и ставить перед столь неприятным фактом, как не для того, чтобы найти истину? Как и вы, я предпочел бы оставить все как есть, примирившись с версией полиции о неизвестном злоумышленнике, который проник в палатку сзади, но, увы, теперь это невозможно. Да, вы вправе подозревать и меня с мистером Гудвином, и мы готовы ответить на ваши вопросы. Главное, что один из нас – убийца, так что в наших общих интересах следует постараться, чтобы беседа получилась продуктивной.
Гости переглянулись. Правда, совсем не так, как пять минут назад. Теперь в их взглядах читались сомнение, подозрительность и настороженность, да и выражения лиц стали далеко не дружелюбными.
– Не понимаю, на что вы рассчитываете, – возразил Гриффин. – Все мы держались вместе, и все знаем, что случилось. И мы уже слышали, что каждый из нас говорил.
– Дело в том, что мы исходили из той версии, которая исключала нашу причастность к преступлению. Теперь все изменилось. У одного из нас есть пятно в биографии, в котором и кроется разгадка совершенного вчера злодеяния. Я предлагаю начать с того, что каждый из нас расскажет о себе сам. Начнем с меня. Родился я в Черногории, где и прошло мое детство. В шестнадцать я решил, что пора посмотреть мир, и за четырнадцать лет объехал почти всю Европу, пожил в Азии и немного в Африке, испробовав себя на самых разных поприщах. В Америку я приехал в тысяча девятьсот тридцатом году и, будучи не без гроша в кармане, приобрел этот дом и стал частным сыщиком. Я получил американское гражданство. О Филипе Холте я впервые услышал два года назад, когда на него пожаловался Фриц Бреннер, мой дворецкий и повар. Единственная моя причина питать к нему неприязнь – отнюдь не достаточная, чтобы испытывать желание убить его, – была устранена, когда он согласился не приставать более к мистеру Бреннеру, если я дам согласие выступить с речью на вашем чертовом пикнике. Мистер Гудвин?
Я повернулся лицом к публике:
– Родился в Огайо. Окончил среднюю школу, наилучших успехов добился в геометрии и регби, отучился с почетом, но без отличия. Выдержал две недели в колледже, решил, что зря трачу время, приехал в Нью-Йорк, устроился охранником, вступил в перестрелку, ухлопал двоих, уволился, был представлен Ниро Вулфу, который поручил мне разовое задание, справился с ним и принял приглашение мистера Вулфа поступить к нему на постоянную работу. И до сих пор работаю у него. Лично меня домогательства Холта по отношению к Фрицу Бреннеру больше забавляли, чем обижали. Больше с мистером Холтом меня ничто не связывало.
– Вы можете позже расспросить нас, – предложил Вулф. – Теперь ваш черед, мисс Корби.
– Что ж… – Флора запнулась, посмотрела на отца, который согласно кивнул, перевела взгляд на Вулфа и продолжила: – У меня довольно короткая биография. Родилась в Нью-Йорке и никогда из него не уезжала. Мне двадцать лет. Филипа Холта я не убивала. У меня и причин-то никаких не было. – Она пожала плечами. – Что еще?
– Прошу прощения, – вмешался Гриффин. – Если то, что сказал Вулф, – правда и очевидец на самом деле существует, то полиция раскопает все. Например, о вас с Филом.
– Что вы имеете в виду? – нахохлилась Флора.
– Точно не знаю. Просто я слышал кое-какие сплетни, но и полиция наверняка до них докопается.
– К чертям все сплетни! – взорвался Дик Веттер, и елея в его голосе как не бывало.
– Сплетни от меня не зависят, – ответила Флора, бросив взгляд на Вулфа. – Ни для кого не секрет, что Фил Холт был… словом, он любил женщин. А я женщина, и мне Фил никогда не нравился. Если можно воспользоваться вашим словом, то ко мне он тоже приставал. Он был очень назойливым.
– Он домогался вас? – уточнил Вулф.
– Наверное. Но между нами никогда ничего не было. Хотя порой он бывал несносным.
– Но причин убивать его у вас, по вашим словам, не было?
– Господи, нет, конечно! Девушка не убивает мужчину лишь за то, что он не верит ей, когда она говорит «нет».
– «Нет» в ответ на что? Предложение выйти замуж?
– Послушайте, – вмешался отец Флоры, – вы взяли ложный след. Все знают, как Фил Холт относился к женщинам. Он никогда не предлагал ни одной из них выйти за него замуж. И не предложил бы! Моя дочь достаточно умна и разумна, чтобы постоять за себя, но она никогда не всадила бы спящему нож в спину. – Он повернулся к Гриффину. – Премного благодарен, Гарри.
Коротышка и ухом не повел.
– Все равно бы это выплыло наружу, Джим, – сказал он. – Я решил, что лучше мы покончим с этим сразу.
Вулф в упор посмотрел на Корби:
– Разумеется, у меня возникает вопрос: как далеко способен зайти отец, чтобы избавить дочь от слишком назойливого ухажера?
– Ерунда! – фыркнул Корби. – Моя дочь способна сама постоять за себя. Если вам нужна причина, из-за которой я мог бы убить Фила Холта, вы должны быть поизобретательнее.
– Я постараюсь, мистер Корби. Вы президент вашего профсоюза, мистер Холт также занимал в нем ответственный пост, а сейчас первые полосы газет пестрят заголовками о финансовых аферах, которыми занимались многие профсоюзы. Нет ли у вас или не было ли у мистера Холта причин опасаться расследования?
– Нет. Пусть расследуют все, что хотят.
– Вас не вызывали к прокурору?
– Нет.
– А мистера Холта?
– Нет.
– А других руководителей вашего профсоюза?
– Нет. – Одутловатая физиономия и лысина на голове Корби порозовели. – Вы опять идете по ложному следу.
