Она подняла свой стакан, осушила его до дна, с трудом сдержала гримасу отвращения и поднялась, чтобы снова подойти к столу с запасами спиртного. Гай Унгер, не вставая с места, протянул руку и отобрал у нее бутылку.
– Тебе достаточно, Хелен, – сказал он ворчливо. – Успокойся.
Она внимательно посмотрела на него сверху вниз, уронила пустой стакан ему на колени и вернулась к своему стулу. Вулф не спускал с нее глаз.
– Нет, мисс Вельц, – начал он, – я вовсе не надеялся за двадцать минут получить от вас решение этой загадки. Максимум, на что я рассчитывал, – это подтвердить свою уверенность в том, что вы все знаете нечто такое, обнародование чего было бы вам крайне нежелательно. И это подтверждение я от вас получил. Теперь я принимаюсь за работу. Но должен признаться, пока еще не вполне уверен в успехе. Может статься, что, после того как я потрачу на расследование много времени, энергии и денег, а также оплачу услуги нескольких опытных детективов, выяснится вдруг, что ваша общая тайна не имеет никакого отношения к убийству Мэри Уиллис и, таким образом, не представляет для меня ни малейшего интереса. Но я не могу быть в этом уверен, пока не выясню, что именно вы все так ревниво скрываете, поэтому не остановлюсь на полпути. Если вы считаете, что мое расследование принесет неприятности лично вам или вашим друзьям, сразу же скажите мне об этом. Я…
– Мне нечего вам сказать!
– Ерунда! Вы же на грани истерики.
– Ничего подобного.
– Хелен, возьми себя в руки. – Гай Унгер уставился своими глазками-буравчиками на Ниро Вулфа. – Послушайте, я никак не могу взять в толк… Вернее сказать, насколько я понял, вы решили во что бы то ни стало вызволить Леонарда Эша, так?
– Да.
– И только?
– Да.
– Будьте любезны ответить мне, поручил ли вам это адвокат мистера Эша?
– Нет.
– Кто же тогда?
– Никто. У меня возникло отвращение к моей роли свидетеля обвинения параллельно с сомнением в виновности Леонарда Эша.
– Откуда у вас появились сомнения?
Плечи Вулфа приподнялись на долю дюйма и снова опустились.
– Противоречия. Отсутствие логики.
– Понятно… – Унгер вытянул губы, но от этого его физиономия ни капельки не выиграла. – Вы стреляете наудачу… – Наклонившись вперед, он добавил: – Поймите меня, я не хочу сказать, что вы не имеете права этим заниматься. Конечно, вы совершенно лишены опоры, потому что, как вы только что признались, вас никто не нанимал. Но если бы даже мисс Вельц послала вас ко всем чертям, вы бы не отстали от нее, раз уж решили действовать на всю катушку… Она ответит вам на все вопросы, которые вы ей зададите, если они имеют какое-то отношение к убийству, и я тоже. Мы уже все рассказали полиции и окружному прокурору, почему бы нам не посотрудничать с вами? Вы причисляете и меня к подозреваемым?
– Да.
– Хорошо. – Он откинулся назад. – Впервые я познакомился с Мэри Уиллис год назад. Чуть раньше. Мы с ней изредка проводили вместе вечера, я приглашал ее обедать или на концерт, сперва приблизительно раз в месяц, затем чаще. Мы не были помолвлены, не собирались пожениться, ничего такого. В последнюю неделю июня, то есть за две недели до смерти, у нее был отпуск, и мы вчетвером отправились на моем судне вверх по Гудзону и озеру Шамплейн. Двое других были моими друзьями, мужчина и женщина, вам нужны их имена?
– Нет.
– Именно поэтому я оказался привлеченным к расследованию ее убийства. Морская прогулка в моем обществе, причем так недавно… Вообще-то, в этом не было ничего особенного, мы просто задались целью хорошо провести время, но, когда Мэри убили, полицейские, естественно, подумали, что я подходящая кандидатура для подозрений. В моих отношениях с Мэри Уиллис не было ничего такого, что могло бы заставить меня желать ее смерти. Есть вопросы?
– Нет.
– Но даже если бы они и выкопали намек на мотив, то и это бы им ничего не дало, потому что я не имел возможности убить ее вечером пятнадцатого июля. Это был четверг, в пять часов дня я плыл на своем суденышке по реке Гарлем и далее по узкому проливу, а в десять часов вечера спал там же, бросив якорь близ Нью-Хейвена. Со мной были мой приятель Ральф Инголлс, его жена и мисс Хелен Вельц. Конечно, полиция все это проверила, но, возможно, вам не нравится, как они проверяют алиби. Так что, если угодно, можете проверить сами. Может быть, все-таки есть вопросы?
– Один или два. – Вулф заерзал на твердом стуле. – Каков род ваших занятий?
– Бога ради! Вы даже не читали газет?
– Почему же? Читал. Но это было несколько недель назад, да и, как мне помнится, в этом вопросе была какая-то неясность. Маклер, если я не ошибаюсь. Биржевой маклер?
– Нет, я ничем не обремененный человек.
– Есть ли у вас офис?
– Он мне не нужен.
– Занимались ли вы каким-то делом, связанным с бюро «Отвечает Бэгби»? Любыми делами?
Унгер вскинул голову:
– Что за странный вопрос! Почему вы об этом спрашиваете?
– Потому что мне кажется, что вы ответите «да».
– Почему? Спрашиваю из чистого любопытства.
– Мистер Унгер, подумайте сами… – Вулф поднял руку. – Поскольку вы, очевидно, слышали обо мне, то можете знать, что я терпеть не могу ездить в автомашинах, даже если за рулем сидит мистер Гудвин. Неужели вы допускаете, что я решился на эту поездку вот так, наобум? Если мой вопрос представляется вам неделикатным, можете на него не отвечать.
– Да нет, почему же.
Унгер подошел к столу, налил себе немного бурбона, разбавил его двойным количеством воды, потряс в руке, сделал глоток, за ним второй, после чего опустил стакан на стол и повернулся к Вулфу.
– Хорошо, я вам скажу, – заговорил он совсем иным тоном. – Вся история недопустимо глупа. Мне кажется, вы вбили себе в голову какую-то бредовую идею. Черт знает, откуда вы ее взяли! Короче, я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз. – Он поднялся. – Давайте прогуляемся.
Вулф покачал головой:
– Я терпеть не могу разговаривать на ходу. Если вы хотите что-то сообщить без свидетелей, мисс Вельц и мистер Гудвин могут нас покинуть. Арчи?
Я вскочил со стула. Хелен Вельц посмотрела на Унгера, затем на меня, после чего неторопливо поднялась.
– Давайте нарвем цветов, – предложил я. – Мистер Унгер наверняка пожелает, чтобы я оставался у него на виду, но не мог ничего расслышать.
Хелен пошла по дорожке между яблонями, которых здесь было довольно много, и вскоре мы добрались до полянки, трава и дикие цветы на которой доходили нам до колен.
– Ну лютики я знаю, а вот что это за голубые цветочки? – поинтересовался я.
Ответа не последовало. Через сотню ярдов я повторил попытку:
