Смерть сенсея ранила меня значительно глубже, чем ловкая интрига моих врагов. Образ сурового самурая, «ковавшего» Клинки для рода Хаттори и заменившего мне отца, стоял перед глазами и не давал покоя. Последствия ошибок неизменно оборачивались кровью близких и дорогих людей…
– Они хотят, чтобы ты вернулся в Японию, – после короткой паузы Гена нарушил наше молчание.
– Не собираюсь играть по навязанным правилам. Полагаю, что и замок они предпочтут отобрать уже после реконструкции. Время ещё есть, – откликнулся я безразличным тоном, аккуратно выворачиваясь из-под руки опекуна и направляясь к выходу: – Прости, но провожать вас не приду. Жду вашего возвращения…
– Чем займешься? – долетело мне в спину. Остановившись у лестницы, взглянул на опекуна через плечо и звонко выкрикнул:
– Переоденусь и прогуляюсь по новым владениям!
* * *
Парковка возле «Красного фонаря» уже постепенно заполнялась автомобилями – деловой центр на левом берегу Томмы функционировал круглосуточно, и к обеду прибывало немало значительных и важных людей города. Совместный приём пищи издревле служил неким обрамлением для обговаривания деталей договора или сделки. В изысканности обрамления отражался интерес договаривающихся сторон – и «Красный фонарь» предоставлял весь вообразимый спектр возможностей.
Припарковав мотоцикл между двумя одинаково массивными внедорожниками, я проигнорировал изучающие взгляды бодигардов, опустивших ради этого тонированные стёкла. Распахнутые полы шинели открыто демонстрировали подвешенную на пояс длинную и ухватистую рукоять прямой синоби-гатаны, стянутый с головы шлем взъерошил пепельно-серые волосы, а поднятый воротник наполовину укрывал лицо от порывов кусачего злого ветра. Усмехнувшись увиденному в тонировке отражению, я уверенно и быстро взбежал вверх по лестнице. Автоматическая система послушно раздвинула мутные стеклянные двери с золотистыми узорами и росчерками иероглифов, пропуская меня в тепло. Парадный вход в заведение претерпел значительные изменения с моего прошлого визита и выглядел… Новым? Мне нравилась и прошлая версия оформления, но кто знает, что взбрело в голову этим китайцам?
Безразлично пожав плечами, мазнул цепким взглядом по склонившимся в поклоне охранникам-клановцам. Уголок рта невольно приподнялся, обозначая узнавание, и, проходя в предупредительно распахнутые ими двери, я не смог удержаться от колкости:
– Сегодня без развлечений? А жаль…
Фойе «Красного фонаря» – просторное, с тремя лестницами, ведущими в ресторан, танцевальные и игровые залы. Шикарный гардероб, вышколенная обслуга, роскошный фонтан у подножия центральной лестницы. Пышность и роскошь в отделке, золото, мрамор, тёмное дерево, шёлк и бронза – кричащая гармонией смесь Европы и Азии. Место для кратких деловых встреч, рандеву и обмена информацией. Центр паутины информаторов Сибирска, простирающейся во все уголки города с миллионом населения.
Окинув всех присутствующих невидящим взглядом, я незаметно шевельнул плечами, позволяя предупредительному слуге в неброской ливрее забрать с них мою шинель, взял мотоциклетный шлем под мышку и хладнокровно пошёл сквозь немаленькую, оживлённо разговаривающую толпу.
Деловой день в разгаре. Время, в которое предпочитают согласовать малозначительные детали и сделать всё быстро, чтобы успеть повращаться в обществе и уловить любопытные сплетни. Купцы, промышленники, коммерсанты, военные и чиновники, представители родов и сами вечно скучающие аристо. Деловые костюмы, роскошные платья, мундиры и френчи – атлас, шёлк, дорогое сукно и меха… Аскольд весьма подробно живописал мне этот странный микромир, вскользь упомянув, что при его появлении его обитатели почему-то сразу скучнеют.
Делая первые шаги сквозь фойе, ощутил неприятную щекотку вдоль позвоночника – меня оценивали, анализировали, изучали. И шептались.
– Хан… Хаттори… – едва слышный шелест ироничного шёпота разряженной толпы не ускользнул от моего слуха и не вызвал удивления. Всему своё время. Мой визит – это камень в застоялую воду местного водоёма.
– Выскочка… Дуэлянт… Ловелас… Наёмник?
Но все эти слова звучали слишком тихо, не давая мне повода поймать хоть одного из говорунов. Всему своё время. Кто-то из них обязательно ошибётся.
Репутация уже сложилась. Разговоры неизбежны. И то, что говорят в Российской империи, – это ещё цветочки по сравнению с тем, что ожидает меня по возвращении на родину.
Легко и непринужденно поднявшись по центральной лестнице, я на мгновение обернулся. «Паутина» уже переварила информацию, возвращаясь к прежним делам. Дело сделано.
– Ваше сиятельство, – безукоризненно вежливый и мягкий голос Мэйли Во Шин Во оторвал меня от созерцания и привлёк внимание, – я рада приветствовать вас в нашем заведении. Отца сейчас нет на месте. Всецело к вашим услугам…
Привычные мне национальные наряды девушки уступили место строгому брючному костюму. Скромный макияж, застывшее равнодушное лицо, противоречащее блестящим живым глазам, скромный наклон головы, собранные в длинный хвост чёрные как ночь волосы.
– Ты-то мне и нужна, – игнорируя правила приличий, я несколько раз провёл глазами по фигуре девушки – нарочито медленно, словно ощупывая её оценивающим взглядом. – Покажи мне свой кабинет.
– Что? – слегка растерянно спросила Мэйли и невольно отшатнулась. – Зачем?
– Ты вела себя как плохая девочка, и я вынужден буду тебя отшлепать. Предлагаешь сделать это при всех?
* * *
Прозрачный стеклянный чайничек, оставленный слугами на столе, притягивал внимание. Внутри него, утопая в ленивом движении, медленно и неторопливо распускались бутоны цветов. Распускались, расправляя высушенные сморщенные листья и лепестки, насыщая едва ли не кипящую жидкость цветом и вкусом. Заваривание чая не просто одна из классических церемоний азиатских культур. Помимо соблюдения традиций она подразумевает созерцание и умиротворение её участников…
– Чаю?
– Все контакты с кланом Во Шин Во будут осуществляться только через тебя. Можете расценивать это как ультиматум «Сибирского Вьюна» и мой лично. Предупреждаю сразу, что добра от меня можно ждать лишь в случае добровольного сотрудничества, – сказал я, игнорируя её предложение и продолжая созерцать процесс в чайничке и не поднимая глаз на свою собеседницу.
Растерянность и смущение китаянки ощущались интуитивно. И поэтому диалог строился на давлении. Учитывая, что находился я на её территории, ситуация получалась довольно забавная.
– Неужели тебе столь принципиально вмешиваться во внутренние дела города? Практика практикой, но зачем пытаться перестроить существующий порядок? Ты не из тех, кто станет служить местному князю, но хочешь решить его проблемы… – попытавшись возразить мне, Мэйли споткнулась на полуслове, почувствовав, как пространство в её рабочем кабинете дрогнуло, а тени по углам как будто увеличились в размерах и недовольно зашевелились. Воздух неожиданно стал тягучим и вязким, как настоявшийся кисель, а потолок словно придвинулся и надавил ей на плечи, безжалостно вминая в кожаное кресло.
