– Ага. Когда человека убивают, он становится мертвым. Кончай придуриваться!
– Я не придуриваюсь. Но если бы я не отреагировал, ты непременно решил бы, что именно я ее и убил. В первый и последний раз я видел Делию Брандт в среду вечером, примерно в половине десятого, у нее дома. Мы хотели узнать подноготную Моллоя, а она десять месяцев проработала у него секретаршей. Пока того не пришили. Ну а еще я поговорил с ней по телефону в четверг поздно вечером. Очень недолго. Вот, собственно, и все.
– Значит, вы просто собирали сведения о его подноготной?
– Вот именно.
– Мы хотим, чтобы ты к нам приехал и рассказал, что вам удалось нарыть. Прямо сейчас.
– А ты где?
– В убойном отделе. У меня здесь парень по имени Уильям Лессер. Когда ты видел его в последний раз?
– Назови причину, почему я должен тебе это говорить. Люблю знать причину.
– Ага, я в курсе. Он пришел в квартиру Делии Брандт двадцать минут назад и застал там нас. Он говорит, они договорились встретиться. А еще он говорит, что подозревает в ее убийстве тебя. Ну что, достаточно убедительная причина? Так когда ты видел его в последний раз?
Но мне не пришлось отвечать на вопрос, поскольку в разговор вмешался Вулф:
– Мистер Стеббинс, это Ниро Вулф. Мне хотелось бы поговорить с мистером Кремером.
– Он занят. – Могу поклясться, Стеббинс, услышав голос Вулфа, сразу начал хрипеть. – Мы хотим, чтобы Гудвин явился к нам.
– Только после того, как я поговорю с мистером Кремером.
Молчание. И наконец:
– Не кладите трубку. Пойду узнаю.
Мы стали ждать. Я посмотрел на Вулфа, но не поймал его взгляда. Вулф сидел, закрыв глаза. И открыл только тогда, когда услышал голос Кремера.
– Вулф? Кремер. Что вам от меня нужно?
– Хочу разоблачить убийцу. И уже готов это сделать.
– Все, я уже еду к вам!
– Нет. Мне еще нужно изучить кое-какие документы. Прямо сейчас ваш визит будет неуместен. Жду вас в девять. Приведите с собой мистера и миссис Ирвин, мистера и миссис Аркофф… ну а еще, если хотите, мистера Лессера. Он заслуживает приглашения. Но остальные должны быть непременно. В девять часов.
– Черт побери, я хочу знать…
– Всему свое время. Сейчас меня ждет работа.
Вулф положил трубку, я последовал его примеру.
– Арчи, позвони мистеру Фрейеру, мистеру Дигану и мистеру Херолду. Если он захочет прийти с женой, милости просим, – сказал Вулф. – В таких случаях чем больше зрителей, тем лучше. И сообщи миссис Моллой.
– Миссис Моллой здесь не будет.
– Но она же дома.
– Я хочу сказать, она не будет в числе зрителей. По крайней мере, если сюда придет мистер Херолд. Она не знает, что Питер Хейс на самом деле Пол Херолд. Так давайте позволим ему самому признаться миссис Моллой, когда придет время. В любом случае миссис Моллой сейчас не хочется быть на людях, ну а вам она здесь, собственно, и не слишком нужна.
– Очень хорошо. – Вулф бросил на меня ехидный взгляд. Впрочем, Вулф наверняка назвал бы свой взгляд по-отечески понимающим, но лично я счел его ехидным. – Разумеется, в квартире Делии Брандт тебя сегодня не было. Если потребуется объяснение, откуда у меня документы, я готов его предоставить.
– Тогда на сегодня моя работа закончена? – спросил Сол.
– Нет, ты будешь рядом с подозреваемым. Он превратился в настоящего маньяка. Пообедаешь с нами? Ну а сейчас мне нужно поработать с бумагами.
И Вулф вернулся к кипе бумаг.
Глава 18
Хозяин опоздал на вечеринку, и не по своей вине. Я не присутствовал при конфиденциальном разговоре, состоявшемся по настоянию Кремера между ним и Вулфом, так как в любом случае был занят, но слышал их голоса через закрытую дверь, когда встречал в прихожей прибывших гостей.
Красное кожаное кресло было зарезервировано для инспектора Кремера, а Пэрли Стеббинс сидел в стоявшем у стены соседнем кресле, лицом к собравшимся. Джером и Рита Аркофф, Том и Фанни Ирвин заняли места в первом ряду, где мы с Солом специально расставили для них кресла; Том Ирвин придвинулся поближе к жене, хотя, в отличие от первого раза, не взял ее за руку. Мистер и миссис Херолд, а также Альберт Фрейер устроились возле глобуса, несколько поодаль. За спиной Аркоффов и Ирвинов расположились Уильям Лессер и Патрик Диган, а между ними, чуть-чуть отодвинув стул назад, уселся Сол Пензер. Таким образом, между мной и Диганом не имелось никаких преград, а Сол находился от него на расстоянии вытянутой руки.
На часах было уже четверть десятого, и тишина, изредка нарушаемая приглушенным бормотаньем, уже начала немного давить. И тут дверь открылась, в кабинет вошли Вулф с Кремером. Вулф сел за свой письменный стол, Кремер остался стоять, чтобы держать речь.
– Хочу, чтобы вы поняли, – заявил он, – это не официальное расследование. Пятеро из вас прибыли сюда по моей просьбе, и это всего лишь просьба. Мы с сержантом Стеббинсом находимся здесь в качестве наблюдателей и поэтому не несем никакой ответственности за то, что скажет или сделает Ниро Вулф. На данный момент положение дел таково, что вы можете встать и уйти, когда захотите.
– Инспектор, значит, все это не совсем законно? – поинтересовался Аркофф.
– Я сказал, что вы можете встать и уйти. – Еще немного потоптавшись на месте, Кремер сел в кресло и сердито посмотрел на Вулфа.
Вулф обвел взглядом присутствующих.
– Итак, я собираюсь начать, – доверительным тоном произнес он, – сообщив вам о совпадении, хотя это и не столь существенно. Да-да, несущественно, но не неуместно. Когда сегодня утром за завтраком я читал «Таймс», то на первой полосе заметил официальное сообщение из Вашингтона. – Вулф взял со стола газету. – С вашего позволения, я зачитаю вам отрывок из него:
«Сегодня подкомиссией сената был одобрен закон о раскрытии информации, согласно которому все частные пенсионные и благотворительные программы обязаны предоставлять правительственным инспекторам всю бухгалтерскую отчетность. Подобная рекомендация была сделана на основании результатов двухгодичного расследования незаконных практик: начиная с ведения двойной бухгалтерии и заканчивая расхищением на сумму девятьсот тысяч долларов.
По утверждению комитета, размер фондов пенсионных и благотворительных проектов значительно увеличился, позволяя обеспечивать льготами двадцать девять миллионов рабочих и сорок шесть миллионов иждивенцев. В настоящее время авуары одних лишь пенсионных фондов в общей сложности составляют двадцать пять миллиардов долларов.
Сенатская группа во главе с сенатором-демократом Полом Х. Дугласом из Иллинойса заявила: „В то время как большинство благотворительных и пенсионных фондов управляется вполне добросовестно и ответственно, во многих случаях права и равенство прав бенефициаров преступно игнорируются. В других случаях фонды благотворительных и пенсионных программ нередко растрачиваются и становятся добычей бесчестных людей“».
