Интерес к операциям на сердце возник у Бека за четверть столетия до того, как он в 1947 году стал первым в истории человеком, применившим дефибриллятор. В начале 1920-х годов он начал серию, состоящую из более чем 1200 экспериментальных операций на сердце, поставив перед собой задачу реваскуляризации миокарда — восстановления искусственным путем кровотока сердечной мышцы. Переломным моментом в его деятельности стало случайное наблюдение, сделанное десять лет спустя, в ноябре 1934 года, во время очередной операции. Его пациент перенес сердечный приступ, вследствие чего на миокарде образовался большой участок омертвевшей ткани, которую Бек намеревался удалить. Часть сформировавшейся рубцовой ткани приросла к околосердечной сумке, и когда Бек попытался ее отрезать, оттуда очень живо потекла кровь. Это его удивило: когда внутри организма формируется рубцовая ткань, она часто склеивает расположенные поблизости здоровые ткани организма, однако Бек никогда не слышал о том, чтобы этот процесс приводил еще и к формированию новых кровеносных сосудов. Он поговорил со своим коллегой, патологом Аланом Морицем, и тот сказал ему, что наблюдал подобное явление у четырех пациентов со сращением перикарда. Мориц хотел понять, как эти новые кровеносные сосуды были связаны с остальной кровеносной системой организма, и ввел в них раствор черного красителя на основе сажи, чтобы посмотреть, куда потечет кровь дальше. К его удивлению, она распространилась по всему миокарду: произошла инфильтрация сердечной мышцы новыми кровеносными сосудами, подобно тому, как пронизывают влажную почву корни растения. Заинтригованный услышанным, Бек задумался о том, можно ли запустить этот процесс намеренно и тем самым научиться восстанавливать кровоснабжение сердца.
После многочисленных экспериментов на собаках Бек обратил внимание на одну многообещающую процедуру. К началу 1935 года он был уже готов опробовать ее на человеке, и в феврале нашелся идеальный кандидат для операции — Джозеф Крчмарж, бывший шахтер-угольщик сорока восьми лет из Огайо. Пятью годами ранее он начал страдать от стенокардии, которая вынудила его заняться менее тяжелой работой на ферме. Приступы стали настолько сильными, что теперь он был не в состоянии встать кровати и все время чувствовал приближающуюся смерть. Находясь в отчаянии, он охотно согласился на операцию, хотя Бек честно предупредил его, что шансы на успех составляют «один к тысяче». Утром 13 февраля пациента доставили в операционную больницы Лейксайд в сопровождении его жены Лоры, настоявшей на том, чтобы присутствовать на операции.
Бек начал с того, что разрезал Джозефу грудную мышцу с левой стороны. Затем он вскрыл околосердечную сумку и обработал ее внутреннюю поверхность напильником, а после принялся соскребать эпикард — защитный слой ткани, покрывающий сердечную мышцу. В ответ сердце начало совершать непредсказуемые сокращения, и Бек был вынужден делать регулярные паузы, чтобы избежать его полного спазма. Закончив, он пришил два участка грудной мышцы вместе со снабжающей их кровью крупной артерией к поверхности сердца и закрыл грудную полость. Хирург рассчитывал, что вскоре между мышечным лоскутом и миокардом появятся новые кровеносные сосуды, обеспечив сердце дополнительным кислородом и тем самым облегчив боли от стенокардии.
Крчмарж провел в больнице еще три месяца, а когда его наконец выписали, Бек написал, что «тревожное выражение сошло с его лица, и он в приподнятом расположении духа». Причем улучшилось не только его настроение: приступы стенокардии прекратились. Единственным побочным эффектом была слабость в левой руке из-за удаления грудной мышцы, что делало его непригодным для физического труда, и хотя Крчмарж прожил еще пятнадцать лет, именно из-за проблемы с рукой его историю нельзя назвать абсолютно счастливой. Лишенный средств к существованию, он не смог найти работу в годы Великой депрессии и вынужден был жить на пособие. Через два года после операции он сказал бравшему у него интервью журналисту, что не уверен, стоило ли оно того. Газеты, конечно, не приминули рассказать об абсурдности ситуации, в которой общество, способное на такие медицинские чудеса, оказалось не в состоянии обеспечить Крчмаржа столь необходимой вещью, как работа.
В то время как Бек бился в своей лаборатории на берегу озера Эри над тем, как восстановить кровообращение сердца, другой хирург на стадионе для собачьих бегов в южной части Лондона проводил похожие исследования. Лоренс О’Шонесси в свои тридцать с небольшим к моменту, когда его заинтересовала возможность реваскуляризации миокарда, был уже одним из ведущих британских торакальных хирургов. Вскоре после начала экспериментов у него состоялся случайный разговор с одним из заядлых любителей собачьих бегов, который рассказал ему про Мика Мельника — знаменитую борзую, в 1931 году переставшую участвовать в забегах из-за проблем со здоровьем. О’Шонесси узнал, что эта порода особенно предрасположена к сердечной недостаточности, и разрабатываемое им лечение могло помочь не одной собаке.
О’Шонесси пришла та же идея, что и Беку, только вместо мышечного лоскута он решил пришивать к сердцу участок сальника — жировой складки, за которой, словно за фартуком, располагаются внутренние органы. Он уже использовал эту ткань для операций на горле и обратил внимание на ее развитую сеть кровеносных сосудов, а также на склонность к формированию новых в месте, куда она пришивалась. Чтобы опробовать эту операцию, О’Шонесси было нужно сначала сымитировать симптомы ишемической болезни сердца у здоровой борзой. Для этого он перевязал одну из коронарных артерий, чтобы уменьшить кровоток к сердечной мышце. В результате собака с трудом могла пробежать один полный круг. На следующий день он прикрепил лоскут сальника к пораженному участку сердечной мышцы, и пять месяцев спустя собака бегала не хуже, чем до начала эксперимента, когда была полностью здоровой.
На следующий год О’Шонесси перешел к операциям на людях. Он попробовал несколько альтернативных подходов, некоторые из которых не подразумевали использование сальника: в одном применялась абразивная паста, чтобы спровоцировать сращивание между перикардом и сердцем, в то время как другой подход заключался в пришивании участка легкого к поверхности сердца. В обоих случаях логика была одной и той же: к пораженному миокарду прикреплялся новый источник крови в надежде на формирование новой сосудистой сетки. К 1938 году О’Шонесси прооперировал двадцать пациентов: шестеро умерли, однако у остальных приступы стенокардии стали реже и беспокоили пациентов меньше. С началом войны О’Шонесси забросил свою работу и пошел добровольцем служить военным хирургом. В мае 1940-го во время эвакуации войск из Дюнкерка он был убит осколком снаряда. Известие о его смерти не сразу добралось до Лондона, где его зять Джордж Оруэлл (тот самый писатель) уже не один день бегал по всем железнодорожным станциям в попытках его найти. Смерть этого одаренного хирурга в возрасте тридцати девяти лет стала настоящим ударом для медицины и, пожалуй, для литературы тоже. В 1947 году Оруэллу диагностировали туберкулез, от которого он через три года умер. Никто не смог бы предоставить ему лучшего лечения, чем О’Шонесси — ведущий специалист страны по туберкулезу.
* * *
Операции Бека и О’Шонесси были в то время одними из самых смелых, которые хирурги отважились провести на человеческом сердце. Однако достижения Дуайта Харкена, которых он добился в годы войны, показали, что возможны и куда более радикальные операции. Вернувшись в 1945 году к своей работе, Бек видоизменил методику и вместо грудной мышцы стал использовать трансплантаты из жировой и перикардиальной тканей. Предварительно он посыпал поверхность сердца измельченными коровьими костями или асбестом, чтобы спровоцировать воспаление с последующим образованием новых кровеносных сосудов. Он оперировал таким образом (весь процесс стал называться операцией «Бек I») вплоть до 1950-х годов, хотя уже в 1948 году представил альтернативу — «Бек II».
