– Мистер Бано? Я Ниро Вулф. Рад вас видеть, сэр.
Я чуть не упал. Вулф терпеть не может здороваться за руку и крайне редко удостаивает кого-либо подобной чести. Устроившись в кресле, он посмотрел на Бано с таким умильным видом, словно готов был завилять хвостом.
– Слушаю вас, сэр.
– Боюсь, мне придется огорчить вас, – вздохнул Бано. – А мне бы не хотелось вас огорчать. Скажите, этот джентльмен, – кивок в мою сторону, – Арчи Гудвин?
– Да, сэр, это он.
– Значит, я огорчу и его, но ничего поделать не могу. Я имею в виду трагическое происшествие во время вчерашнего праздничного пикника. Судя по сообщениям газет, полиция исходит из версии, что убийца проник в палатку сзади и скрылся тем же путем. Час назад я звонил на Лонг-Айленд, чтобы поинтересоваться, нет ли новостей, и мне ответили, что все остается по-прежнему. – Бано прокашлялся; у меня руки чесались схватить его за тощую шею и хорошенько стиснуть. – В тех же газетах сказано, что вас с мистером Гудвином тоже вызывали на допрос, и это вынуждает меня сделать вывод, что мистер Гудвин не поставил вас в известность о беседе с моей супругой, которая сидела в машине позади палатки. Я находился среди зрителей и слушал вашу речь, которая была прервана криком из палатки. Когда началось столпотворение, я с трудом пробился сквозь толпу к нашему «плимуту», сел в него и уехал. Я не люблю шум и суматоху. Только дома жена сказала мне о разговоре с мистером Гудвином. Она предпочитает не отвлекать меня, когда я за рулем. Она сказала, что мистер Гудвин подошел к ней и обратился в открытое окно. Он спросил…
– Прошу прощения, – перебил Вулф, – ваше обвинение, что мистер Гудвин не поставил меня в известность об этой беседе, беспочвенно. Он мне все рассказал.
– Что? – вскинулся Бано. – Рассказал?
– Да, сэр. Если позволите…
– Значит, вам известно, что моя жена абсолютно твердо уверена, что за время речей никто не заходил в палатку сзади? Никто, кроме вас и мистера Гудвина? Ведь она именно это ему сказала!
– Да, я знаю. Но если вы…
– И вы не сообщили в полицию?
– Нет еще. Я бы хотел…
– Тогда у нее нет выбора. – Бано встал. – Это еще хуже, чем я ожидал. Она должна немедленно сообщить в полицию. Какой ужас! Человек вашего положения, да еще и другие… Ужасно, но долг есть долг. Закон прежде всего. – Он повернулся и зашагал к двери.
Я вскочил со стула. Мне ничего не стоило сграбастать его и скрутить в бараний рог, но меня остановило выражение на лице Вулфа. На его лице отчетливо отразилось облегчение. Он даже выглядел довольным. Я стоял и таращился на него, забыв закрыть рот, пока не хлопнула входная дверь. Я вышел в прихожую, убедился, что Бано ушел и не забыл свою шляпу, запер дверь и вернулся в кабинет.
– Никак, у нас радость? – осклабился я. – Не желаете поделиться?
Вулф с шумом втянул в себя воздух и выдохнул.
– Возможно, ты прав, – изрек он. – В жизни я еще столько не унижался. Выпрыгивал из шкуры при каждом телефонном звонке. А ты заметил, как быстро я снял трубку, когда ты позвонил в оранжерею? Боялся, черт подери, боялся даже дойти до термального помещения, чтобы полюбоваться на Renanthera imschootiana! Теперь мы, по крайней мере, знаем, на чем стоим.
– Угу. И где скоро очутимся. Будь я на вашем месте, то задержал бы его хотя бы для того, чтобы сказать…
– Замолчи!
Я повиновался. Порой я и сам понимаю по его тону, что лучше оставить Вулфа в покое; а самым безошибочным признаком этого я считаю такое его состояние, когда он откидывается на спинку кресла, плотно зажмуривает глаза и начинает поочередно втягивать и вытягивать губы. Вперед-назад, вперед-назад… Это означает, что его мозг уже перескочил через звуковой барьер. Однажды, во время особенно трудного случая, Вулф просидел так целый час, беспрерывно шевеля губами. Я смирно сидел за столом, решив, что нужно держаться ближе к телефону.
На этот раз Вулфу хватило восьми минут. Возможно, он боялся, что часа у него нет. Вулф раскрыл глаза и выпрямился:
– Арчи, он сказал тебе, где находится его жена?
– Нет, он мне вообще ничего не сказал. Должно быть, приберегал для вас. Насколько я знаю, она могла сидеть за углом в аптеке, ожидая его сигнала, чтобы позвонить в полицию.
Вулф хмыкнул:
– Тогда нужно срочно убираться отсюда. Я хочу выяснить, кто из них убил Холта, прежде чем нас арестуют. Мотив и улики могут подождать. Сейчас главное – изобличить убийцу и передать его в лапы Делани. Где Сол?
– Дома, ждет инструкций. А Фред и Орри…
– Нам хватит одного Сола. Позвони ему. Скажи, что мы выезжаем к нему. А где может проходить та встреча, на которую поехал мистер Веттер?
– Полагаю, на студии.
– Вызови его. Если мисс Корби там, то и ее тоже. И пригласи всех остальных. Ты должен найти их раньше, чем до них доберется мистер Делани. Они должны незамедлительно собраться у Сола. Как можно скорее. Скажи, что они смогут лично задать вопросы свидетельнице и что дело отчаянной срочности. Если кто-нибудь заупрямится, я сам поговорю…
Я уже снял трубку и набирал первый номер.
Глава 6
С той минуты, как все собрались и Вулф взялся за дело, он потратил всего четверть часа, чтобы изобличить убийцу. Мне – при удаче – на это понадобилось бы пятнадцать дней. Если вы любите шарады, то, пожалуйста, откиньтесь на спинку кресла и начинайте поочередно втягивать и вытягивать губы. Посмотрим, сколько времени потребуется вам на разгадку. Кстати, все по-честному, ведь вы знаете ровно столько, сколько знали к тому времени Вулф и я. Причем задачу я вам упрощаю: не пытайтесь назвать убийцу или раскопать разоблачительную улику – вопрос в том, как использовать имеющиеся у вас сведения, чтобы указать на него пальцем? Вулф сделал именно это, а от вас я большего не требую.
Сол Пензер, который не вышел ростом, но по части ума даст сто очков вперед любому, живет один на верхнем этаже – гостиная, спальня, кухонька и ванная – перестроенного дома на Тридцать восьмой улице между Лексингтон-авеню и Третьей авеню. В семь часов вечера в июле его просторная гостиная была освещена ярким светом сразу четырех ламп – двух торшеров и двух настольных, поскольку жалюзи были опущены. Окна имелись только в одной стене гостиной, вторую занимали стеллажи с книгами, а на двух других были развешаны картины и полки, заставленные всякой всячиной – от коллекции минералов до моржовых клыков. В углу стоял рояль.
– Я вас долго не задержу, – произнес Вулф и обвел глазами собравшихся.
Вулф сидел возле торшера в самом большом кресле, которое имелось у Сола, – по размерам оно ему почти подходило. Я примостился слева на табурете, а Сол расположился справа у рояля. Гости сидели напротив нас в креслах, расставленных по дуге. Конечно, куда разумнее и предпочтительнее было бы посадить убийцу поближе ко мне или к Солу, но в ту минуту ни один из нас, включая Вулфа, назвать убийцу еще не мог.
