Иной раз Гарри казалось очень важным понять движущие мотивы некоторых из ее поступков. В другое время он был уверен, что близость взаимоотношений может только все запутать и осложнить. А беспорядка в чем-либо он не выносил. С точки зрения профессиональной этики, следовало вообще избегать близости отношений в работе, держать друг друга на определенной дистанции, отделившись своего рода буферной зоной - тем более что оба пapтнеpa были при оружии.
Вдалеке прокатились глухие раскаты гpoмa.
В разбитое, с торчащими в раме острыми осколками стекла огромное окно ворвался прохладный ветер и вихрем пронесся по залу ресторана. На полу затрепетали и закружились разбросанные по всему помещению бумажные салфетки.
Близость дождя обрадовала Гарри. Слишком много в мире накопилось грязи, которую необходимо было смыть.
- К психотерапевту пойдешь? - спpoсила Конни.
- Нет - ответил Гарри. - У меня все в порядке.
- А может кончишь работу да махнешь домой?
- Не могу же я свалить все на тебя.
- Да я тут мигом управлюсь одна.
- А писанина?
- И с ней тоже.
- Ага, а кто лепит ошибку на ошибке, я или ты?
Она неодобрительно покачала головой.
- Да ведь ты сейчас комок нервов, Гарри.
- А делов-то - всего ничего: освоить компьютер и пройти спецподготовку по правилам орфографии.
- В меня только что гранату швырнули, а ты мне о каких-то там сраных правилах орфографии талдычишь.
Он понимающе кивнул и поднялся из-за стола.
- Еду в Центр и сажусь за писанину.
Под аккомпанемент почти не смолкающих глухих раскатов грома к телу убитой женщины приблизились двое одетых в белые халаты работников морга. Под присмотром помощника следователя они стали готовить тело к отправке в морг.
Конни протянула свою записную книжку Гарри. Для отчета ему может понадобиться то, что она туда успела внести.
- Увидимся позже.
- Пока.
Один из работников раскрыл полупpозрачный мешок для тела. Он был так туго сложен, что слипшиеся пластиковые поверхности отделялись друг от друга с тягучим, хрустящим, почти живым и оттого еще более неприятным звуком.
Гарри сам себе удивился, когда его чуть не стошнило. Женщина лежала лицом вниз, и он видел только ее затылок. Один из следователей сказал, что пули прошили ей лицо и грудь. И Гарри боялся взглянуть на ее лицо, когда тело станут переворачивать, чтобы положить в мешок.
Усилием воли подавив тошноту, он отвернулся и заспешил к выходу.
Конни сзади негромко позвала его.
- Гарри?
Он неохотно оглянулся.
- Спасибо тебе за все.
- И тебе спасибо.
Скорее всего, это будет их первое и единственное упоминание того, что оба живы только благодаря четким слаженным совместным действиям.
Не останавливаясь и заранее содрогаясь при мысли о толпящихся снаружи зеваках, он заспешил к выходу. Позади раздался влажный, причмокивающий звук. Работники морга оторвали от пола приклеенное к нему загустевшей кровью тело убитой.
Порой он забывал, почему пошел работать в полицию. И тогда это ему казалось не столько актом сознательного выбора профессии, сколько актом сумасшествия. В таких случаях он терялся в догадках, пытаясь представить себя в другой профессии, и, как всегда, мозг неизменно отказывался повиноваться ему. Вероятно и впрямь существует нечто, называемое судьбой, некая таинственная сила, неизмеримо более значительная для человека, чем законы, по которым Земля и другие планеты вращаются вокруг Солнца, определяющая биографии мужчин и женщин, переставляя их, словно пешки, на шахматной доске жизни. А пресловутая свободная воля, скорее всего, не более чем безнадежная научная фикция.
У входной двери полицейский офицер в форме, пропуская его, бросил вполголоса:
- Как в зоопарке.
Гарри так и не понял, имел ли он в виду жизнь вообще или толпу зевак у ресторана.
С того времени как Гарри и Конни зашли в ресторан поесть, снаружи значительно похолодало. Над завесой деревьев небо было сплошь серым, как кладбищенский гранит.
Оттесненные сбитыми из реек козлами с туго натянутой, между ними желтой бечевой, какой полицейские обычно оцепляют место преступления, около шестидесяти или восьмидесяти человек, сгрудившись и толкая друг друга, вытягивали шеи, чтобы получше рассмотреть зал, в котором была учинена кровавая бойня. Молодые, подстриженные по последнему крику моды люди стояли бок о бок с пожилыми гражданами, с иголочки одетые бизнесмены - с пляжниками в шортах и гавайских рубашках. Некоторые жевали огромные, с шоколадной начинкой пирожные, купленные неподалеку в булочной-кондитерскои, и у всех без исключения был праздничный настрой, словно никому из них никогда не суждено умереть.
Гарри, едва выйдя из ресторана и став центром заинтересованных взглядов толпы, сразу же почувствовал себя неловко. И опустил глаза, чтобы не видеть их глаз. Страшась обнаружить в них, одному Богу ведомо что скрывающую за собой пустоту.
Круто свернув вправо, он прошел рядом с первым, уцелевшим, окном. Впереди маячило другое окно, выбитое, из рамы которого все еще торчало несколько острых, как клыки, осколков. Вся бетонированная дорожка перед ним была усыпана битым стеклом.
Пространство между полицейским кордоном и фасадом здания было совершенно пустым - как вдруг молодой человек лет двадцати нагнулся и пролез под желтой бечевой в том месте, где она была натянута между двумя росшими вдоль обочины деревьями. И как ни в чем не бывало начал пересекать тротуар прямо перед носом у идущего Гарри, совершенно не замечая его и обратив все свое внимание на то, что происходило внутри помещения.
- Пожалуйста, пройдите назад за ограду.
Мужчина - а вернее юнец в по ношенных кроссовках, джинсах и футболке с эмблемой пивной фирмы "Текатс" - и ухом не повел, словно обращение касалось не его, и остановился у выбитого окна. Перегнувшись через раму, весь отдался жуткому зрелищу внутри зала.
Гарри тоже невольно взглянул в ту же сторону и увидел, как тело женщины запихивали в пластиковый мешок.
- Я же вам сказал, вернитесь за ограду.
Гарри подошел совсем близко. Юнец был на дюйм или два ниже его, худощавый, с копной густых черных волос. Он не мигая смотрел на труп и на молочного цвета резиновые перчатки работника морга, быстро темнеющие от крови и казалось, совершенно не замечал выросшего рядом с собой Гарри.
- Ты что, оглох?
Юнец даже не шелохнулся. Рот его был слегка приоткрыт, словно в предвкушении чего-то захватывающего. Остекленелые глаза зачарованно глядели прямо перед собой.
Гарри положил руку на его плечо.
