– А где ваш свидетель? – сварливо спросил Гриффин. – Гудвин обещал, что она будет здесь.
– Я знаю, – кивнул Вулф. – Мистер Гудвин порой бывает небрежен в выражениях. Свидетель здесь присутствует. – Он ткнул большим пальцем в сторону рояля. – Вот он. Мистер Сол Пензер, который не только чрезвычайно честный и надежный…
– Вы же сказали, что свидетель – женщина!
– Да, другой свидетель и в самом деле женщина. Будут, без сомнения, и еще свидетели, когда один из вас предстанет перед судом. Срочность, о которой говорил вам мистер Гудвин, связана с тем, что сейчас скажет мистер Пензер. Но прежде я хотел бы кое-что объяснить.
– Дайте ему сказать, а потом объясните, – вмешался Дик Веттер. – Вас-то мы уже наслушались.
– Я буду краток, – невозмутимо произнес Ниро Вулф, – речь идет о тесемке, с помощью которой подвязывается полог с задней стороны палатки. Насколько вам известно, мистер Гудвин завязал ее на узел перед тем, как мы с ним вышли из палатки, чтобы слушать выступления. Позднее, когда я зашел в палатку, тесемка была уже развязана. Кем? Снаружи никто ее развязать не мог, поскольку у нас есть свидетельница, которая утверждает, что никто…
Джеймс Корби прервал его:
– Вот ее-то мы и хотим видеть. Гудвин обещал, что она будет здесь.
– Увидите, мистер Корби, в свое время. Пожалуйста, дайте мне закончить. Следовательно, тесемку развязал один из тех, кто входил со стороны платформы. Один из вас четверых, джентльмены. Почему? Скорее всего, чтобы замести следы, создав иллюзию, что убийца проник снаружи, с тыльной стороны. Поэтому я пришел к выводу, что необходимо выяснить, кто именно развязал эту тесемку. И я прибег к услугам мистера Пензера. – Вулф слегка повернул голову. – Сол, пожалуйста.
Сол держал на коленях кожаный черный футляр.
– Вы хотите подробности, мистер Вулф? Как я раздобыл их?
– Думаю, не сейчас. Попозже, если им станет интересно. Сейчас нам важнее, что у вас есть, а не как вы это раздобыли.
– Да, сэр. – Сол раскрыл футляр и извлек из него какие-то бумаги. – Лучше я не стану объяснять, как их раздобыл, поскольку у кого-нибудь могут быть неприятности из-за этого.
– Что значит «могут»? – не выдержал я. – У кого-нибудь должны быть неприятности, черт побери!
– Хорошо, Арчи. – Сол поочередно окинул взглядом гостей. – Я располагаю фотографиями отпечатков пальцев, которые удалось снять с той самой тесемки. Некоторые получились довольно расплывчатыми, но есть и четыре совершенно четких. Два из них принадлежат мистеру Гудвину, а происхождение двух других пока не выяснено.
Сол порылся в футляре и извлек из него несколько предметов, потом поднял голову и посмотрел на собравшихся:
– Задумка в том, чтобы взять у вас отпечатки пальцев и сравнить…
– Не так быстро, Сол. – Вулф снова обвел глазами аудиторию. – Теперь вы сами видите, в чем дело, и понимаете, почему вопрос нужно решить безотлагательно. Очевидно, что те из вас, кто не развязывал тесемку, не станут возражать против того, чтобы их отпечатки сравнили с теми, что есть на фотографиях. Если же кто-то станет возражать, мы, безусловно, сделаем определенные выводы. Конечно, есть вероятность, что ни один из ваших отпечатков не совпадет с теми, которые есть на фотографиях, и в этом случае нам придется идти иным путем. Мистер Пензер принес сюда все необходимое для того, чтобы взять у вас отпечатки пальцев, а он в этом деле понимает. Ни у кого нет возражений?
Гости переглянулись.
– А что, черт возьми?! – пожал плечами Веттер. – Мои отпечатки в досье и так есть. Валяйте.
– Мои тоже есть, – сказал Гриффин. – Я не против.
А вот Поль Раго внезапно взорвался:
– Опять вы за швои фтучки!
Все уставились на него.
– Нет, мистер Раго, – ответил Вулф, – это вовсе не штучки. Мистер Пензер предпочел бы не говорить, как ему удалось добыть фотографии, но он расскажет, если вы настаиваете. Заверяю вас…
– Я имел в виду не это. – Шеф-повар подобрал ноги под себя. – Я имел в виду ваши слова о том, что тесемку развязал именно убийца. Это совершенно необязательно. Более того, это наглое вранье! Когда я вошел в палатку и посмотрел на Фила, мне показалось, что ему дуфно, и я развязал тесемку, чтобы впустить свежий воздух. Поэтому, если вы возьмете у меня отпечатки пальцев и сравните их с фотографиями, что это докажет? Ничего! Ничегофеньки! Вот почему я заявляю, что все это ваши фтучки, а здесь, в свободной стране…
Я не пытался его напугать. Я не собирался даже к нему прикасаться. В кармане уютно покоился заряженный «марли», у Сола тоже был пистолет, так что, вздумай Раго что-нибудь затеять, мы бы его мигом успокоили. Но применять оружие в комнате, полной людей, дело непростое и опасное, поэтому я встал и шагнул в его сторону с той лишь целью, чтобы быть к нему поближе. Солу в ту же секунду пришла такая же мысль, и мы с ним встали одновременно. Это, видимо, было уже чересчур для натянутых нервов Раго. Он вскочил и бросился к двери.
Тут уж, конечно, нам пришлось применить силу. Я подоспел первый не потому, что Сол более медлителен, а потому, что был ближе к двери, и скрутил Раго, но этот чертов дурак затеял драку. Ему удалось больно лягнуть Сола, опрокинуть торшер и даже расквасить мне нос затылком. Когда же он вцепился зубами мне в руку, я решил, что с меня хватит, вынул револьвер и от души стукнул им Раго выше уха. Раго свалился на пол, как куль с мукой.
Обернувшись, я увидел, что Дик Веттер тоже заключил кое-кого в объятия, причем его жертва не лягалась и не кусалась. В трудную минуту люди обычно не могут скрыть своих чувств, даже такие видные особы, как телезвезды. Причем в газетах на следующий день об этом скандальном происшествии не было ни слова.
Глава 7
Я часто пытался представить, что думал Поль Раго во время состоявшегося два месяца спустя судебного процесса, на котором так и не упомянули злосчастные отпечатки пальцев. Ведь наверняка он осознал, что попался на «фтучку» Ниро Вулфа и что держи он тогда язык за зубами и позволь взять у себя отпечатки пальцев, так и теперь гулял бы на свободе.
Как-то раз я спросил Вулфа, как бы он поступил, если бы все обернулось таким образом.
– Но ведь не обернулось, – возразил он.
– А если бы? – не унимался я.
– Пф! – фыркнул Вулф. – Вероятность такого поворота событий была слишком ничтожна. Сомневаться в том, что тесемку развязал именно убийца, не приходилось. Внезапно столкнувшись с утверждением, что на тесемке могут остаться его отпечатки, он должен был как-то оправдаться. В частности, объяснить, каким образом они там оказались, причем объяснить добровольно, не дожидаясь разоблачения.
Но я не отставал:
– Согласен, «фтучка» удалась на славу, но все-таки – что, если?
– Все равно отвечу, что обсуждать столь крохотную вероятность бессмысленно. Что, если твоя мать подкинула бы тебя в трехмесячном возрасте в клетку с тигром? Что бы ты тогда делал?
