Сол Пензер и Орри Кэтер в течение двух дней обходили бывших друзей Моллоя из предоставленного Патриком Диганом списка, пытаясь вытащить из них хотя бы крупицу информации относительно источника происхождения трети миллиона долларов в сейфовой ячейке. В воскресенье утром Солу показалось, что ему удалось что-то такое нащупать, однако весь пар ушел в свисток. Фред Даркин насел на Уильяма Лессера и получил столько материала, что его хватило бы не на один, а на целых три журнала, но ничего такого, что указывало бы на отдаленную связь с Аркоффами или Ирвинами или было бы сколько-нибудь существенным. И все же Фреду удалось добиться кое-каких результатов. В воскресенье днем, когда я учил Сельму в цокольном этаже обращаться с бильярдным кием, в дверь позвонили. Поднявшись в прихожую, я обнаружил, что Фриц, приоткрыв дверь на длину цепочки, общается с женихом Делии Брандт. Я уже давненько не видел никого из подозреваемых, и мне на секунду захотелось сердечно пожать Биллу руку, но он был явно не в настроении. Он выглядел мрачнее тучи, еще более злобным, чем в свой первый визит. В кабинете он встал в воинственную позу и принялся меня отчитывать. Оказывается, он узнал, что тот парень, который ошивался поблизости, пытаясь выведать всю его подноготную, работал, так же как и я, на Ниро Вулфа, а весь этот треп насчет статьи для журнала был лишь для прикрытия, и теперь он, Билл, желает знать, что, черт возьми, все это значит! Он излагал свои мысли весьма сумбурно, и я не совсем понял, что именно он хочет узнать, однако основную идею все же уловил. Короче, он был здорово зол.
Ни один из нас не получил ни малейшего удовольствия от встречи. Он, со своей стороны, не дождался моего покаяния за то, что мы с Вулфом разыграли Делию Брандт и подмочили репутацию ее жениха, а я, со своей стороны, не получил от него ответа на мои вопросы. Впрочем, он не слушал эти вопросы. Он даже не сказал мне, когда они собираются пожениться. В конце концов, я проводил его по коридору в прихожую и оттуда за дверь, после чего вернулся в цокольный этаж, чтобы возобновить урок игры на бильярде.
В тот же вечер, но чуть позже к нам явился инспектор Кремер. Подождав, пока он наконец разместит свой внушительный зад в красном кожаном кресле, Вулф предложил ему пива, и, судя по тому, как Кремер охотно согласился, я сразу понял, что его, пожалуй, не стоит спрашивать, насколько они продвинулись. Нинасколько. Кремер принимает предложение Вулфа выпить пива только тогда, когда хочет, чтобы мы поняли, что он тоже человек и ничто человеческое ему не чуждо. Инспектор старался вести себя тактично, поскольку у него не было с собой дубинки, но скорее вследствие того, что после двух дней и двух ночей они по-прежнему топтались на месте, и теперь ему требовался факт, а может быть, факты, которые Вулф приберегал на потом.
У Вулфа фактов не имелось, о чем он и сообщил Кремеру. Что явно не устроило, да и не могло устроить инспектора, уже наученного горьким опытом. Дело кончилось тем, что Кремер вскочил с кресла, оставив недопитый стакан пива, и потопал на выход.
Закрыв за ним дверь, я вернулся в кабинет и жизнерадостно сказал Вулфу:
– Не берите в голову, он просто переутомился. Утром он возьмется за работу, горя уж не знаю чем. Через месяц или около того он нападет на след и к августу завершит дело. К этому времени Питера Хейса, конечно, поджарят на электрическом стуле, ну и что с того, они ведь всегда могут извиниться перед его отцом, матерью и двумя сестр…
– Заткнись, Арчи!
– Есть, сэр. Если бы я не боялся оставлять миссис Моллой наедине с вами, то непременно уволился бы. Здешняя работа слишком скучная для меня. Да это и не работа вовсе.
– Будет тебе работа. – Он набрал полную грудь воздуха, буквально до того места, где, по идее, должна быть талия, и, шумно выдохнув, пробормотал: – По крайней мере, должна быть. Вызови ко мне Сола, Фреда и Орри на восемь утра.
Я запер сейф, привел в порядок свой стол и отправился к себе, чтобы обзвонить ребят. Вулф остался сидеть за письменным столом – с него можно было хоть сейчас писать чрезмерно упитанного мученика.
В каком-то смысле Вулф, конечно, меня испортил. Впечатляющие шарады, которые он разгадывал, приучили ожидать от него слишком много, и когда в понедельник утром я узнал о нашей программе действий, то был несколько разочарован. Не что иное, как очередная охота за сокровищами, причем даже не в сейфовой ячейке. Оглядываясь назад, должен признаться, что задумка удалась, хотя тогда я решил, что гигантская гора родила чертову мышь.
Мне пришлось встать пораньше, чтобы успеть позавтракать до прихода Сола, Фреда и Орри в восемь утра, но, как оказалось, жертвы мои были напрасны: Вулф позвонил мне по внутреннему телефону и сказал, что ждет нас у себя в комнате без четверти девять. В назначенное время я провел ребят наверх, дверь в спальню Вулфа оказалась открыта, и мы вошли. Вулф, похоже, успел позавтракать и сидел возле окна за столом с чашкой кофе и утренним выпуском «Таймс» на подставке для чтения. Поздоровавшись с нами, Вулф спросил, есть ли какие-нибудь новости, я ответил, что нет, но я звонил Стеббинсу и тот не откусил мне ухо исключительно потому, что это нельзя сделать по телефону.
Вулф сделал глоток кофе и поставил чашку.
– Тогда придется действовать самим. Вы пойдете, все четверо, на квартиру миссис Моллой и обыщете помещение от пола до потолка. Пошарьте под обивкой, возьмите с собой нужные инструменты. К сожалению, вы не знаете, что именно ищете, и это самое неприятное.
– Тогда как мы узнаем, когда найдем?
– Вы наверняка и не узнаете. Однако нам известно, что имела место некая ситуация, которая привела к смерти Моллоя; что он спрятал приличную сумму в сейфовой ячейке под чужим именем; что он планировал отъезд из страны; что утомительные расспросы его друзей и знакомых не позволили получить даже намека на то, откуда у него эти деньги, когда и как он их получил. Более того, ни осмотр тела, ни бумаги из его офиса и квартиры, ни содержимое сейфовой ячейки также не дали ни единой зацепки. Впрочем, я в это не верю. Не верю, что не осталось никакой подсказки. Как я сказал Арчи в пятницу, когда человек впутывается в смертельно опасные дела, всегда остается какая-то улика, и я надеялся найти ее в сейфе. Ничего не обнаружив, я должен был проявить настойчивость, однако помешали обстоятельства: появилась еще одна жертва – убитая женщина. – Вулф сделал очередной глоток кофе. – Нам нужна эта улика. Это может быть папка, блокнот, листок бумаги. Возможно, не записи на бумаге, а нечто другое, хотя я понятия не имею, что именно. Безусловно, Моллой мог оставить это где угодно: у друга, в отеле и так далее, но сперва нужно проверить квартиру, потому что это место не хуже других и туда всегда обеспечен доступ. Поэтому, рассматривая и ощупывая любой предмет, вы должны спрашивать себя: «А что, если это оно и есть?» Арчи, ты должен объяснить суть дела миссис Моллой, предложить ей составить тебе компанию, а в случае отказа попросить у нее ключ. На этом все, господа. Не стану спрашивать, есть ли у вас вопросы, так как у меня нет на них ответов. Арчи, оставь на столе номер телефона на случай, если ты мне понадобишься.
И мы отправились. Впрочем, мне еще предстояло заглянуть к миссис Моллой. Я знал, что она встала, так как Фриц отнес ей поднос с завтраком. К этому времени я был с ней уже достаточно близок – в данном случае слово «близок» отнюдь не подразумевает неподобающей интимности, – чтобы постучать в дверь условным стуком (2-1-2) и получить разрешение войти. Она была в халате, или в домашнем платье, или в неглиже, или в дезабилье – короче, в чем-то мягком, свободном, лимонного цвета – и без макияжа. Без помады ее губы выглядели даже лучше. Умение подмечать самые незначительные детали – качество, обязательное для детектива. Мы пожелали друг другу доброго утра, и я сказал, что никаких существенных подвижек у нас пока нет, но зато появился план действий. Когда я ознакомил с ним миссис Моллой, она заметила, что в квартире не может быть ничего такого, о чем бы она не знала. Я возразил, приведя в качестве аргумента тот факт, что она даже не потрудилась открыть доставленные из офиса картонные коробки, и поинтересовался, успела ли она избавиться от одежды и других личных вещей покойного мужа. Она ответила «нет», так как ей не хотелось к ним прикасаться, поэтому все по-прежнему на своих местах. Я объяснил, что обыск будет очень тщательным, и она сказала, что не возражает. Я поинтересовался, не хочет ли она проехаться с нами, и она снова ответила «нет».
