Столкнувшись с чередой этих проблем, Дебейки решил временно приостановить изобретение искусственного сердца и сосредоточиться на разработке ВЖС, которые давали более обнадеживающие краткосрочные результаты. За пару лет его команде удалось сконструировать новую модель, работающую на углекислом газе. Они протестировали ее на сотнях телят, некоторым из которых удалось прожить целых три месяца. Данное устройство, если быть более точным, представляло собой ЛВЖС (левостороннюю вспомогательную желудочковую систему), так как задача заключалась в помощи более крупному и более мощному левому желудочку сердца. На собрании Нью-Йоркской ассоциации кардиологов в феврале 1966 года Дебейки выступил с докладом о своей работе, предположив, что мир вскоре будет готов к тому, чтобы имплантировать их новую ЛВЖС человеку. Его слова вызвали неподдельный интерес, и одна телевизионная компания снаружи Методистской больницы выставила дежурить свой микроавтобус, чтобы первой осветить это великое событие, как только оно произойдет.
Им пришлось подождать, так как первое клиническое применение ЛВЖС случилось больше двух месяцев спустя. 21 апреля бывшего шахтера 65 лет по имени Марсель Дераддер забрали в операционную, чтобы заменить пораженный болезнью аортальный клапан. Но когда операция закончилась, его сердце оказалось не в состоянии поддерживать кровообращение. Каждый раз, когда хирургическая бригада пыталась отключить пациента от аппарата искусственного кровообращения, кровяное давление угрожающе падало: сердечная мышца была слишком повреждена, чтобы перекачивать необходимое количество крови. Быстро обсудив ситуацию с коллегами, Дебейки принял решение использовать ЛВЖС в надежде, что через какое-то время ослабленный миокард сможет восстановить свои силы. Устройство было подсоединено одним концом к левому желудочку, другим — к крупной подмышечной артерии. Сам насос, который находился вне тела, представлял собой куполообразную камеру с пластиковой мембраной, по одну сторону от которой была кровь, а по другую — газ. Когда в камеру закачивался углекислый газ, мембрана натягивалась и выталкивала кровь, а когда газ выкачивался, камера вновь наполнялась кровью, и цикл повторялся.
Дераддер так и не пришел в сознание и умер пять дней спустя от обширного разрыва легкого. Хотя Дебейки и не стремился к огласке, широкое внимание СМИ к его операции вызвало у его коллег раздражение. Одним из тех, кто неодобрительно на это отреагировал, был Эдриан Кантровиц, заметивший: «Мы делаем все совсем не так, как доктор Дебейки, — телевизионные камеры и все дела». У него были веские основания возмущаться, так два с половиной месяца до этого он провел похожую операцию с использованием ЛВЖС собственной разработки. Его прибор был устроен проще, чем у Дебейки, и представлял собой U-образную пластиковую трубку, которая вставлялась поперек дуги аорты и управлялась сжатым воздухом. Другим ее достоинством было отсутствие клапанов, благодаря чему ее можно было использовать лишь время от времени или вовсе отключить, не переживая насчет опасности формирования тромбов. Первый пациент умер в течение суток, однако вторая, прооперированная в мае женщина вернулась в сознание и, казалось, пошла на поправку, но внезапный инсульт, случившийся через две недели, не дал ей выжить.
Во время лечения этой женщины Кантровиц сделал одно примечательное наблюдение. В какой-то момент насос отключили, чтобы проверить, сможет ли ее сердце самостоятельно справиться с кровообращением, и два часа спустя у нее были все симптомы застойной сердечной недостаточности — она была полностью дезориентирована и с большим трудом дышала. Стоило, однако, снова запустить ЛВЖС, как дыхание моментально нормализовалось, пациентка пришла в себя и стала отдавать отчет о происходящем вокруг. Кантровиц пришел к выводу, что с помощью менее инвазивного временного устройства вспомогательного кровообращения можно будет помочь пациентам во время периодов угнетения сердечной деятельности. Он решил подойти к проблеме совершенно иначе, опираясь на исследования, которые он начал проводить более чем за 10 лет до этого.
* * *
В начале 1950-х годов Кантровиц работал в лаборатории Карла Виггерса, физиолога, известного изучением сердечного цикла — то есть тем, что происходит внутри сердца, пока оно совершает всего лишь один удар. Особенный интерес у него вызывала коронарная перфузия — кровоток через артерии, питающие сердечную мышцу. Когда сердце сокращается (систола), артерии внутри миокарда перекручиваются и сжимаются из-за высокого давления в желудочках, и кровь направляется обратно в аорту. Таким образом, большая часть перфузии происходит во время диастолы — паузы между двумя сокращениями сердца, — когда сосуды расслаблены. Чтобы подробнее изучить эту последовательность действий, Кантровиц заручился помощью своего брата Артура, выдающегося физика, и после тщательного исследования замысловатого течения крови в ходе сердечного цикла они пришли к заключению, что улучшить состояние пациентов с сердечной недостаточностью можно, направляя в коронарные артерии дополнительную кровь непосредственно во время диастолы.
Их попытки реализовать эту идею ни к чему не привели, однако другим повезло больше, в частности Дуайту Харкену, который использовал внешний мотор, чтобы откачивать кровь из аорты во время систолы и направлять ее обратно во время диастолы. Он назвал эту методику контрпульсацией, потому что она приводила к появлению вторичного пульса в промежутке между ударами сердца. Улучшить коронарную перфузию с помощью этого метода действительно удалось, однако он приводил к существенным повреждениям эритроцитов, что было неприемлемо. Другая, более многообещающая идея заключалась в том, чтобы вставить в артерию шеи или груди катетер, протянуть его вниз прямо до аортального клапана, разместив напротив устья коронарных артерий. На конце катетера располагался крошечный надувной шар из латекса, который накачивался углекислым газом. Прикрепленная к электрокардиографу специальная схема синхронизировала момент надувания воздушного шарика с диастолой, чтобы кровь проталкивалась в коронарные артерии именно в этот момент. Исследованием этого подхода занимались несколько людей, в том числе и Уильям Кольф, однако никому не удавалось добиться удовлетворительных результатов, пока Эдриан Кантровиц не усовершенствовал методику и не стал использовать вместо углекислого газа гелий, который быстрее проходил по узкому катетеру, а вместо латексного шарика более плотный из полиуретана, который не растягивался так сильно и не перекрывал аорту.
После успешных опытов на собаках Кантровиц 29 июня 1967 года впервые опробовал свой прибор в клинических целях. Его пациентом была 45-летняя женщина с диабетом, которую доставили в больницу утром того же дня после обширного инфаркта. Она была мертвенно-бледной, ее кожа была холодной и липкой, а сердце работало настолько плохо, что невозможно было нащупать пульс. Заключив, что прогноз в ее случае почти безнадежный, Кантровиц решил использовать свой баллон-насос. Он ввел катетер через бедренную артерию и провел его через аорту, пока шарик не оказался прямо над сердцем. Следующие семь часов шарик надувался в промежутках между ударами сердца, проталкивая в коронарные артерии дополнительные порции крови. Периодически насос выключали, чтобы проверить состояние сердца пациентки. Первые восемь раз это приводило к тому, что состояние женщины снова ухудшалось, и насос приходилось опять включать. На девятый раз, однако, обнаружились явные признаки того, что ей стало лучше. Кровяное давление постепенно поднялось до нужных показателей, а лицо снова налилось краской. После трехмесячного лечения женщина чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы выписаться из больницы домой. Единственным напоминанием о ее проблеме была теперь лишь небольшая хромота, вызванная сделанным на бедре разрезом, но в целом ее здоровье не вызывало совершенно никаких опасений. Судя по всему, она жила бы довольно долго, если бы полтора года спустя не погибла в автомобильной аварии.
