Говорят, хочешь понравиться девушке – насмеши ее. В общем, у меня и до того вечера не было шансов, а уж когда Саша взялся за дело, окончательно расхотелось уворачиваться. Мы танцевали медленный танец, хотя вокруг громыхало ритмичным «тунц-тунц». Но в толпе запросто получилось остаться будто наедине – словно никому до нас нет дела. Я зачем-то задрала голову, а он зачем-то пялился мне в глаза. Руку сначала держал сбоку, а потом закинул мою себе на плечо, а своей ладонью прижал меня теснее. Шаг в сторону, по кругу, еще шаг. Слишком медленно для такой мелодии, и однозначно – слишком интимно. Как-то уж излишне очевидно. Разве он много выпил, что так себя ведет? Или я много выпила? Нужно разрядить, ослабить напряжение, а иначе вот этот наш взгляд обязательно закончится касанием.
– Хорошая песня. Я такую раньше не слышала.
Наверное, сейчас любое слово было бы лишним, потусторонним. Саша тут же моргнул – как очнулся. И прислушался к песне, чуть повернув голову в сторону. Усмехнулся:
– О, это кстати, Света Лаолина поет. Ее единственный хит. Правда понравилась?
– Да нет, я так ляпнула. Надо было что-то сказать, – честно ответила я.
Он снова уставился мне в глаза, но уже без того же напряжения. И спросил предельно серьезно:
– Зачем? Тебе тоже кажется, что все выходит из-под контроля? Или мне это одному кажется?
Мы остановились, все еще продолжая обнимать друг друга, хотя без танца поза выглядела весьма двусмысленно. Странный вопрос, но каким-то диким образом мне очень понятный, даже переспрашивать не нужно. И про контроль. И про то, что не одному ему кажется… Я открыла рот и тут же захлопнула, пока не высказала что-нибудь, о чем потом пожалею. Но Саша немного наклонился и продолжил сам:
– Ладно, Кристин, этот разговор когда-то должен был начаться. Лучше бы не сегодня, а когда-нибудь потом, когда все изменится. Я прекрасно понимаю, что вообще не могу ничего гарантировать, и этот эгоизм самому себе простил еще позавчера. И осознаю, что есть Егор Михайлович, Гоша и еще миллион человек, которым такие эксперименты не покажутся смешными, но… – и замолчал, ища в моих глазах какое-то понимание или разрешение продолжать.
– А при чем тут Гоша? – глупо переспросила я.
Просто была пауза, в которой я была обязана выдать хоть какую-то реакцию, но адекватной не нашлось. У меня сердце не заколотилось даже, а начало подпрыгивать – кинется к горлу, потом падает в желудок, аж больно от таких кульбитов. Я кожей чувствовала, что Саша прямо сейчас предложит какой-то вызов – это в его глазах, в промежутках между словами легко угадывалось: провести с ним ночь, стать его любовницей, стать его девушкой – и до конца жизни прятаться от фанаток и журналистов. И я от всего откажусь, потому что наполовину любить не умею. Мою влюбленность пока можно держать в рамках, но до тех пор, пока я не начну любить по-настоящему, не разлюблюсь на полную катушку. Это пока Саша – только смазливое лицо с парой приятных совместных воспоминаний, однако не стоит злоупотреблять возможностями моей к нему симпатии, которая точно не готова к проверке разовым перепихом. Но он и правда эгоист, раз говорит так прямо, заставляя меня слушать и думать. Устраивает какой-то долбаный душевный стриптиз.
Вопрос он оставил без ответа:
– Кристина, я действительно клубок комплексов, как иногда пишут журналисты. Но даже они не знают, насколько правы. Я боюсь привязываться к людям, поскольку не могу даже представить, чтобы важный для меня человек меня бросил. Лучше всю жизнь болтаться говном в проруби, чем снова представить себя в такой ситуации. Зинаида стала исключением, но далеко не сразу – лишь после того, как я убедился, что она никогда, ни при каких обстоятельствах от меня не отвернется. Но пора признать, что исключением стала не только Зинаида. Понимаешь, насколько паршивую ситуацию я хочу создать? Мне нужны гарантии, притом сам я никаких гарантий дать не могу.
Он сказал «снова представить»? Выходит, что он переживает из-за чьего-то предательства. Девушка? Невеста? Нет, вряд ли, что-то намного глубже безответной любви или разлуки с любовницей. Саша сейчас говорит о чем-то очень важном, он не рисуется и не шутит, как обычно. И после такого предисловия совершенно точно не заводят разговор о разовом перепихе… ну, разве что это самый грандиозный подкат во всей истории охмурения.
К моей большой удаче, ему не дали возможности закончить это странное признание, как и мне – ответить. Рядом громко свистнули, после чего мы оба развернулись. Я распахнутыми глазами наблюдала, как на стойку залезают пьяные парни, там рядком пристраиваются танцевать, а официанты вокруг хватаются за головы.
– Это Андрей?! – удивилась я. – А мне он казался серьезным человеком!
Я ойкнула, поскольку вышеупомянутый «серьезный человек» начал под музыку и веселые улюлюканья стаскивать с себя футболку.
– Ну, а я что говорил, – ответил мне Саша сразу на все вопросы.
Устроенный стриптиз не имел ничего общего с эстетическими или эротическими танцами – это был только повод всем до смерти ухохотаться. Ну, и соревнование, кто все-таки умудрится не свалиться со стойки на пол. Сашу тоже подхватили, потащили туда, но он не особо сопротивлялся. Кажется, приказ его продюсера «иди веселись» в начале вечера он исполнял, как любую другую работу. Он даже не был пьян, как многие другие, но об этом невозможно было догадаться: смеялся громко, поддерживал любой хаос и мгновенно реагировал на любые волны ожиданий. Взобрался примерно в центре стойки, подпрыгнул уже наверху, подмигнул кому-то в стороне, пританцовывая, расстегнул две пуговицы на рубашке, закусил губу, а потом двумя руками закрыл ворот – мол, размечтались, шоу дальше третьей пуговицы не оплачено.
– Стоп! Это что там у тебя такое? – внезапно протрезвевший Егор Михайлович переорал и смех, и музыку. – Новая татуха? Андрюш, глянь-ка!
Полуголый осветитель нагло подался к Саше, схватил за ворот и заглянул под ткань.
– Ага, – оповестил всех счастливо. – Буква «К».
– Не понял, – продюсер подбежал ближе. – Эй, козленыш мелкий, что за хрень?! Тебе в фильме сниматься! Шесть крупных планов торса, ты сценарий не читал?!
– Надо будет – замажут, – отмахнулся Саша. – Тоже мне проблема.
Егор Михайлович вроде бы не сильно разозлился – больше удивился:
– А что означает «К»? Имя какое-то?
Саша поднял руку вверх, покрутил пальцем, а потом указал вниз влево:
– Да, Катя! – На этой фразе жених Екатерины, который стоял рядом с ней, вытянулся. Но Саша, как оказалось, не закончил, показывая на другую: – Или Кира, – указанная девушка от неожиданности засмеялась. Но и она оказалась не последней: – Или Кирилл Александрович. О, еще одна Катя. Кирилл Александрович, загадывайте желание! Или…
– Кристина! – заорал Егор Михайлович. – Блин, сколько девиц на эту букву развелось, хоть отстреливай! – Он нашел меня в толпе взглядом и решил выплеснуть ярость на новую жертву, раз я оказалась ближе его раздражающего звездуна. – Кристина, а ну-ка и свою грудь доставай, проверим! Тоже «К» написала? А что, «Ксан и Кристина» – идеальная история любви самоубийц.
