Глава 12
Наедине со всеми
Отголоски потаённых желаний и запретных стремлений неустанно преследуют человека на протяжении всей его жизни, причудливо изменяясь в зависимости от обстоятельств. Спасаясь от них, слабые духом ограждаются стенами догм и правил, возводя вокруг себя нерушимые и вместе с тем иллюзорные границы, но эти усилия тщетны.
Искушения способны сломить самый стойкий дух.
Они неустанно испытывают его на прочность самыми изощрёнными способами: едва слышно нашёптывая и вкрадчиво взывая к голосу разума, безрассудно обещая и уверенно аргументируя…
Противостоять искушению непросто.
Даже если это всего лишь чашка лапши – горячей, исходящей ароматным паром, волнистыми утёсами выступающей из наваристого рыбного бульона, щедро сдобренного пряностями и мелкими кусочками овощей.
Чашка рамэна гулко стукнула круглым керамическим дном об отполированную поверхность котацу
[3]. Рядом с ней с таким же стуком приземлилась плоская тарелочка, на которой примостились аккуратно завёрнутые в салфетку палочки и несколько ломтиков анг-пана
[4].
– Поднимайся, Такеши. Время трапезы, – прозвучал строгий, но вместе с тем удивительно добрый голос Котаро, запросто усевшегося на татами рядом с котацу.
Он обращался к подростку, лежащему напротив него – свернувшийся клубком Такеши лежал на боку, отвернувшись к стене, и упорно притворялся спящим, старательно не реагируя на окружающую действительность. Во всяком случае, именно так ему хотелось.
Аромат пищи, растекающийся по маленькой, обставленной в традиционном стиле комнате, достиг обоняния парня спустя пару секунд. Голодное бурчание пустого желудка в терпеливой тишине ожидания Котаро прозвучало предательски и слишком громко, чтобы синоби не мог его не заметить.
– Отказ от еды неразумен, дитя. Твоё тело это недвусмысленно подтверждает.
Мягкое увещевание синоби достигло ушей подростка, и тот немедленно завозился, прекращая притворство. Усевшись на циновку, Такеши сгорбился, пряча ладони в рукавах скромного серого кимоно, и злобно зыркнул на курящуюся паром тарелку. И так к ней и не притронулся. «Голодовка» продолжалась уже третьи сутки.
– Уважаю проявление твёрдости духа, – продолжал говорить Котаро, с любопытством рассматривая черты лица парня – тонкие и вместе с тем резкие, они придавали вытянутому книзу овалу оттенок женского изящества, и только постоянная хмурость Такеши возвращала его облику чуточку мужественности.
Внешность бывает обманчива. Хрупкий и худой, нескладный и чересчур долговязый подросток выглядел безобидно и даже забавно, что полностью противоречило его внутренней сущности. С точки зрения Котаро это уже было плюсом в карьере будущего синоби.
– Ты по-прежнему хочешь вернуться обратно в свои трущобы? Разве там тебя кто-то по-настоящему ждёт? Разве там о тебе хоть кто-нибудь позаботится, предложит еды?
– Я добуду её себе сам! – по-волчьи ощерился Такеши, открыто встречая взгляд синоби. – Мне не нужны подачки клановцев! Лучше я сдохну от голода, чем начну есть у кого-то с руки!
– Гордость и предубеждение из уст уличного оборванца…
– Пусть я и оборванец, но никому не служу! – вздернув подбородок, ответил парень, зло блеснув глазами. – В отличие от тебя, мастер! Твоя Сила не даровала тебе свободы, так зачем мне уподобляться тебе?!
– У меня никогда не было господина. И в то же время я никогда не отказывался от взаимовыгодного сотрудничества, – укоризненно качнув головой, синоби откинулся на спину и продолжил наблюдать за юношей, опираясь на локоть. – Чем тебя не устраивает моё предложение?
– Отсутствием выбора! Тем, что ты притащил меня сюда и не спросил моего мнения! С чего ты взял, что я захочу стать твоим учеником?! Да кто ты вообще такой?! – возмутился Такеши, впервые за всё время разговора выпрямив спину.
Черты лица юноши исказились от переполняющей его злости, но в ней не было отголосков ненависти. И это показалось Котаро хорошим знаком.
– Первый правильный вопрос за всё время. Меня зовут Фуума Котаро. Я – дзёнин уничтоженного клана «ночных теней», – запросто представился он, говоря будничным тоном и не принимая пафосных поз, хотя титул позволял и не такое. – Ещё дюжина твоих сверстников, таких же уличных оборванцев, как и ты, посчитала меня более чем достойным сенсеем. Они проявили благоразумие и не стали игнорировать протянутую им руку помощи.
– Тогда оставь меня в покое и прикажи выпустить отсюда, – неожиданно тихо прошептал юноша. – Плата за подобное чрезмерна. В своей жизни я всего добьюсь сам…
В комнате вновь повисла тишина – задумчивая, тягучая и вязкая, давящая на плечи и волю Такеши. Его желудок протестующе бурчал, сокращаясь и требуя пищи, пытаясь хоть как-то воздействовать на своего хозяина. Но парень остался твёрд.
– Поешь. Раз уж ты собрался и дальше противостоять судьбе, то будет неплохо, если у тебя на это останутся силы, – проговорил Котаро после долгой паузы, вставая и неторопливо направляясь к выходу.
Такеши отрицательно помотал головой. Он попросту не мог позволить себе взять еду. Для него это было бы признанием своей слабости, первой ступенькой на пути к рабству, которого он так хотел избежать.
– Ты не ошибся лишь в одном: в отсутствии разумного и логичного выбора. Клан Такэда не позволит отпустить кандидата обратно. Либо обучение, либо смерть, – припечатав юношу последней фразой, синоби выскользнул из комнаты и задвинул за собой перегородку, оставив Такеши в одиночестве. Беспризорник вновь зло уставился на чашку рамэна и вполголоса выругался. Его одолевали сомнения в правильности выбранного пути. А в речах рыжеволосого здоровяка звучало слишком много правды.
Такеши невольно вновь вспомнил, как играючи и небрежно Котаро расправился с его бандой. Ни одного лишнего движения – десяток шагов и шесть ударов, каждый из которых оставлял по скрючившемуся от боли телу на грязном заплёванном асфальте.
– «Ночные тени»? Это бред какой-то, не могли же кланы настолько… – прошептал Такеши себе под нос и замолк, озарённый догадкой.
Потому что могли. Как раз таки кланы или имперские роды могли рискнуть и пойти против указа Императора, возрождая запретные традиции и пестуя собственных «убийц». Стать одним из них…
Опасно. Смертельно опасно.
Но «ночная тень» способна диктовать свои условия или сбежать. Если Котаро не обманул и сможет его научить, то…
– Не хочу им служить… Не хочу!!! – зло выкрикнул Такеши, пинком отшвыривая котацу в дальний угол комнаты и избавляясь от терзающего искушения. Но вместе с тем кончики его ушей сразу же заалели от стыда. Такеши вспомнил то, как сам одёргивал младших, что в дни достатка из шалости могли начать швыряться едой.
