Деврис и Джарвик планировали сделать кое-что более амбициозное — их прибор должен был после установки оставаться на месте до конца жизни реципиента. Осенью 1982 года они наконец нашли подходящего пациента. Барни Кларк был местным дантистом с богатой историей болезни — началась она много лет назад, когда пациент в тридцать с лишним лет подхватил гепатит. Он много курил, и позже у него развилась эмфизема и идиопатическая кардиомиопатия — так называли прогрессивную сердечную недостаточность, начавшуюся по неустановленной причине. В шестьдесят один год он был практически полным инвалидом, и никакие лекарства не могли остановить деградацию его сердечной мышцы. Добродушный Кларк был неравнодушен к медицинским изобретениям, так что Деврис отвел его посмотреть на подопытных животных, в груди у которых бились искусственные сердца, а также предложил в качестве зрителя присутствовать на операции по установке такого устройства теленку. Кларк поначалу отнесся к идее без особого энтузиазма, аргументируя тем, что телята перед операцией были полностью здоровыми, а он уже с трудом держится на ногах.
Но ему не потребовалось много времени, чтобы изменить свое мнение. Когда его семья собралась на ужин в День благодарения, ему было настолько плохо, что родные были вынуждены отнести его на первый этаж на руках, он и есть-то ничего особо не мог — осилил пару кусочков и вынужден был вернуться в кровать. Он сказал жене, что согласится на операцию — не потому, что надееся, что она его спасет, а чтобы сделать свой вклад в развитие медицины. Когда Кларка поместили в больницу, состояние его было очень плохим — увеличенная печень и ярко выраженный отек, вызванный задержкой жидкости по всему телу. Чтобы уберечь себя от любых возможных обвинений в нарушении врачебной этики, Деврис решил пройти через весьма замысловатую процедуру согласования операции. Кларка опросила комиссия из шести специалистов, а потом его попросили прочитать и подписать форму информированного согласия на одиннадцати страницах, в которой перечислялись все мыслимые и немыслимые осложнения, которые могли произойти во время или после операции. Ему также продемонстрировали неутешительные фотографии с кадрами первой операции Кули, чтобы у него не осталось никаких иллюзий по поводу того, через что он собирается пройти. Наконец, чтобы подстраховаться от любых сомнений, через двадцать четыре часа его попросили подписать документ еще раз. Этот невероятный протокол согласования был предметом нескончаемых обсуждений комитета больницы по этике. Он был разработан, чтобы избежать любых обвинений во врачебных ошибках, вроде тех, что так омрачили карьеру Кули.
Регулирующие органы постановили, что Деврис мог оперировать лишь в том случае, если пациенту грозила смерть: до тех пор ему не разрешалось ничего, кроме как следить за постепенным ухудшением его состояния. В первый декабрьский день пошел снег, и когда редкие хлопья переросли в полномасштабную метель, он попросил персонал не покидать больницу на случай, если дороги занесет. В тот день у Кларка случился приступ аритмии, из-за которого он потерял сознание, и врачи сказали его родным, что он, скорее всего, умрет в ближайшие часы или дни. Так как пациент впал в кому, а пульс был практически неуловимым, Деврис стал переживать, что его эксперимент закончится прежде, чем успеет начаться. Тем не менее каким-то чудом им удалось доставить Кларка в операционную, вскрыть ему грудную полость и подсоединить к аппарату искусственного кровообращения. Итак, семичасовая операция началась.
Вся процедура с технической точки зрения была очень простой. Первым делом Деврис сделал два небольших отверстия в области пупка, через которые должны были пройти трубки для питания устройства. Следующий шаг был самым серьезным: приподняв сердце и достав его из грудной полости, Деврис разрезал его на две части, полностью отделив желудочки от предсердий. Он также разрезал аорту и легочную артерию и достал оба желудочка — составляющие большую часть сердца. На место всего этого установили искусственное сердце, выходные дакроновые трубки которого были подогнаны так, чтобы обеспечить идеальное соединение с магистральными артериями: если трубки оставить слишком длинными, то они могут запутаться и убить тем самым пациента.
Сам прибор был изготовлен из мягкого полиуретана и состоял из двух камер сферической формы, задача которых была заменить собой желудочки. В каждой камере имелась пластиковая диафрагма — ее пульсации под действием сжатого воздуха должны были проталкивать по телу кровь. Их края были обрамлены манжетой из дакрона, с помощью которой искусственные желудочки пришивались к оставшейся ткани соответствующих предсердия. Таким образом, новыми были только перекачивающие кровь желудочки: прежде чем попасть в них, кровь должна была пройти через оставшиеся у Кларка левое и правое предсердие. Деврис подсоединил трубки пневматического привода и вывел их наружу через мышцы живота, пропустив в сделанные предварительно отверстия. Искусственное сердце было включено, однако кровообращение с АИК на него переключили только после того, как Деврис убедился, что в камерах не осталось воздуха.
На часах было уже семь утра, когда Барни Кларка наконец выкатили из операционной и поместили в палату интенсивной терапии. Он вскоре пришел в себя и попросил стакан воды, после чего повернулся к своей жене и сказал: «Хочу тебе сказать, что даже с искусственным сердцем я все равно люблю тебя по-прежнему». Что касается Девриса, то он работал на износ уже целые сутки, однако понимал, что возможность отдохнуть у него еще не скоро появится. Журналисты начали прибывать в больницу, когда операция была еще в полном разгаре, а через несколько дней их число перевалило уже за три сотни. Чтобы не пускать к пациенту незваных гостей, пришлось вызвать наряд полиции, а всех посетителей без конца расспрашивали, нет ли у них каких-либо новостей. Руководство больницы усвоило уроки, которые преподала эра трансплантологии, так что для утоления информационной жажды ненасытным журналистам устраивали регулярные брифинги.
Деврису эти импровизированные пресс-конференции давались нелегко: ему было всего тридцать пять, и прежде ему не приходилось иметь дела со СМИ. Хуже всего было то, что у него почти никогда не было для прессы хороших новостей. Хотя Барни Кларк и пришел в себя через несколько часов после операции, вскоре его состояние начало ухудшаться. На третий день его вернули в операционную, чтобы зашить небольшое повреждение легкого, после чего у пациента отказали почки и начались какие-то таинственные приступы. Четырнадцатого декабря, меньше чем через две недели после операции, искусственное сердце отказало из-за поломки одного из клапанов, и Кларку провели третью операцию, полностью заменив левый желудочек. Затем возникали и другие осложнения, однако в конце февраля появились наконец признаки улучшения состояния пациента. Барни к этому времени мог разговаривать со своей женой, нормально питаться, проходить физиотерапию — стали даже говорить о его выписке из больницы. Чтобы предоставить всему миру доказательство того, что его пациент выздоровел, записали короткое интервью, которое вышло в эфир второго марта. Кларк, однако, был явно не в лучшей форме и отвечал на вопросы монотонным голосом, уставившись куда-то вдаль. Реакция публики на это представление оказалась далеко не такой доброжелательной, как того ожидали Деврис и его коллеги.
