В то время как этот союз все-таки был заключен, хотя и по прошествии целого ряда лет, другой многообещающий политический брак не удался. Сын Гейзериха Гунерих женился на вестготской царевне, чтобы улучшить отношения с вестготами, давними, если не сказать — потомственными — врагами вандалов. Однако новобрачная, очевидно, более преданная своему народу, чем супругу. иноплеменнику, судя по всему, попыталась отравить свекра. Разгневанный Гизерих был вынужден отправить неудачную отравительницу (велев ее немного обкорнать) восвояси, в расположенное в римской Галлии Толосское царство вестготов. Разумеется, все могло быть и иначе. У Гейзериха заболел живот — вот он и заподозрил в нелюбимой им и без того (кто знает, почему) невестке отравительницу. Возразить ему никто не пожелал (а может, не посмел). И его сын царевич Гунерих опять был в распоряжении своего властного отца для заключения очередного политического брака. В данной, как и во многих других областях внутриполитическая история вандальского царства дает большой простор для всевозможных спекуляций. Мы ж только повторим: «Темна вода во облацех»…
Мы видим все, происходящее в державе Гизериха, как сквозь мутное стекло, и начинаем различать события яснее лишь после выхода вандалов из их африканских «берлог». Осмелев, они решаются наконец вступить на «священную» землю Италии, где каждый квадратный километр имеет свою давнюю историю, и где целая армия хронистов наблюдает за происходящим. Правда, высадка в Италии, сердце Западной Римской империи, требовала тщательной подготовки. Ибо Гейзерих, знаменитый и внушающий страх, уже при жизни начал «бронзоветь», становясь памятником самому себе. И потому он не желал быть причисленным римлянами к «вероломным варварам», хранившим верность договорам лишь пока им это было выгодно (как, например, «царь-батюшка» Аттила).
И сын Годигисла дождался-таки выгодного момента для нападения на Гесперийскую державу римлян. На счастье всех врагов империи, ничтожный август Валентиниан, по наговору придворных интриганов, собственноручно убил победителя бургундов, гуннов и остготов Флавия Аэция, отрубив себе тем самым (по образному выражению современника) левой рукой правую. Воистину, кого Бог желает покарать, тех Он лишает разума! 16 марта 455 г. был, в свою очередь, убит и сам западноримский август Валентиниан III, причем никто из императорских телохранителей и пальцем не пошевелил, чтоб защитить своего государя или покарать цареубийц, за исключением одного единственного воина, обнажившего меч, но так и не пустившего его в ход (увы, «цивилизованные» римляне не менее кроваво расправлялись друг с другом, чем «дикие вандалы», так охотно порицаемые римлянами за «кровожадность»). Организовавший убийство своего государя придворный по имени Петроний Максим насильно возвел на свое ложе овдовевшую, по его, Максима, милости императрицу Евдок(с)ию, выдав ее дочь от, покойного ныне, августа Валентиниана — тоже Евдок(с)ию — за собственного сына и наследника Палладия. Высокие отношения, что и говорить! Куда там каким-то варварам-вандалам…
Все это произошло с молниеносной быстротой. Возможно, потому, что Максим «нутром чуял», что править Западным Римом ему недолго. Предчувствие его не обмануло. Похоже, Гейзерих только и ждал подобного поворота событий, одним махом освобождавшего его от соблюдения обязательств по мирному договору 442 г. Ибо, по представлениям не только вандалов, но и всех прочих не-римлян, такие договоры заключались между отдельными людьми, а не между государствами. К тому же в ходе осуществленного крайне жестоким способом государственного переворота в Западной империи от узурпатора (чью жену, правда, в свое время изнасиловал устраненный им позднее император Валентиниан, так что к мотивам Петрония Максима вполне можно причислить и желание отомстить венценосному насильнику) пострадали столь знатные дамы, как супруга и дочь самого императора римлян. И потому все государи окрестных земель просто обязаны были встать на защиту обиженных, если имели для этого силы и возможности. Несколькими годами ранее разочарованная во всем на свете западноримская царевна — Гонория (Онория) — обиженная собственным братом-императором (который с ней, между прочим, открыто сожительствовал, в поношение Граду и Миру), и, не встречая ни у кого из соотечественников поддержки и сочувствия, в отчаянии обратилась, с просьбой о помощи, не к кому иному, как к «Бичу Божьему» Аттиле. Вызвав тем самым форменую мировую войну. Теперь же аналогичную войну, как принято считать, вызвала вдова Валентиниана III Евдоксия, обратившись за помощью к Гейзериху.
Тому только такой благовидный предлог и был нужен. Весной 455 г. вандальский флот вышел в открытое море. Вероятно, это произошло всего через несколько дней после получения чрезвычайно важного известия о том, что два готских «федерата, служившие под знаменами Аэция, желая отомстить за убийство своего господина августом Валентинианом, и будучи подкупленными Петронием Максимом, убили императора-убийцу. Мы не знаем точно, что и когда происходило в тогдашнем Ветхом (да и Новом) Риме. Но считается, что цареубийство произошло 16 марта 455 г. в поместье «У двух лавров» (лат. Ад дуос Лаврос) в трех милях от «Вечного Города» на Тибре, расположенном на Лабикской дороге (лат. Виа Лабикана), где Валентиниан наблюдал за воинскими упражнениями своей гвардии. Небольшая группа готских офицеров (лат. оффициалов), в т. ч. некие Оптила и Травстила, набросилась на императора-злодея, заколов его, как кабана, на глазах изумленной публики и воинов, отрабатывавших оружейные приемы.
Мы не знаем, направила ли царственная вдова Евдок(с)ия в Карфаген собственного гонца с подробным описанием случившегося и приглашением Гейзериха, в качестве мстителя-спасителя в италийский Рим. Источники в этом вопросе расходятся. К тому же известно, что подобные «приглашения» были достаточно распространены (вспомним о приглашении Аттилы страждущей Гонорией). Впрочем, у Евдоксии было достаточно веских причин действительно позвать вандальского царя на помощь. Ведь Петроний Максим, новый «август на час», не только насильно превратил Евдоксию в свою супругу, но и в первую же брачную ночь, издеваясь над принужденной им к сожительству императрицей, сообщил ей, что и был фактически убийцей ее прежнего супруга, готы же — лишь его, Максима, послушными орудиями. Правда, как уже говорилось выше, у Петрония имелся мотив к совершению преступления, который, возможно, мог бы учесть в качестве смягчающего обстоятельства, и современный суд. Еще в бытность Максима «простым» римским сенатором, август Валентиниан, действуя хитростью, а затем — и насилием, овладел красавицей-женой Петрония, которая от горя и стыда умерла, как «последняя Лукреция Рима» (как утверждал Фердинанд Грегоровиус в «Истории города Рима в Средние века»), иными словами — покончила с собой.
Навряд ли Гейзерих особенно вникал во все подробности этой кровавой аферы. Но «колченогий евразиец» не преминул воспользоваться удобным поводом, и, поскольку он (как утверждает готоаланский историк на восточноримской службе Иордан) порою действовал быстрее, чем другие думали, его громадный флот, к ужасу римлян, беспрепятственно вошел в Порт Августа, позднейший Порто (важнейшую гавань тогдашнего Рима на Тибре, ибо прежняя главная гавань — Остия — к описываемому времени обмелела). От Порта в Рим вела большая и удобная дорога — Виа Портвенис (Портуэнис) — так что Гейзериху удалось окружить Ветхий Рим в мае 455 г., всего через пару недель после совершенного Петронием Максимом цареубийства. Воздушно-десантных войск тогда еще не было в природе. Но современный морской десант вряд ли мог бы управиться с делом быстрее, чем морской десант царя вандалов. Что доказывает: Гейзерих превратил в принцип секрет успеха всех великих полководцев. Как ни тщательно он обдумывал, как ни разумно он ни планировал свои действия, но при их осуществлении он был так же стремителен, как Цезарь до, каан Хубилай, Суворов и Наполеон — после него.
