Но он ответил размеренно:
– Не выеживайся, Саша, ты не в том положении, чтобы зубы наружу выпячивать. Я тебя услышал – ты был готов на все, чтобы мы остались. И, как видишь, мы здесь. Раз в квартире жить не можешь, попробуем сохранить дом. Я уже полностью в хозяйство вошел, коммуналка здесь адская, но если ту квартиру сдавать, то расходы покроются. Займусь этим, готовь ключи. Позвоню сегодня в супермаркет – может, меня обратно примут. Но киснуть не смей и не слушай, что продюсер говорит. Я твои песни до дыр заслушал, больше таких исполнителей нет. Потому ты вернешься и снова всем покажешь!
Степень его фанатизма меня всегда немного пугала. Вот бы все такими были. Чтобы не благодарить за поддержку, я отшутился:
– Я еще в ресторанах петь могу. Там, говорят, неплохие чаевые.
После этого все уставились на Кристину – вроде бы наступила пора и ей высказаться. Но она бесконечной любовью своего товарища ко мне так и не заразилась. Выглядела расстроенной и говорила очень сухо:
– Как понимаю, с твоей мамой все не так просто. Тебя отец вырастил, а я и раньше догадывалась, что мать жива. Но изображать проблемы со здоровьем и пугать нас всех – это уже что-то запредельное. Возможно, что по отношению к ней ты вел себя справедливо, но мне ли не знать, что в тебе полно цинизма? Так что даже не буду притворяться, что считаю тебя белым и пушистым. И мне нужны деньги на учебу. Потому я хочу хорошенько все обдумать.
– То есть именно ты меня бросишь?
Я улыбался, хотя внутри было нехорошо. Конечно, она должна уйти, ведь ей нужны деньги. И конечно, она должна остаться, поскольку Гоша и Зинаида не размышляли. Но лучше, чтобы она ушла – я вчера думал, что мне нечего ей предложить, но сегодня я стал просто клубком проблем. И лучше, чтобы осталась – наверное, ее уход станет самым трудным, что мне придется перенести в ближайшие месяцы. Нет, пусть уходит. Раз сомневается, то пусть уходит, ведь я уже никогда не смогу забыть, что она сомневалась. Я не могу себе позволить привязаться к человеку, который не привязан ко мне еще сильнее – спасибо мамаше за такой подарок на всю оставшуюся жизнь.
– Я сказала, что подумаю, – повторила Кристина. – Не хочу выглядеть крысой, которая первая бежит с тонущего корабля. Спасибо, блин, Гоша, я на твоем фоне постоянно кажусь какой-то злодейкой!
– Да нет, все в порядке, – отреагировал я, окончательно успокоившись. – Первым все равно убежал Егор Михайлович. Ты ничего мне не должна, Кристина.
– А то я не знаю! – рявкнула она и пошла к своей комнате.
Гоша пытался смягчить атмосферу отвлеченными темами:
– Саша, я понимаю, что тебе сейчас не до того, но спрошу – на кой фиг тебе столько газона? Может, хоть морковку посадим? Кабачки еще, я их люблю очень.
Я пялился на него – вот только что Гоша победил в конкурсе самых тупых фраз, которые я слышал за всю свою жизнь. Он собрался тут подсобное хозяйство обустраивать? На случай, если мы по миру пойдем, то хотя бы с морковкой и кабачками? Гоша достиг той стадии кретинизма, когда уже можно надеяться, что я разрешу распахать свой газон под кабачки?! Да я до сегодняшнего дня не встречал человека, который их ел бы! И, честное слово, мне впервые захотелось его обнять. Окончательно ясно, почему Кристина так вцепилась в этого бугая. С таким же рядом пару дней поживешь, и больше ни с кем не будешь чувствовать себя в том же центре хозяйственного процесса. Вот это неизвестная Иришка урвала себе счастье, если даже я мельком подумал, что готов на нем жениться. Или он на мне. Или по очереди. Лишь бы обошлось без морковки в процессе выяснения, кто в доме хозяйка.
– Делай что хочешь, мне плевать, – ответил так, чтобы он не догадался о моих настоящих эмоциях.
А Кристина пусть уходит. Как же хорошо, что я так и не успел сказать ей ничего важного.
Глава 23. Кристина: Стайка крыс и один тонущий корабль
Думала пойти в свою комнату, но там рисковала задохнуться наедине с мыслями, потому вышла на свежий воздух. Удивилась, застав перед воротами мнущегося Егора Михайловича – толстяк так и не ушел. Но, увидев меня, заорал, как если бы нашел цель для ярости:
– Почему вы все не собираете вещи? Ситуация не до конца понятна? Не топите его еще сильнее, не действуйте на нервы, просто примите как факт, что такой штат ни он, ни я теперь не содержим!
Странно, что он в моем лице обращался сразу ко всем сотрудникам. И я не стала говорить, что Гоша с Зинаидой решили остаться безо всяких денег – они между собой очень похожи, неудивительно, что в ситуации приняли одинаковое решение. Я просто поинтересовалась:
– Почему вы не уехали, Егор Михайлович? Хотите вернуться?
– Хочу, – он поник. – И головой понимаю, что не должен. Зачем тонуть вместе? Сейчас все, кто останется, испытают удар и на себе, особенно в моей сфере.
– Тогда почему не уходите? – повторила я.
– Потому что не всегда нужно думать головой, Кристина. В смысле, вообще не думать. Или думать, но со всех сторон. Я не первый, кто из его жизни просто уходит, и не последний. Сашка эту мысль когда-то должен пережить, переболеть ею окончательно. А я ему не психиатр! – зачем-то крикнул это в сторону двери, как будто оправдывался перед нею. – Пусть уже повзрослеет и поймет, что все люди предают, и это нормально! Но лично я в тупоголового лентяя уже столько ресурсов влил, что жаль собственных усилий. А Сашка, в отличие от других бездарей, хотя бы терцию от кварты на слух отличает. Нет, найти замену не такая уж большая проблема, но все-таки проблема. Последнюю песню ведь именно он перекроил, когда там кроить вроде бы было нечего. Иногда у него включается чуйка, как у долбаного Шопена или еще более долбаного Хендрикса, он из тех людей, которые думают музыкой, потому и способны делать чудо. Им всегда тесно в одной тональности или в мире нормальных эмоций, но именно они штучный товар. Никогда ему об этом не говори, Кристина!
– И не подумаю, – я грустно улыбалась, хотя на душе было гадостно. – Сами потом скажете, если захотите. Но раз уж вы решили со всех сторон подумать, то вспомните и о том, что без вас у него даже шансов нет вернуться. Ведь это вы всегда отвечали за связи, а он только пел и увиливал от важных встреч.
– Вот именно! Пусть придурок теперь поймет, почему я так злился! – он опять заорал на дом, а тому было безразлично. Посмотрел на меня – оказывается, он совсем старик, но за энергичной бойкостью это до сегодняшнего дня не было так заметно. Проговорил спокойно: – Ладно, Кристина, пойду я. Вернусь через полгода – если безмозглый щенок до тех пор не сопьется, то подумаю, что можно сделать. Расчет за начало этого месяца быстро не жди. Или вообще не жди! Я в первую голову заплачу только тем, кто в суд побежит. То есть не тебе. Гоша с Зинаидой вообще на его довольствии, пусть сам разбирается с ними. Но без водителя он точно обойдется.
Он все-таки вышел, нажав на кнопку возле кованой калитки, а я еще стояла и смотрела на выход, который предстоит совершить и мне. В суд, если не заплатят, я действительно не побегу, тут хитрый лис верно предугадал. Однако и без потерянных денег ситуация выглядела отстойно, а сердце ныло. Все же беда случилась не с посторонним человеком, а с тем самым Сашей, который застрял в моих последних снах и мыслях. Необязательно тонуть всем вместе, как заявил продюсер, и когда-то я в этот город приехала учиться – отказываться от мечты неправильно, какие бы обстоятельства ни возникали. Я не тратилась на развлечения и одежду, только на питание и аренду, потому удалось сэкономить на оплату за первый курс. Могу вернуться в такси, тогда буду зарабатывать на жизнь, а уже перед вторым курсом соображу, что делать дальше. Остаться вместе с Сашей можно, но Егор Михайлович и в этом прав – зачем в такой ситуации человеку личный водитель? Зинаида с Гошей хотя бы хозяйство на себя возьмут, польза от них понятна, а я, получается, останусь просто нахлебницей. Или все-таки остаться, внести всю сэкономленную сумму в наше общее выживание, а в институт поступить, когда Саша снова вернет свое положение? Уйти – означало саму себя предать, свои эмоции, которые через пару лет могут показаться смешными, а сейчас видятся чуть ли не самым ценным в жизни.
