– Мы уже ушли достаточно далеко, если только он не станет кричать в рупор.
Она продолжала идти вперед.
– Хватит! – скомандовал я. – Признаю, надо быть маньяком, чтобы при подобных обстоятельствах наброситься на мистера Вулфа, но кто поручится, что Унгер не псих? Я давно уже понял, что от людей, причастных к делу об убийстве, можно ждать чего угодно.
Она сразу же повернулась ко мне:
– Он вовсе не причастен к делу об убийстве!
– Будет причастен прежде, чем мистер Вулф закончит с ним разговор.
Она опустилась в траву, скрестила ноги, закрыла лицо руками и затряслась. Я стоял и растерянно смотрел на нее, ожидая, когда же она обратится ко мне, но она молчала. Продолжала еще сильнее трястись, в чем не было ничего приятного. Через полминуты я присел перед ней на корточки и крепко ухватил за голые коленки, заговорив напористо:
– Так никто не поступает. Откройте клапан и стравите давление. Растянитесь на земле, брыкайтесь, вопите. Если Унгер вообразит, что дело во мне, тем лучше, он прибежит к вам на помощь, и я буду иметь возможность дать ему хорошего тумака.
Она что-то пробормотала. Руки закрывали ей лицо, и сказанного не было слышно, но мне показалось, что она воскликнула:
– Помоги мне, Боже!
Она больше не тряслась, а только дрожала, по всей вероятности успокаиваясь. На этот раз я смог разобрать ее слова:
– Вы делаете мне больно!
Я ослабил хватку, а через секунду отпустил ее коленки, потому что она отняла руки от лица и подняла голову. Щеки ее пылали, но глаза оставались сухими.
– Боже мой, – сказала она, – как было бы чудесно, если бы вы крепко обняли меня, прижали к себе и сказали бы: «Хорошо, моя дорогая, я сам позабочусь обо всем, предоставь это мне». Какое это было бы счастье!
– Я могу попробовать, – предложил я, – если только вы коротенько объясните мне, о чем именно мне следует позаботиться. Обнять же вас и крепко прижать к себе – не проблема. Так что не тяните.
Она не обратила внимания на мои слова.
– Господи, какая же я дура!.. Вы видели мою машину? Мой «ягуар»?
– Да, видел. Замечательная машина.
– Я собираюсь ее сжечь. Как это сделать?
– Облейте машину керосином, главным образом изнутри, поднесите к ней зажженную спичку и быстро отпрыгните назад. Хорошенько продумайте, что сказать страховой компании, а то можно угодить за решетку.
Она снова проигнорировала мои слова.
– Дело не в одной машине, в других вещах тоже. Я должна была их иметь. Почему я не приобрела мужа? Я могла бы найти десяток, но нет, все они были мне не по нраву. Я хотела всего добиться сама. Мне нужен был собственный «ягуар». А теперь вот тут вы, человек, которого я никогда прежде не видела, и какое бы было счастье, если бы вы согласились взять меня в жены! Мне надо на кого-то опираться, понимаете?
Я искренне посочувствовал ей:
– Почему вы считаете себя таким уж плохим приобретением? Каковы условия сделки? В чем заключаются обязательства?
Она повернула голову, чтобы посмотреть через лужайку на дом. Вулф и Унгер сидели все в тех же позах под старой яблоней; по всей вероятности, они понизили голоса, потому что до нас не долетало ни звука, а у меня отменный слух. Хелен посмотрела на меня:
– Это блеф? Он просто пытается нас напугать и что-то выжать из нас?
– Ну нет! Если ему удастся что-то выжать – прекрасно. Если же нет, он все равно это узнает, но куда более жесткими мерами. Если имеется нечто такое, что можно получить, он это получит. Так что, если вы сидите на крышке и не хотите ее приподнимать, бегите как можно скорее прочь или же вам сделают больно.
– Мне уже больно.
– Будет больнее.
– Да-да, я понимаю. – Она дотянулась до одного из голубых цветов и сорвала только сам цветок, без стебля.
– Вы спрашивали, что это за цветы. Дикие астры, такого же точно цвета, как мои глаза. – Она смяла цветок и бросила его на землю. – Я уже знаю, что мне надо делать. Поэтому и пришла сюда с вами. Который час?
Я посмотрел на свои часы:
– Четверть четвертого.
– Дайте сообразить. Четыре часа, пять… Где я смогу повидать Ниро Вулфа в городе около девяти?
По давно выработанной привычке я открыл было рот, чтобы ответить: «В его кабинете», но припомнил, что для нас это место – табу.
– Его адрес и номер телефона имеются в телефонной книжке, но сегодня вечером его может не быть дома. Позвоните и спросите Фрица, скажите ему, что вы Червонная Дама, и он вам ответит, где находится Вулф. Если же не представитесь Червонной Дамой, он вам ничего не скажет, поскольку мистер Вулф не терпит, когда его тревожат вне дома. Но почему бы не сэкономить время и не избавить себя от лишних хлопот? Раз уж вы решили ему что-то сообщить, он рядом с вами. Идите и поговорите с ним.
– Не могу, – покачала она головой. – Не смею.
– Из-за Унгера?
– Да.
– Если он потребовал разговора без свидетелей с Вулфом, почему бы вам не сделать то же самое?
– Говорю вам: я не смею.
– Мы уедем, но сразу же возвратимся, как только Унгер отбудет.
– Он собирается вернуться в город вместе со мной.
– В таком случае наговорите все, что вы хотите, на магнитофонную ленту, использовав вместо нее меня. Можете полностью доверять моей памяти. Гарантирую, что передам сказанное вами слово в слово. Затем, когда вы позвоните сегодня вечером, у Вулфа уже будет время все обдумать.
– Хелен! Хелен! – раздался голос Унгера.
Она стала подниматься, я подал ей руку, и мы двинулись к яблоне прямо по высокой траве. Едва шевеля губами, она произнесла:
– Если вы расскажете ему, я от всего откажусь. Вы собираетесь ему рассказать?
– Вулфу – да, Унгеру – нет.
– Если только вы скажете, я отопрусь.
– Хорошо. Ничего не скажу.
Когда мы подошли, Вулф и Унгер поднялись со стульев. По выражению их лиц было видно, что они не подписали пакта о ненападении, но следов сражения не было видно. Вулф заявил:
– Арчи, мы здесь закончили наши дела.
Больше никто ничего не добавил, атмосфера была весьма натянутой. Идя следом за Вулфом вокруг дома к лужайке, я думал о том, что мне будет очень трудно выехать на дорогу, не задев «ягуар». Поэтому я решил пробраться через кусты до проселочной дороги, где можно будет развернуться без всяких помех.
Когда мы проехали с полмили, я обратился к своему пассажиру:
– У меня есть для вас кое-какие новости.
– Остановись где-нибудь, – распорядился Вулф излишне громким голосом. – Я не могу разговаривать в такой обстановке.
