Именитые гости Зигварта не подозревали, что случившееся у них под боком событие окажется историческим: досмотрев показательную процедуру до конца, они отправились в столовую обедать. Несколько месяцев спустя та женщина была вынуждена вернуться в больницу для стентирования второй коронарной артерии, но ее здоровье полностью восстановилось. Они с Зигвартом поддерживали контакт вплоть до ее смерти, которая случилась двадцать восемь лет спустя. Результаты первых девятнадцати проведенных Зигвартом процедур были опубликованы в 1987 году, однако многие отнеслись к этому с недоверием. Британский кардиолог Тони Гершлик поведал о том, как удивился, когда один из его коллег вернулся с конференции и сообщил, что «они используют часовые пружины, чтобы раскрыть артерии». Вскоре стало очевидно, что стентирование было гораздо более надежным методом, чем баллонная ангиопластика. Каждому десятому пациенту, прошедшему через процедуру по устаревшей методике, впоследствии требовалось экстренное коронарное шунтирование, в то время как стенты свели этот показатель практически к нулю. В конце 1980-х стентирование было еще больше усовершенствовано: теперь перед установкой стента в коронарную артерию с помощью насаживаемого на катетер миниатюрного сверла с алмазным напылением измельчалась атеросклеротическая бляшка.
Как всегда, первые модели стентов были далеки от совершенства. Один кардиолог сравнивал их использование с «прыжком на тарзанке с моста без предварительной проверки креплений»: стенты соскакивали с катетеров, попадали в кровоток, и хирургам приходилось, раздражаясь и нервничая, вылавливать их по всему телу. В новых моделях эта проблема была устранена, однако оставалась другая, более серьезная: значительное количество установленных стентов быстро закупоривалось. Исследователи обнаружили, что металл приводит к формированию рубцовой ткани внутри сосуда, провоцируя воспалительную реакцию.
Медикаменты были очевидным способом предотвратить появление рубцовой ткани — процесса, известного под названием «гиперплазия интимы», — однако как их доставить в коронарные артерии? Рассматривались разные варианты, однако в начале 1990-х годов ряд ученых остановились на одном и том же решении: просто разместить эти медикаменты на самом стенте. Первым препаратом, использованным для этой цели, был сиролимус — его получили из бактерии, обнаруженной в образце почвы с острова Пасхи, который взяли еще за 20 лет до описываемых событий. Покрытые этим веществом стенты медленно высвобождали его в кровоток в течение нескольких месяцев после операции — этого времени было достаточно, чтобы не допустить рестеноза. После разочарований предыдущих двух десятилетий врачи хотели наверняка убедиться, что стенты с лекарственным покрытием действительно были совершеннее уже использовавшихся устройств, поэтому их подвергли многочисленным клиническим испытаниям. Они показали поразительно хорошие результаты — так, в ходе одного исследования было обнаружено, что количество случаев рестеноза с клиническими проявлениями было снижено до нуля.
Изобретение стентов с лекарственным покрытием было названо третьей революцией в интервенционной кардиологии — первыми двумя было появление баллонной ангиопластики и, собственно, самих стентов. Успех стентов привел к затянувшемуся спору по поводу того, что коронарное шунтирование дает все же лучший долгосрочный результат. Но спор этот так и не был завершен. Как бы то ни было, стентирование — это быстрая и безболезненная процедура, спасающая пациентам жизнь, и провести ее можно даже во время сердечного приступа. В последние годы кардиологи начали тестировать новые типы стентов, изготовленных из магния и специальных растворимых полимеров. Эти устройства со временем рассасываются, не оставляя после себя ни малейшего следа, — лишь чистые, полностью раскрытые сосуды.
А историческим событием изобретение стента делает масштаб его применения. Чрескожное коронарное вмешательство (ЧКВ) стало мощнейшим оружием в битве против сердечно-сосудистых заболеваний, которые остаются основной причиной смерти людей по всему миру. Более миллиона ЧКВ проводится в Европе ежегодно, из них где-то сто тысяч — в Великобритании, что делает его одной из самых частых процедур, используемых для лечения каких-либо болезней. Вместе с тем это не единственная причина, по которой интервенционная кардиология украла, как сказал Оке Сеннинг, пациентов у хирургов.
* * *
Идея Андреаса Грантзига о прочистке закупоренных коронарных артерий миниатюрным ершиком была, безусловно, смелой, однако, пока он занимался разработкой своей методики, другие специалисты работали над еще более неожиданным применением катетера. Они рассчитывали научиться восстанавливать сердце, деформированное врожденными патологиями, путем реконструкции его внутренних тканей, тем самым избавив от необходимости проведения сложной операции. В 1964 году кардиолог из Филадельфии Уильям Рашкинд предложил новый метод лечения врожденных пороков сердца синего типа — группы патологий, при которых из-за дефектов строения сердца по организму циркулирует кровь, недостаточно насыщенная кислородом. Его идея заключалась в том, чтобы проделать в перегородке сердца отверстие — так синяя, плохо насыщенная кислородом кровь возвращалась бы в малый круг кровообращения, получая вторую возможность пройти через легкие, прежде чем отправиться разносить кислород по телу. По сути, его идея была схожа с шунтом Блэлока — Тоссиг, изобретенным двумя десятилетиями ранее для облегчения симптомов тетрады Фалло, и когда Рашкинд представил свою концепцию на конференции, одним из первых, кто ее оценил, была Хелен Тоссиг, чье имя было увековечено в названии операции. Позже она ему написала: «Было бы чудесно, если бы мы научились проводить некоторые простые операции, не вскрывая грудную клетку. Думаю, это настоящий шаг вперед и реалистичный взгляд на будущее».
Рашкинд вступил в этот дивный новый мир двумя годами позднее, когда лечил новорожденного младенца с транспозицией магистральных сосудов (ТМС), при которой аорта и легочная артерия оказываются перепутаны местами. Это приводит к появлению двух независимых систем кровообращения: в одной кровь без конца перекачивается через легкие, а вторая разносит по телу бесполезную кровь, лишенную кислорода. У детей, рожденных с этой патологией, из-за нехватки кислорода развивается цианоз, и, если кровь не сможет как-нибудь попасть из большого круга кровообращения в малый, то они быстро умирают. Пациенту Рашкинда было всего несколько часов от роду, когда врач вставил катетер в овальное окно его сердца — небольшое отверстие между предсердиями, которое обычно закрывается вскоре после родов. Затем он надул зонд на конце катетера и резко его дернул, чтобы в перегородке образовалось более крупное постоянное отверстие. Это, увы, не способствовало полному излечению, однако, подобно операции Блэлока — Тоссиг, данная процедура давала желаемый эффект — спасала маленьким пациентам жизнь и значительно улучшала их общее состояние. На одной из первых таких процедур, которая проводилась Бобби Вейнеру, шестилетнему мальчику с ТМС, разрешили присутствовать журналисту из Time, который сразу же заметил отчетливое изменение цвета кожи пациента с синего на розовый, как только катетер с зондом убрали. Ребенку понадобилась лишь местная анестезия, и на протяжении всей операции он спокойно посасывал пустышку.
