– Джерри, твоя шляпа. Повесь на вешалку.
Ничего удивительного, что он не оставил билет в кассе. Не дожидаясь его нормальной мужской реакции – допустим, скривить рожу или послать жену к черту, – я сам взял шляпу с кресла и положил на полку, после чего мы прошли в кабинет, где Ирвины с ходу продемонстрировали во всей красе свои отношения. Я расставил кресла довольно свободно, чтобы посетители не толкали друг друга локтями, однако Ирвин тотчас же придвинул кресло к креслу жены и взял ее за руку. Лично я не вижу ничего плохого в том, чтобы люди, соединенные или не соединенные брачными узами, держались за руки, но исключительно по обоюдному согласию, а Фанни Ирвин явно была против. Она, собственно, не пыталась отдернуть руку, но и особого удовольствия не испытывала. Надеюсь, примеры, которые я привел своей двадцатитрехлетней корреспондентке, помогут ей удержаться от соблазна командовать мужем или в одностороннем порядке брать его за руку, впрочем тут уж как карта ляжет: если ей не удастся найти подходящий гаечный ключ подрегулировать механизм брака, это сделает за нее муж.
Однако я забегаю вперед. До прибытия в шесть часов обеих пар произошло кое-что еще. Меня дважды отрывали от ланча. Позвонил Фред Даркин. Он нашел переехавшего в Джерси продавца содовой, но ничего толкового не выяснил. Более того, Фред все ноги сносил, обходя заведения с телефонами-автоматами в пределах двух кварталов от дома номер 171 по Восточной Пятьдесят второй улице, и безрезультатно. Я попросил Фреда прийти к Вулфу. Орри Кэтер позвонил узнать, удалось ли нам найти душеприказчика; ему я тоже велел срочно явиться. Они приехали еще до окончания ланча; Вулф у себя в кабинете рассказал им о смерти Джонни Кимса.
Оба согласились со мной и Солом, что автомобиль наверняка сбил Джонни не случайно, а преднамеренно. Они не слишком любили Джонни, но как-никак много лет работали вместе. Как метко выразился Фред Даркин: «Парни куда хуже его до сих пор топчут эту грешную землю». На что Орри Кэтер заметил: «Да, но один из них скоро свое получит». Впрочем, никто из них не упомянул, что, прежде чем он свое получит, лично им стоит, переходя через дорогу, оглядываться по сторонам, но все об этом подумали.
Вулф каждому дал задание. Солу следовало отправиться в офис Паркера, чтобы быть под рукой. Орри, вооружившись ключами Сельмы Моллой, должен был поехать к ней на квартиру обследовать содержимое трех картонных коробок. Фреду, получившему описание внешности Джерома Аркоффа и Тома Ирвина, предстояло наведаться в театр «Лонгакр» и в бар напротив, чтобы попытаться разыскать хоть кого-нибудь, кто помнил события третьего января. Короче, Фреду достались одни объедки.
Когда они отчалили, Вулф снова взялся за миссис Моллой, пытаясь выудить у нее всю подноготную об Ирвинах и Аркоффах. Еще раньше, пока Вулф раздавал задания оперативникам, она, воспользовавшись телефонным аппаратом на кухне, попросила своих друзей в шесть вечера приехать к Вулфу. Уж не знаю, что именно она им наговорила, но точно не то, что Вулф собирается выяснить, не убил ли кто из них, грешным делом, Майка Моллоя. Так или иначе, они согласились прийти. Полагаю, она могла сказать, что Вулф вместе с Фрейером пытаются найти основания для апелляции. Вероятнее всего, так оно и было.
Разумеется, Вулф загнал ее в угол. Ведь если имелся хотя бы малейший шанс освободить из тюрьмы ее ненаглядного П. Х., миссис Моллой была только «за», но друзья есть друзья, пока, конечно, не покажут себя с иной стороны. Если вы готовы поверить на слово зачарованному, то миссис Моллой очень достойно вышла из положения. Так, например, она не стала прямо говорить, что Фанни Ирвин путается с Пэтом Диганом, упомянув только то, что это предположение Риты Аркофф.
Джером Аркофф – тридцативосьмилетний здоровяк ростом шесть футов, с вытянутым мрачным лицом, серо-голубыми глазами, длинным носом и большими ушами, согласно описанию, которое миссис Моллой дала Фреду Даркину, – был телевизионным продюсером, к тому же успешным, причем настолько, что нажил себе язву желудка. Миссис Моллой познакомилась с ним через Риту, вместе с которой некогда работала манекенщицей. Рита вышла замуж за Аркоффа примерно тогда же, когда Сельма, бросив модельный бизнес, устроилась секретаршей к Моллою. Моллой и Аркофф познакомились через жен; отношения у обоих мужчин были достаточно ровными, без особой любви, но и без ненависти. Если между ними и произошла ссора, повлекшая за собой убийство, миссис Моллой ничего об этом не знала. По словам Сельмы, не исключено, что Рита с Моллоем втайне от нее наставляли Аркоффу рога и тот решил смыть свой позор кровью, но он никак не мог подставить Питера Хейса. Аркоффу нравился Питер Хейс.
Томас Л. Ирвин был худощавым красивым сорокалетним мужчиной со смуглой кожей и жидкими черными усиками. Он занимал должность начальника отдела продаж в крупной полиграфической компании. Сельма познакомилась с ним вскоре после замужества, примерно тогда же, когда и с Патриком Диганом. Полиграфическая компания Ирвина выполняла кое-какие заказы для организации Дигана – Благотворительной ассоциации союза механиков, сокращенно БАСМ. Фанни Ирвин в шутку звала Дигана «БАСМ». Ирвин с Моллоем недолюбливали друг друга и пару раз даже сцепились, впрочем признаков подлинной враждебности Сельма не замечала.
Короче, негусто. Вулф усердно рыл носом землю, но единственное, что ему удалось нарыть, – это домыслы Риты Аркофф насчет интрижки между Фанни Ирвин и Пэтом Диганом, чего было явно недостаточно. Даже если такая интрижка и имела место, а Ирвин о чем-то знал или подозревал, какой смысл было в отместку убивать Моллоя? Вулф оставил эту идею как бесплодную и вернулся к отношениям между мужчинами, но его оторвал звонок Сола Пензера из офиса Паркера. Бумаги для миссис Моллой были готовы, и ей следовало немедленно прибыть в офис, чтобы подписать их в присутствии нотариуса. Она отправилась к Паркеру. Через пять минут после этого, ровно в четыре часа, Вулф поднялся в оранжерею.
Имея в запасе два часа до прибытия всей честной компании, я вполне мог отправиться к Орри на Пятьдесят вторую улицу, чтобы проверить вместе с ним содержимое картонных коробок, но мне велели оставаться на месте, что тоже было неплохо. Я принял три телефонных звонка: один от Лона Коэна, второй – от клиента из Омахи и третий – от Пэрли Стеббинса, интересовавшегося, удалось ли нам узнать о передвижениях и контактах Джонни Кимса в среду вечером. Я ответил «нет», к чему он отнесся весьма скептически. Когда вскоре после пяти в дверь позвонили, я ожидал увидеть на крыльце ворчащего Пэрли, но передо мной стоял незнакомый молодой мужчина: высокий, худой, узкоплечий парень, мрачно смотревший исподлобья. Он попытался протиснуться мимо меня в дом, однако я оказался в более тяжелой весовой категории. Тогда он агрессивно заявил:
– Я хочу видеть Арчи Гудвина.
– Вы уже.
– Что уже?
– Видите Арчи Гудвина. Ну а кого вижу я?
– Тоже мне, умник нашелся!
Не слишком удачное начало, но зато мы расставили точки над «i»: он считал меня умником, а вот я его нет. Когда же он сообщил, что его зовут Уильям Лессер и он друг Делии Брандт, я впустил его в дом и провел в кабинет. Я предложил ему сесть, но он решительно отказался.
