Лоун назвал эту терапию кардиоверсией. Первым пациентом, на котором ее применили, стала женщина шестидесяти трех лет — ее доставили после сердечного приступа в больницу Питера Бента Бригхэма. У нее была тахикардия (слишком частое сердцебиение), против которой лекарства оказались бессильны. Лоун принял решение попробовать провести кардиоверсию, и пациентке дали разряд электрического тока продолжительностью 2,5 миллисекунды. Ее сердце немедленно вернулось к своему нормальному ритму. «Пациентка пришла в себя две минуты спустя и была весьма удивлена своим хорошим самочувствием», — записал Лоун.
Другой метод реанимации, появившийся приблизительно в то же самое время, вообще не требовал никаких приборов. В 1960 году Уильям Кувенховен, изобретатель современного дефибриллятора, написал, что «теперь кто угодно и где угодно может проводить сердечную реанимацию. Все, что для этого нужно, — это две руки». Придуманная им и его коллегами методика — точнее, повторно придуманная, так как похожие исследования уже проводились в Германии в 1880-х годах, однако впоследствии были забыты — заключалась в ритмичном сдавливании грудины двумя руками. Это было важное открытие, так как с помощью этого нехитрого способа можно было вернуть к жизни жертв сердечного приступа, у которых сердце остановилось далеко от ближайшей больницы. Когда задумываешься над этим сейчас, кажется немного странным, что настолько простая методика, которой теперь ежегодно обучают миллионы людей, появилась только через несколько лет после изобретения дефибриллятора.
Еще одно озарение снизошло на медицину в 1960-х годах: у некоторых пациентов сердца, как сказал Клод Бек, «были слишком здоровыми, чтобы умирать». «Практически каждый врач сталкивался с ситуацией, когда пациент умирал, а при осмотре его сердца обнаруженных повреждений было явно недостаточно, чтобы объяснить наступление смерти», — написал он. Сердечный приступ не означал неминуемую смерть — это был лишь процесс, который зачастую можно было обратить. Это была чудесная догадка, которая сделала переворот в лечении сердечных больных. В 1961 году старший ординатор из Королевской больницы Эдинбурга по имени Десмонд Джулиан предложил открыть специальное отделение для людей, перенесших сердечный приступ, с круглосуточным уходом за ними, а также оснащенное оборудованием для электронного мониторинга их состояния и проведения реанимационных мероприятий. Вскоре подобные отделения стали открываться по всему миру: сначала в Австралии, а затем в больницах Америки и Канады. Опубликованное пару лет спустя исследование показало, что такие отделения кардинально снизили смертность среди сердечных больных. Это были отличные новости для тех, кто уже находился в больнице. Но как насчет пациентов с серьезной аритмией, состояние которых большую часть времени не вызывало опасений, и их было невозможно постоянно держать в больнице? Как можно было помочь им?
Этим вопросом в 1966 году задался кардиолог Мечислав Мировски, когда его старый друг и коллега во время семейного ужина упал замертво из-за желудочковой тахикардии. Проблема, из-за которой он умер, была диагностирована ему несколькими неделями ранее, и хоть лекарства и помогли, все понимали, что в любой момент может случиться рецидив. Мировски стал думать над тем, как эту смерть можно было предотвратить без постоянной госпитализации. И тут ему в голову пришла идея: почему бы не сделать миниатюрный дефибриллятор, который срабатывал бы автоматически и только в случае необходимости, а затем имплантировать его пациенту?
Это был крайне амбициозный проект, однако упорства Мировски было не занимать. Он был польским евреем и вырос в Варшаве. Когда немецкая армия в 1939 году захватила город, Мировски было пятнадцать. Не желая соглашаться носить на себе желтую звезду Давида, он отправился в шестилетнее странствие через Восточную Европу и Россию, зарабатывал на жизнь своим умом и преодолел в общей сложности более десяти тысяч километров. Когда в 1945 году он наконец вернулся в Варшаву, то не нашел там ни своей семьи, ни своего дома. Впоследствии он изучал медицину в Польше, Франции и Америке, где работал вместе с Хелен Тоссиг и Джоном Хопкинсом, после чего устроился кардиологом в Израиле. Именно здесь у него зародилась идея об имплантируемом дефибрилляторе, но в его больнице не было необходимых технических ресурсов для развития этого проекта. Лишь в 1968-м, когда он перебрался в Синайскую больницу в Балтиморе, ему удалось хоть как-то сдвинуться с мертвой точки.
Здесь он объединил усилия со специалистом по электронике Мортоном Моуэром, у которого, по иронии судьбы, возникла точно такая же идея насчет имплантируемого устройства. Дефибрилляторы занимали много места, и Моуэр поначалу скептически относился к тому, что их удастся уменьшить до нужного размера. Вскоре, однако, они поняли, что если разместить электроды непосредственно в сердце, то это значительно уменьшит необходимое для дефибрилляции напряжение, а заодно и размер прибора. Предварительный прототип был готов уже к 1969 году, и его успешно имплантировали собакам. Как это было со многими предшественниками Мировски, его идея встретила значительное сопротивление в медицинских кругах, и как минимум один журнал отказался публиковать его первую статью на эту тему. Когда она наконец была напечатана в 1970 году, Бернард Лоун — ведущий специалист того времени по дефибрилляции — подверг ее язвительной критике. Он предположил, что прибор будет без надобности бить пациента током с потенциальным смертельным исходом: «В том, что сердцу будут нанесены повреждения, сомневаться не приходится. Единственное, что сложно предугадать, так это их масштабы». Другой специалист назвал предложенное устройство бомбой внутри тела.
Из-за столь враждебного настроя медицинского сообщества Мировски и Моуэру не удалось привлечь инвестиции для развития своего проекта, и они были вынуждены платить за оборудование из собственного кармана. Ситуация немного улучшилась, когда у них получилось договориться с небольшой фирмой под названием Medrad, специализирующейся на медицинском оборудовании, и заняться совместной разработкой устройства. Исследования отнимали много времени и сил, а также были сопряжены с серьезным риском для жизни, так как подразумевали использование тока напряжением в тысячи вольт. Моуэр чудом избежал смертельного удара током, когда с электрода, с которым он работал, соскочил разряд и ударил в стоящую в пятнадцати сантиметрах от него миску с водой.
Сделать прибор небольшим оказалось не так уж и сложно: главная трудность заключалась в распознавании серьезной аритмии. Права на ошибку не было: один-единственный удар током без надобности мог убить пациента. Поначалу Мировски использовал датчик кровяного давления, однако тот себя не оправдал. В итоге они обратились к методу, заключавшемуся в непрерывном анализе электрической активности сердца с использованием функции плотности для определения хаотического состояния, свойственного фибрилляции желудочков.
К 1975 году у них уже была рабочая модель, которую они имплантировали собакам. Чтобы убедить скептиков, Моуэр и Мировски сняли небольшой фильм, посвященный работе их устройства. В нем демонстрировалось, как у здоровой собаки с помощью электрошока вызывается фибрилляция желудочков, вследствие чего ее сердце останавливается, и она теряет сознание. Несколько секунд спустя ее безжизненное тело вздрагивает — это срабатывает автоматический дефибриллятор, и сердце оживает. Вскоре после этого собака приходит в себя и встает на ноги. Затем последовали долгосрочные испытания, в ходе которых пяти собакам имплантировали портативные дефибрилляторы на срок до трех лет. К концу 1979 года Мировски решил, что они готовы опробовать свое устройство на человеке.
