Поначалу девочка демонстрировала тревожные признаки осложнений, однако четыре дня спустя она, к всеобщему удивлению, пошла на поправку. Врачи были настолько довольны ее состоянием, что разрешили ей встать с кровати и удивить всех своим появлением на торжестве в честь десятилетия больницы, которое как раз шло полным ходом на первом этаже. Катлер был доволен состоянием девочки, однако не стал торопиться с выводами относительно успеха операции. Он не знал, что именно он сделал, а также помогло ли это на самом деле. Как бы то ни было, девочке не суждено было прожить долго — два года спустя она умерла от воспаления легких. Тем не менее операция доказала, что пациент может пережить хирургическое вмешательство прямо на камерах сердца. Для Катлера этого было достаточно, чтобы продолжать свои исследования, и с помощью кардиовальвулотома он прооперировал еще семь пациентов. Никто, однако, не прожил и недели после операции, и в 1929 году Катлер отказался от этой методики, сочтя ее слишком опасной.
Это было первое из многих подобных разочарований: за следующие несколько десятилетий тщательно продуманная идея не раз приводила к фиаско. Хирурги раз за разом заходили в тупик, прежде чем выйти на нужный путь, — они, бывало, увлекались собственной изобретательностью и рвались поскорее провести сложные операции задолго до развития анестезии и прочих технологий нужного уровня. Это, конечно, были неизбежные следствия прогресса. Правда, расплачиваться за них приходилось человеческими жизнями. Большинство пациентов, давая согласие на проведение экспериментальной операции, понимали, что медицина пока не может предложить им что-то еще и лучше хоть что-то, чем ничего, но все это было слабым утешением для их родных, которым ненадолго давали надежду на то, что их близкие могут все-таки поправиться, а в результате они умирали.
Через два года после первой операции Катлера лондонский хирург по имени Генри Суттар попробовал другую методику. Прежде чем заняться медициной, Суттар изучал математику и инженерное дело, и они, очевидно, оказали существенное влияние на его мышление. «Эта проблема, по большому счету, технического характера», — написал он и подошел к задаче восстановления работоспособности клапанов сердца, словно инженер, которому нужно было починить неисправный насос. В марте 1925 года его познакомили с Лили Хайн, больной девятилетней девочкой, выросшей в трущобах района Бетнал-Грин, где для процветания ревматической лихорадки были созданы идеальные антисанитарные условия. Болезнь не пощадила ее митральный клапан: он не мог полностью ни открыться, ни закрыться — стеноз и регургитация присутствовали одновременно.
Суттар думал, что может помочь ей хотя бы со стенозом, и 6 мая 1925 года он провел смелую операцию по разделению сросшихся створок клапана. Вскрыв Лили грудную клетку, он сделал небольшой разрез на левом ушке предсердия
[18], складке сердечной мышцы, выступающей из левого предсердия. Быстрым движением он просунул в отверстие палец, чтобы изучить внутреннюю поверхность предсердия. Его сразу же поразило то, насколько богатую информацию можно получить, просто водя пальцем по внутренней поверхности сердца: ощупав створки митрального клапана, он мысленно представил себе их состояние, в то время как поступавшая в неправильном направлении кровь дала понять, что они не закрываются должным образом. Изначально он собирался разрезать сросшиеся створки скальпелем, однако теперь забеспокоился, что это может усугубить регургитацию. Тогда он стал импровизировать и вставил в просвет клапана, чтобы расширить его, палец. Когда он вынул палец из бьющегося сердца девочки, случилось нечто ужасное: наложенный шов соскочил и фонтан крови взметнулся вверх. Сохраняя полное хладнокровие, Суттар остановил кровь, зажав ушко предсердия большим и указательным пальцами, а его ассистент в этот момент плотно зашил отверстие шелковыми нитками.
Лили Хайн отправили выздоравливать за город, и шесть недель спустя она заявила, что чувствует себя гораздо лучше. Операция, однако, оказывает еще и сильное психологическое влияние, так что пациенты зачастую преувеличивают ее эффективность: Суттар отметил, что по объективным критериям общее состояние его пациентки сильно не улучшилось. И все же он был уверен в надежности этой процедуры. Правда, несмотря на это, Суттару больше не выпало возможности повторить операцию и тем самым окончательно доказать ее пользу. Большинство кардиологов той эпохи полагали (ошибочно), что ревматическая лихорадка изначально вызывалась заболеванием сердечной мышцы, а в этом случае в операциях на клапанах не было никакого смысла. Лондонские специалисты отказались отправлять к Суттару новых пациентов. Так завершилась очередная глава в истории экспериментальной кардиохирургии: не имея возможности продемонстрировать ощутимые результаты своей работы, немногочисленные хирурги, готовые проводить подобные операции, решили, что пробовать дальше нет никакого смысла.
Много лет спустя Суттар признал, что был «пожалуй, чересчур авантюристом». И действительно, жизнь показала, что он на двадцать лет опередил свое время — только в 1940-х годах в хирургическом лечении клапанов сердца действительно удалось достичь прогресса. В 1946 году Гораций Смити, молодой хирург из Северной Каролины, разработал вальвулотом — режущий инструмент, напоминающий тот, что был изготовлен Эллиотом Катлером двадцатью годами ранее. Он был похож на большой металлический шприц с поршнем на одном конце и режущим захватом на другом. Режущий захват вставлялся в цилиндр инструмента, который вводили в сердце. Когда хирург оттягивал поршень, режущие кромки «откусывали» часть створки клапана, не давая ей при этом попасть в кровоток.
Для Смити борьба против болезней сердечных клапанов была глубоко личным делом: он сам страдал от аортального стеноза, о чем узнал, еще будучи студентом-медиком, когда впервые прослушал свое сердце с помощью стетоскопа. Его эксперименты на собаках с использованием вальвулотома прошли успешно, и, когда он доложил о своих исследованиях на собрании Американской коллегии хирургов в сентябре 1947 года, его рассказ произвел большое впечатление: после серии успешных операций на синюшных детях, прошумевших тремя годами ранее, журналисты изголодались по новым достижениям кардиохирургии. Одной из тех, кто прочитал газетные репортажи, была Бетти Ли Вулридж, 21-летняя девушка из Огайо. Она написала Смити, объяснив, что у нее митральный стеноз и, по прогнозам врачей, ей оставалось не больше года. Она умоляла его попробовать операцию на ней: «Зачем использовать собак, когда можно прооперировать человека? Даже если со мной что-то случится, этот опыт сможет помочь кому-то еще».
Смити поначалу не хотел в это ввязываться, однако от миссис Вулридж просто так было не отделаться. В последний день января 1948 года он ее прооперировал, вырезав из ее сердца небольшой фрагмент пораженного стенозом митрального клапана. Десять дней спустя ее состояние было достаточно стабильным, чтобы она могла улететь обратно в Огайо. Она позировала фотографам на ступеньках трапа, прощаясь со Смити. Смити набрался смелости и прооперировал еще шестерых пациентов. Четверо из них выжили, однако общий результат ожиданий не оправдал: лишь у двоих были обнаружены «незначительные» улучшения.
