Выяснилось, что в неволе Вулф не только не ест, но и не говорит. Он застелил старую деревянную скамью у стены своим пальто, уселся на него прямо в шляпе и так и сидел, закрыв глаза и сплетя пальцы рук на вершине необъятного живота. Глядя на Вулфа – а за время службы я повидал его в самых разных состояниях, – я догадывался, что вместо того, чтобы успокоиться, он злится все сильнее и сильнее. Свое молчание он нарушил лишь однажды, когда по прошествии двух часов приоткрыл глаза и сказал, что хотел бы узнать мое искреннее мнение по одному вопросу. Я ответил, что готов сообщить ему свое искреннее мнение обо всем на свете, благо у нас на это предостаточно времени.
– Предвижу, – хмыкнул он, – что в будущем, если ты и я продолжим совместную деятельность, что весьма вероятно, этот эпизод будет часто упоминаться в том или ином контексте. Ты согласен?
– Согласен. Если только этот эпизод не окажется последним для нас с вами. Вы допускаете, что у нас с вами все же есть будущее.
– Пф! Мы примем меры. Ответь мне вот на какой вопрос. Если бы тебя не соблазнила перспектива попробовать себя в операции с прослушиванием и познакомиться с технической стороной дела, как ты думаешь, взялся бы я за работу, предложенную тем человеком? Мне всего лишь хочется услышать твое мнение.
– Хм, только вы его не услышите. – Я поднялся и посмотрел на него сверх вниз. – Если я скажу «нет», то все будущие упоминания будут чересчур однобокими. Если скажу «да», то это только подбросит дров в топку вашего негодования. Вы не сможете вытащить нас отсюда, пока внутри у вас все кипит так, что вы не в состоянии думать. А потому вот что я сделаю: поделю.
– Что поделишь?
– Вину. Мы разделим ее. Пятьдесят на пятьдесят. Мы поделим вину поровну. Нас обоих следует поколотить, но в меру.
– Ладно, будущее покажет, – пробурчал он и закрыл глаза.
В шесть часов я был погружен во второй раздел вечерней газеты, где рассказывалось, как починить нейлоновый бюстгальтер, если тот каким-то образом порвется. Все остальные статьи я уже изучил. Вдруг дверь настежь распахнулась. Наш охранник развернулся, готовый отразить попытку вооруженного похищения заключенных, но это был всего лишь другой коп, который привел к нам посетителя. Посетитель – краснолицый малый в коричневом кашемировом пальто – огляделся, стоя на пороге, а потом шагнул к нам с протянутой рукой:
– Мистер Вулф? Я Стэнли Роджерс. Страшно извиняюсь за задержку. Вы уже, наверное, гадали, где это я застрял. Видите ли, Нат Паркер нашел меня только к трем часам, а потом судья был на заседании, и мне пришлось подергать за ниточки. Не очень-то здесь гостеприимны, а? Это мистер Гудвин? Рад, очень рад познакомиться. – Он хотел обменяться со мной рукопожатием, и я не возражал. – Я попросил судью ограничить сумму залога пятью тысячами, но он уперся и ни о чем меньше двадцати тысяч и слышать не хотел. Двадцать тысяч за каждого. Так или иначе, теперь вы свободные люди, и я не сомневаюсь, что ничего другого вы и не заслуживаете, только вам нельзя покидать округ без разрешения суда. Я забронировал для вас номер в отеле «Латам», но заказ легко отменить, если у вас другие планы.
Роджерс принес с собой документы, где требовалась наша подпись. Он сказал, что Паркер, звоня из Нью-Йорка, велел ему сделать для нас все, что только возможно, и он, Роджерс, готов даже отменить свою встречу за обедом, если он будет нам нужен, но Вулф сказал, что в данный момент нам нужно только одно – поскорее выбраться отсюда и поесть. Однако другое предложение Роджерса мы приняли. У выхода его ждал автомобиль, и после того, как мы сказали охраннику: «Прощайте, чаевых не будет», – зашли в канцелярию оформить бумаги и забрали личные вещи, изъятые при аресте, Роджерс вывел нас на улицу и довез до гаража, где мы оставили свой седан. Вулф снова занял место на заднем сиденье, я сел за руль и поехал в отель. Там я вытащил из багажника наши чемоданы и сдал машину швейцару.
По поводу чемоданов я имел полное основание кое-что припомнить Вулфу – «А я ведь вам говорил…», но решил, что он не в том состоянии. Предыдущим вечером он, в присущей ему манере, заупрямился и отказался принимать в расчет вероятность того, что нам придется провести ночь вне дома. Вулф стоял на том, что багаж нам не понадобится, но я, руководствуясь принципом, что человек предполагает, а располагает кое-кто другой, при помощи Фрица сам упаковал вещи Вулфа. Теперь, когда коридорный вошел вслед за нами в номер девятьсот два и положил оба чемодана на подставку для багажа, мне представилась чудесная возможность съязвить, однако я благоразумно решил приберечь колкость на потом.
Когда его пальто оказалось в шкафу по соседству с моим, Вулф снял пиджак, жилет, галстук, рубашку, прошел в ванную и вымыл лицо и руки. Выйдя оттуда, он натянул свой халат – желтый в тонкую черную полоску, достал шлепанцы, сел на стул, чтобы разуться, и сказал, чтобы я позвонил в обслуживание номеров и попросил прислать нам меню. Я напомнил Вулфу слова Роджерса о том, что в отеле «Латам» кормят терпимо, но не более того, и что лучший ресторан в городе находится всего в двух кварталах от нее.
– Меня это не волнует, – заявил он. – У меня нет аппетита, и вкус я все равно не смогу почувствовать. Я ем, потому что это необходимо. Ты отлично знаешь, что я не могу работать на пустой желудок.
Итак, он собирался работать.
Не припомню более унылой трапезы. Обед оказался вполне съедобным: устрицы, консоме, ростбиф, картофельное пюре, брокколи, салат, яблочный пирог с сыром, кофе. Мы съели все подчистую, но атмосфера была гнетущей. Хотя во время еды Вулф никогда не обсуждает дела, поговорить за столом он любит – о чем угодно, кроме работы, – и обычно так и делает. На этот раз он не произнес ни слова от начала обеда и до самого его конца, и я не делал попыток разговорить его. Допив вторую чашку кофе, он отодвинул свой стул от стола и буркнул в мою сторону:
– Который час?
– Двадцать минут девятого.
– Хорошо. – Он втянул через рот воздух вдогонку за ростбифом и выдохнул через нос. – Не знаю, понимаешь ли ты, в каком затруднении я оказался.
– Затруднение мы тоже поделим. Пятьдесят на пятьдесят.
– Только до определенной степени. Риски – да, но у меня особая проблема. Нас будут держать здесь до тех пор, пока не будет раскрыто это убийство. Я могу ускорить наше освобождение, вычислив убийцу, однако делать этого не хочу. Конечно, нельзя допускать, чтобы люди безнаказанно убивали других людей, но к поимке именно этого убийцы я предпочел бы не прилагать руку, так как он убил ненавистного мне субъекта. И что же в таком случае делать?
– Это просто, – махнул я рукой. – Отсидитесь здесь. Этот номер не так уж плох. Вы сможете посещать сессии законодательного собрания штата и брать книги в местной библиотеке, а я поучу кое-чему Салли Кольт, если она захочет. Ну а коли дело затянется на месяцы, а оно непременно затянется, если Грум – это лучшее, что у них имеется, тогда можно будет снять здесь небольшую квартирку и послать за Фрицем…
– Заткнись!
– Да, сэр. Или другой вариант: мы с Салли раскроем убийство без вас. Я-то не испытываю чрезмерной благодарности к той птичке, что сделала это, в отличие от вас. Если же…
