– Бог мой, – сказал я, – ты припозднился. Сейчас четверть девятого.
– Не беспокойся, – ответил он. – Завтрак мистеру Вулфу я уже отнес. А это для Сола. Он наверху с мистером Вулфом. Он сказал, что позавтракал, но ты же знаешь, как он любит мою сырокопченую колбасу.
– Когда он пришел?
– Около восьми. Мистер Вулф просил, чтобы ты тоже поднялся к ним, когда поешь.
Фриц взял поднос и ушел.
И все, сон как рукой сняло. Да только в раннем пробуждении тоже нет ничего хорошего, потому что оно помешало мне насладиться завтраком. Колбасу-то я съел, но совершенно забыл почувствовать ее вкус, а потом забыл намазать медом последнюю оладью и спохватился, когда от нее оставалось уже меньше половины. Передо мной был разложен утренний выпуск «Таймс», и я делал вид, что читаю, но на самом деле читать не мог. Было всего 8:32, когда я допил кофе, отодвинул стул, прошел через прихожую и поднялся на этаж, где обитал Вулф. Дверь в его комнату была открыта, и я вошел.
Вулф, в желтой пижаме и босой, сидел за столом у окна, а Сол, поедающий оладьи и колбасу, расположился напротив. Я встал перед ними.
– С добрым утром, – холодно поздоровался я. – Начистить ботинки?
– Арчи… – произнес Вулф.
– Да, сэр. Отпарить костюм?
– Утро не лучшее время суток для тебя, знаю, но мне нужно, чтобы ты этим занялся. Собери их всех, включая доктора Буля. Постарайся, чтобы они были здесь в одиннадцать, а если это невозможно, то к полудню. Скажи им, что я пришел к решению и хочу огласить его. Если доктор Буль заупрямится, скажи ему, что это решение и ход моих рассуждений будут интересны ему с профессиональной точки зрения и что я очень хотел бы, чтобы он присутствовал. Если ты позвонишь ему немедленно, то сможешь застать его до начала рабочего дня. Начни с него.
– Это все?
– На данный момент все. Мне нужно еще закончить с Солом.
Я оставил их.
Глава 7
Было без двадцати двенадцать, когда по внутреннему телефону я сообщил Вулфу о том, что все собрались. Вулф спустился в кабинет, прошел к своему столу, поприветствовал пришедших и сел. В телефонной беседе с доктором Булем мы, после оживленной дискуссии, столковались на половине двенадцатого, но он опоздал на десять минут.
Дэвиду как старшему представителю семьи я выделил красное кожаное кресло. Доктор Буль, Пол и Таттлы уселись в ряд перед столом Вулфа, причем Пол был посажен на ближайший ко мне стул. Я хотел, чтобы он был у меня под рукой на тот случай, если Джонни Эрроу затеет очередную потасовку. Эрроу и Энн оказались в дальнем ряду, за креслом доктора Буля. Сол Пензер пристроился у большого глобуса в одном из желтых кресел. Ноги он поставил на носки и задвинул под сиденье – он всегда так сидит, даже когда мы играем в карты.
Вулф остановил взгляд на Дэвиде.
– Меня наняли, – начал он, – чтобы изучить обстоятельства смерти вашего брата и решить, обращаться ли в полицию с просьбой о расследовании. Я даю утвердительный ответ. Это действительно дело для полиции.
Последовал обмен восклицаниями и взглядами. Пол развернулся и грозно уставился на Джонни Эрроу. Луиза Таттл протянула руку к мужу. Доктор Буль заявил авторитетным тоном:
– Возражаю! Как лечащий врач, я хочу услышать ваши основания для такого решения.
– Разумеется, доктор, – кивнул Вулф. – Ваше требование справедливо. Полиция тоже захочет узнать, чем я руководствовался, интересно это и всем, кто здесь сидит. Считаю, что проще всего будет, если я прямо сейчас, в вашем присутствии продиктую письмо инспектору Кремеру из отдела убийств и свое заключение. – Он обвел всех взглядом. – Убедительно прошу не перебивать меня. Если возникнут вопросы, я отвечу на них, закончив диктовку. Арчи, твой блокнот, пожалуйста. Сначала письмо мистеру Кремеру.
Я крутанулся на стуле, чтобы взять блокнот и ручку, крутанулся в обратную сторону, закинул ногу на ногу и устроил блокнот на колене. Так я мог писать, не упуская из виду наших гостей.
– Готово, – сказал я Вулфу.
– Уважаемый мистер Кремер, считаю необходимым обратить ваше внимание на смерть человека по имени Бертрам Файф, который скончался в ночь на прошлую субботу в апартаментах отеля «Черчилль тауэр». В подтверждение своего мнения прилагаю запись бесед с семью лицами – с указанием имен и контактной информации, а также заключение по результатам расследования, проведенного мною. С уважением. – Он направил на меня палец. – Подготовишь записи бесед и личные данные. Из заключения тебе будет понятно, что нужно включить, а что не нужно. Заключение напиши на моем бланке, в обычном формате. Все ясно?
– Все.
Вулф откинулся в кресле и сделал глубокий вдох:
– Заключение. Поскольку трое из причастных к делу лиц, включая усопшего, носят одну и ту же фамилию Файф, я буду использовать их имена. Подозрения Пола относительно подмены морфина можно отбросить, как мне кажется. Крайне маловероятно, что кто-то из тех, кто находился в тот день в апартаментах, принес с собой некие смертельно опасные таблетки, столь схожие по виду и форме с таблетками морфина, что он смог произвести подмену, а опытная сиделка не заметила этого. Один человек, а именно Таттл, владелец аптеки, в принципе мог или иметь подобные таблетки, или приобрести их, или изготовить, но даже в таком случае пришлось бы допустить, что он предвидел возможность подмены, а это также маловероятно.
– Это просто смешно, – заявил доктор Буль. – Любое ядовитое вещество, упомянутое в Фармакопее, оставило бы след, который я обязательно заметил бы.
– Сомневаюсь, доктор. Это преувеличение, и не советую вам повторять его со свидетельского места. Я просил не перебивать меня. Арчи?
Ему требовались три последних слова из продиктованных, и я напомнил ему:
– «Это также маловероятно».
– Угу. После проверки, проведенной мистером Гудвином, я признал версию о махинациях с морфином химерой воспаленного воображения Пола. Я бы счел химерой и все это дело, если бы не одна загвоздка – грелки. Абзац.
Я пришел к выводу и уверен, вы согласитесь с ним, учитывая все обстоятельства, что грелки были уже пустыми, когда Пол заметил их в кровати брата. Меня это озадачило. После ухода сиделки в течение ночи кто-то вынул грелки из постели, опорожнил их и положил обратно. Что может быть причиной столь странных действий? Нельзя было просто отмахнуться от этой загадки. Она беспокоила меня. Я послал мистера Гудвина в Маунт-Киско, чтобы он расспросил родственников покойного о морфине, но этот опрос был простой формальностью. Нужно было как-то объяснить пустые грелки. Я рассматривал их со всех возможных точек зрения, примерял их ко всему, что рассказывали мне участники событий, и в конце концов нашел объяснение, опираясь на две подсказки. Первая – это ответ на вопрос: какой цели могли служить пустые грелки в постели больного человека? А вторая – это тот факт, что отец Файфов также умер от пневмонии, после того как кто-то открыл окно и впустил в комнату зимний холод. Открыл окно смерти, так сказать. Этот вопрос и этот факт натолкнули меня на одну мысль. Абзац.
