Хотя в некоторых старых учебниках операцию Каллендера и называют первой операцией на сердце, на самом деле это не совсем так. Ведь врачу не пришлось обнажать сердце или делать разрез на его поверхности. Первым человеком, который сделал это целенаправленно — даже при том, что оперируемым был не человек, — стал все же доктор Блок, хирург из Данзига. На собрании немецкого хирургического общества в 1882 году доклад о своей работе он начал с демонстрации сердца кролика. Несколькими неделями ранее, как он объяснил, он вскрыл животному грудную клетку и специально сделал искусственную рану на поверхности сердца. После этого он зашил сердце с помощью трех стежков, и несколько дней спустя кролик полностью поправился. Чтобы удостовериться, что подобный результат не был счастливой случайностью, он повторил данный эксперимент на других животных.
Больше всего Блока при этом поразило то, насколько выносливым был орган. Чтобы наложить швы на сердце кролика, ему пришлось приподнять его из грудной клетки. Он обратил внимание, что в этот момент сердце перестало биться, и кролик перестал дышать. Но стоило ему вернуть сердце на место, как все функции возобновились. Хирурги очень долго страшно боялись прикасаться к человеческому сердцу, опасаясь даже самыми осторожными манипуляциями нарушить сердечный ритм и спровоцировать тем самым мгновенную смерть. Вместе с тем врач, работавший в семнадцатом веке, уже тогда продемонстрировал, насколько сердце крепкий орган и что оно вполне способно переносить аккуратное обращение с ним.
Уильям Харви — медик семнадцатого столетия — внес самый большой вклад в понимание сердца и его функций. Годы своей исследовательской деятельности он посвятил изучению движения крови внутри организма, ставя многочисленные опыты на собаках, кроликах, жабах и даже крабах. Хладнокровные животные оказались для этих целей особенно полезными благодаря тому, что у них медленный обмен веществ и, соответственно, медленное сердцебиение — это позволяло ученому отчетливее разглядеть, как все происходит у них в организме. Когда Харви только приступил к своей работе, в медицинских кругах по-прежнему господствовало галеновское представление о движении крови — довольно запутанная теория, согласно которой артериальная кровь вырабатывается в сердце, а затем охлаждается легкими, а печень производит кровь, которая затем попадает в вены. Репутация Галена в семнадцатом веке была настолько нерушимой, что любое разногласие с его взглядами приравнивалось к медицинской ереси. То, что Харви не боялся последствий, многое говорит о его преданности научной истине. Его открытие, подробно изложенное в книге 1628 года De Motu Cordis («О движении сердца»), заключалось в том, что кровь, движимая сердцем, циркулирует в организме по замкнутому контуру.
Более 10 лет Харви был врачом Карла I, которого настолько заинтересовала работа ученого медика, что он разрешил ему даже брать оленей из королевских парков для проведения опытов и изучения их анатомии. В 1640-х годах судьба свела Харви с молодым дворянином, сыном Виконта Монтгомери. Он в детстве получил серьезную травму, в результате которой у него в боку осталась глубокая рана, которая никак не заживала. Харви осмотрел ее и обнаружил большое отверстие в грудной клетке, в которое легко можно было просунуть три пальца. Присмотревшись внимательней, он заметил «выступающую мясистую часть», которая, к его величайшему изумлению, оказалась не чем иным, как сердцем юноши. Он знал, что его хозяин будет в восторге:
«Я доставил юношу к королю, чтобы его величество мог собственными глазами лицезреть этот невероятный случай — как у человека, живого и в добром здравии, бьется сердце, и это можно наблюдать невооруженным глазом без какого-либо вреда и даже потрогать его руками, почувствовав, как сокращаются желудочки».
Карл просунул пальцы в зияющую рану на боку у юноши и дотронулся до сердца, обратив внимание, что это не вызывало ни боли, ни видимого дискомфорта. Это было явным свидетельством того, что трогать сердце не опасно; и тем не менее два столетия спустя это знание каким-то странным образом успело от всех ускользнуть.
Блок был не единственным исследователем 1880-х годов, предположившим, что все-таки можно научиться накладывать на человеческое сердце швы. Точно такое же предположение в 1881 году высказал американский хирург Джон Робертс, правда, главный упор в своей статье он делал на перикард, или околосердечную сумку, — мешочек из соединительной ткани, окружающий сердце. Порой при травме сердца эта природная оболочка наполняется кровью, препятствуя тем самым нормальному сокращению органа. Это состояние, известное как тампонада сердца, может привести к смерти. Считается, что как минимум два хирурга смогли в начале девятнадцатого века решить эту проблему — они решились проткнуть околосердечную сумку, освободив ее тем самым от крови. Робертс высказал предположение, что околосердечную сумку можно даже вскрывать, чтобы удалять из нее инородные предметы или устранять незначительные повреждения сердца: «Возможно, когда-нибудь наступит время, когда ранения в сердце будут исцелять путем рассечения перикарда с целью удаления тромбов, а также, вероятно, наложением швов на сердечную мышцу».
За 10 лет до того, как это предсказание сбылось, а именно 6 сентября 1891 года, одного юношу в Сент-Луисе, штат Миссури во время драки ударили ножом. Его доставили в городскую больницу, где на рану наложили повязку, однако десять часов спустя состояние раненого ухудшилось, и его забрали в операционную. Операцию провели без всякой анестезии — предположительно потому, что на нее не хотели тратить время. Даже по прошествии десяти лет один выдающийся хирург по-прежнему был убежден, что анестезия «непригодна» для подобного рода операции, и только после Первой мировой войны ее стали повсеместно применять для столь серьезных операций. Когда повязки сняли, кровь вместе с воздухом хлынула из раны. Генри Дальтон, лечащий хирург, вскрыл пациенту грудную клетку и перевернул его на бок, чтобы дать крови стечь. В результате в околосердечной сумке была обнаружена пятисантиметровая рана, которую с большим трудом и не с первой попытки, но все-таки удалось зашить: «Не было никаких прецедентов, которыми я мог бы руководствоваться, и никто из известных хирургов не мог мне помочь зашить эту рану на сердце, бьющемся с частотой сто сорок ударов в минуту».
В ходе операции несколько раз ситуация была такая, что казалось, пациент близок к смерти, однако каждый раз ему вводили смесь стрихнина и виски, благодаря чему его состояние стабилизировалось. Стрихнин — это крайне ядовитое вещество, в прежние времена использовавшееся в качестве отравы для крыс, но к тому времени он считался еще и мощным стимулятором, способным в небольших дозах увеличивать частоту сердцебиения. Виски тоже пользовалось определенной популярностью в американских операционных на рубеже столетий: в 1900 году Джон Да Коста рекомендовал клизмы с горячим кофе и виски при лечении ранений в сердце, а девятью годами позже в послеоперационный уход за жертвами колотых ран в Джорджтауне входили ежедневные полтора литра виски, которые пациент должен был выпить. Европейские же хирурги предпочитали крепкие напитки Старого Света: во время операции, проведенной в 1890-х годах, Чарльз Балланс ввел своему пациенту смесь бренди и солевого раствора, которая оказала на него настолько сильный эффект, что к концу операции «он уже не казался мертвым, однако был настолько пьяным и буйным, что потребовалось пятеро мужчин, чтобы его удерживать».
