– Я как раз подошел к этому. – Файф прочистил горло, и, когда заговорил снова, в его голосе слышалось еще больше настороженности, чем раньше. – Вчера, после похорон, Джонни Эрроу попросил нас прийти в апартаменты к одиннадцати часам сегодняшнего утра, чтобы присутствовать при оглашении завещания, и мы, разумеется, пришли. Луиза привела с собой мужа. Там был адвокат по фамилии Макнил, который прилетел из Монреаля. Завещание было у него. Написано завещание было обычной юридической абракадаброй, но сводилось оно к тому, что Берт оставляет все свое состояние Полу, Луизе и мне, а душеприказчиком назначает своего канадского приятеля Эрроу. Размер состояния в завещании не был обозначен, но из того, что говорил Берт, я предположил, что его урановые владения могли стоить миллионов пять, а то и в два раза больше.
Вулф перестал ерзать.
– Затем, – продолжал Файф, – адвокат достал из своего портфеля еще один документ. Он сказал, что это копия договора между Бертрамом Файфом и Джонни Эрроу, составленного год назад по их инициативе. Он зачитал его. В преамбуле говорилось о том, что партнеры пять лет вместе искали уран и вместе обнаружили ту жилу в Блэк-Элбоу, а суть состояла в том, что если один из них скончается, то все месторождение перейдет в собственность того, кто останется в живых, включая имущество, приобретенное покойным на доходы от разработки жилы. Формулировки там были иные, как положено в юридических текстах, однако смысл именно таков. Как только документ был дочитан, Джонни Эрроу заявил, что все, чем владел Берт, было приобретено на доходы от урана из Блэк-Элбоу и что теперь это имущество полностью принадлежит ему, в том числе крупные вклады в канадских банках. Затем Эрроу добавил, что, собираясь в Нью-Йорк, Берт перевел в нью-йоркский банк тридцать или сорок тысяч долларов и что он, Эрроу, не будет претендовать на то, что осталось от этой суммы. Этот остаток и есть то состояние, на которое мы можем рассчитывать.
Дэвид сдержанно развел руками:
– Я счел, что со стороны Эрроу это был великодушный поступок, ведь он вполне мог бы потребовать, чтобы и эту сумму отдали ему. Мы задали адвокату несколько вопросов, после чего распрощались с ним и с Эрроу и отправились в ресторан на ланч. Пол рвал и метал. У моего брата Пола, знаете ли, вспыльчивый характер. Он хотел обратиться в полицию, сказать, что Берт скончался при странных обстоятельствах, и попросить провести расследование. Его теория состояла в том, что Эрроу, увидев, как сближается Берт с родственниками, стал опасаться: не начнет ли его товарищ делать щедрые подарки семье, не отдаст ли нам долю в рудниках. По договору подаренное имущество не перешло бы к Эрроу в случае смерти Берта, и тогда якобы Эрроу решил, что Берт должен умереть немедленно. Винсент Таттл, муж моей сестры, возразил, что, даже если эта теория верна, Эрроу не успел исполнить свои намерения, ведь два компетентных врача согласны в том, что Берт скончался от пневмонии. Мы с Луизой поддержали Таттла, однако Пол стоял на своем и намекал на то, будто ему известно нечто такое, о чем мы не в курсе. Впрочем, он всегда любил напустить таинственности. Итак, он продолжал тянуть нас в полицию, мы возражали, и наконец я предложил компромисс – обратиться не в полицию, а к Ниро Вулфу и попросить его, то есть вас, расследовать смерть брата со следующим условием: если вы решите, что есть основания привлекать полицию, тогда мы сделаем так, как требует Пол. Ну а если, по-вашему, таких оснований нет, тогда Пол выкинет из головы эту идею. Пол сказал, что он примет ваш вывод, и вот я здесь. Мы знаем, ваши услуги стоят дорого, но наше дело не потребует чересчур… гм… Я хочу сказать, что оно не кажется излишне сложным. Здесь все достаточно просто, как на ваш взгляд?
– Может быть, – хмыкнул Вулф. – Вскрытие проводилось?
– Нет, нет, что вы. Боже упаси!
– Оно должно было стать первым шагом, но теперь без полиции уже ничего не сделать. До захоронения вскрытие можно было объяснить медицинской необходимостью, а для эксгумации потребуется решение властей. Если я правильно понял, вы хотите, чтобы я провел расследование и сделал вывод относительно целесообразности обращения в полицию.
– Именно так, все верно, – энергично закивал Файф. – Скандал нам не нужен. Мы не хотим, чтобы пошли всякие слухи…
– Этого мало кто хочет, – сухо заметил Вулф. – Но вы должны отдавать себе отчет в следующем: нанимая меня, вы сами можете спровоцировать скандал. Вы, несомненно, понимаете, что если я обнаружу свидетельства грязной игры, то не в вашей власти будет решать, скрывать их или предавать огласке. Я не стану прятать улики, указывающие на убийство, если таковые найдутся. Если в результате моего расследования окажется, что вы сами совершили преступление, то я вправе буду действовать так, как сочту необходимым.
– Конечно. – Файф попытался изобразить улыбку, и у него это почти получилось. – Я ведь знаю, что никакого преступления не совершал, и сомневаюсь, что преступление вообще имело место. У моего брата Пола слишком буйное воображение. Вы захотите встретиться с ним, как я понимаю, и он тоже этого захочет.
– Я захочу встретиться со всеми, – угрюмо пробурчал Вулф. Работа. Он ухватился за соломинку. – Учитывая обстоятельства, я вынужден попросить об авансе в знак честности ваших намерений. Скажем, чек на тысячу долларов.
Попытка была не такой уж безнадежной, ведь у заведующего кафедрой английского языка с двумя подростками на иждивении могло и не оказаться лишней тысячи, и тогда сделка не состоялась бы. Однако Файф даже не думал сбивать цену. Он, правда, глотнул воздуха, услышав цифру, и потом еще раз, когда вынул чековую книжку с ручкой и выписал чек. После того как он поставил свою подпись, я поднялся, принял протянутый мне чек и передал его Вулфу.
– Дороговато, – произнес Файф, не жалуясь, а просто констатируя факт, – но ничего не поделать. Иначе Пол не успокоится. Когда вы планируете встречу с ним?
Вулф глянул на чек и положил его под пресс-папье – кусок иссохшей древесины, которым однажды человек по фамилии Дагган проломил своей жене череп. Потом Вулф посмотрел на настенные часы. Оставалось двадцать минут до четырех часов, а это время его ежедневного визита в оранжерею.
– Сначала, – сказал он Файфу, – я должен поговорить с доктором Булем. Вы сможете пригласить его сюда к шести часам?
На лице Дэвида отразилось сомнение.
– Ну, я попробую. Ему придется ехать из Маунт-Киско, и он занятой человек. А нельзя ли как-нибудь без него? Он констатировал смерть, и репутация у него отменная.
– Без него проводить расследование невозможно. Я должен увидеть его до того, как займусь остальными. Если он сможет прибыть сюда к шести часам, договоритесь, чтобы другие участники подъезжали к половине седьмого. Я имею в виду ваших брата и сестру, а также мистера Таттла и мистера Эрроу.
Файф изумленно уставился на Вулфа.
– Ради бога, только не Эрроу! – запротестовал он. – Да он и не согласится. – Файф замотал головой. – Нет. Его я звать не буду.
Вулф пожал плечами:
– Тогда я сам его приглашу. К тому же… Да, так будет лучше. Дело может затянуться, а я обедаю в половине восьмого. Если вы сумеете устроить так, чтобы доктор Буль был здесь к девяти часам, тогда приводите остальных к половине десятого. Таким образом, если понадобится, мы сможем задержаться. В нашем распоряжении будет целый вечер. Кое-что мы с вами, мистер Файф, могли бы обсудить прямо сейчас, например, ту ситуацию, которую вы застали в апартаментах после возвращения из театра, а также примирение вашего брата Бертрама с родственниками. Но у меня назначена встреча, а кроме того, все это можно будет обговорить во всех деталях сегодня вечером. А пока дайте, пожалуйста, мистеру Гудвину адреса и телефоны тех, кто имеет отношение к делу.
