Догнал.
Спустя какие-то секунды на ходу запрыгнул на снегоход позади меня, и быстро перехватил руль. А меня приподнял, развернул к себе боком и зло процедил, касаясь губами виска:
— Все пытаешься от меня избавиться?
— Я не пыталась до того, как узнала, кто ты. Куда ты меня везешь, Лайфорд?
— Домой, — ответил он издевательски.
А я могла смотреть только на горящее пятно вдалеке. Домой? Он только что безжалостно поджег место, которое стало моим первым домом. И в том огне сейчас полыхало все, что я считала самым ценным в своей жалкой жизни. Теплый очаг, мягкая шкура, старенькое кресло, скрипучая кровать, моя первая елка со старинными игрушками, баня с запахом хвои и эвкалипта, вся нежность и страсть, улыбки, поцелуи. Там горели «Мы». Часть моей души и часть его. Чтобы он сейчас ни говорил. Он умирал вместе со мной.
Придурок.
Меня трясло. Я кричала ему остановиться и даже пробовала спрыгнуть на ходу. Не пустил, конечно. Мы ехали недолго, даже быстрее, чем добирались до домика деда. Густой лес поредел, где-то вдалеке послышался шум проезжающей машины, и я даже мельком увидела дорогу. Он и тут врал. Не так и далеко была цивилизация. Мы подъехали к небольшому железному строению, стоящему совсем недалеко от дороги, Лайф заглушил мотор и снял с плеча рюкзак.
— Ты не сможешь вывезти меня из одной страны и ввезти в другую! — пригрозила я, надеясь, что он, наконец, и сам включит мозг. — Без документов! И в таком виде. Ты посмотри на себя! Напоминаешь безумца без обуви, весь в побоях и с бешеным взглядом.
Он меня не слушал. Сорвал с ворот навесной замок и рывком распахнул их. Внутри был черный внедорожник. Явно получше Нивы.
— Лайфорд! Отпусти меня. Ты сам знаешь, что я…
— Я НЕ ЗНАЮ ТЕБЯ! — заорал он мне в лицо, зловеще наступая. — А ты не обращайся ко мне так, будто знаешь меня.
Я мотнула головой.
— Нет. Этого монстра мне точно не понять.
— Вот именно, — ответил он и, отключив сигнализацию, указал на машину. — Садись. Сама.
Всего два слова, а я нарисовала себе целую картину того, как он вырубает меня самыми разными способами, засовывает в чемодан и сдает в багажное отделение аэропорта. Он бы мог так? Не знаю. Я точно не хотела проверять и уже до чертиков замерзла.
В конце концов, мне надо было просто подумать, как сбежать от этого психа. Я села в машину. Выдохнула. Здесь было не теплее, чем снаружи, но я знала, что это ненадолго. Лайф тут же уселся на водительское, и наши пальцы одновременно потянулись к панели управления климат контролем. Одно долбаное прикосновение, а он зарычал на меня так, будто я его укусила. Я вжалась в спинку сиденья и отвернулась к окну.
— Пристегнись, — бросил он и тут же уколол. — Не потому что мне не плевать. А потому что будет звук.
Желание треснуть его по башке стало практически непреодолимым. Я даже была готова пойти на это, зная, что получу сдачи. Но все же успокоила себя мыслью, что так просто ему это не сойдет. О нет. Я сбегу. Я в этом мастер. Любая возможность, любая лазейка, и меня уже след простыл. А может быть не так и плохо, что я выберусь из этой дыры. В Канаду? Отлично. Там рукой подать, и США, брат. Я вспомню остальное и найду его. А Лайфорд… Пусть горит вместе с тем домом.
Он тронулся с места, оставляя снегоход прям на улице. Ему вообще было плевать на вещи, которые он оставлял за собой. Явно не собирался возвращаться. Так что же, его отшельническая жизнь закончена?
— Они все еще меня разыскивают, верно? — догадалась я. Горько. Даже на языке появился этот вкус. — А ты везешь меня им, как пойманный трофей? Чтобы выслужиться перед главным Хейлом?
Он молчал, только руль сжал крепче. Может я мазохистка, но лучше бы он сейчас меня ударил и вырубил, чем все это.
— Да-а-а, — протянула я, сцеживая и свой яд. — Тебя за это точно похвалят, как хорошего мальчика.
— Заткнись.
— С удовольствием. Гори в аду, Лайфорд.
— Я там уже давно, Тарин.
Хмыкнула. Его ад отпуск по сравнению с моим.
Лайфорд
Перелом в трех… нет, четырех ребрах, правой ключице, левой ноге. В двух местах. Три ножевых в живот. Еще два поглубже в бочину, задели печень. Пять стрел в грудную клетку, четыре в спину. И два смертельных шприца.
Как, мать вашу, я еще жив? Если бы не Клод, сегодня был бы мой последний день. Блэр почти стерла меня с лица земли. Самое дерьмовое в этом всем — понимать, что я и Тарин просто пешки в игре колдуна и ведьмы. Я остался за пределами стаи, а враги тут же пронюхали и налетели. Но как же подло, блядь. Сыграли на горящих струнах. Чего оборотню в изгнании и изоляции желать больше всего? Истинную пару? Пару.
Блэр сильнейшая ведьма в мире, что ей стоило подготовить для меня куклу? Стерла ей память, изменила внешность, приглушила запах. Даже хуже, сделала его притягательным для зверя, чтобы он принял девочку за истинную. Ей даже не нужно было стараться. Я все сделал сам. Впустил ее в свой дом. Привязался к ней. Допустил мысль, что она может быть той самой. Моя. Для меня. А потом она начала вспоминать.
И если бы ее муки не стали терзать меня, если бы я просто выждал, не пытаясь понять, кто причинил ей боль, то… что? Чтобы она вспомнила? Тот бункер. И охотников в нем. Они явно не ожидали меня там увидеть сегодня, только прибыли. Но узнали Рин. Значит, был план напасть на меня позже. И Клодий не зря год назад тайком сунул в мой карман эликсир для зверя. Предвидел, что мне придется защищать себя в одиночку.
Я выжил только потому, что охотники меня не ждали. Потому что был магически подпитан. И адски зол. На нее. На себя. На все это дерьмо.
Ворота аэропорта показались на горизонте, и я притормозил. Охранник узнал машину, кивнул мне, так что не пришлось с ним разговаривать. Я не смог бы сейчас и двух слов связать внятно. Все силы уходили на долбаную регенерацию. С последней дозой яда мой медведь отключился, и я понятия не имел, сколько времени потребуется, чтобы пополнить мои внутренние резервы.
Я остановил машину у своей птички, отстраненно наблюдая, как засуетились люди, подгоняя трап, и как из здания частного аэропорта вышли пилоты. Они уже начали присматриваться ко мне через лобовое стекло и шептаться. Ничего… Бабки заткнут все их сомнения. А заодно глаза и уши.
Ждал, пока готовят самолет, и не двигался. В рюкзаке была еще доза эликсира, и она нужна была моим костям сейчас же. А я не мог, к демонам в зад, пошевелиться. Кровь стекла по онемевшим пальцам на руль и присохла, ступни окоченели, и даже теплый воздух не спасал. Легкие горели при каждом вздохе. Но на фоне всего этого самым ощутимым было ЕЕ присутствие. Я не мог на нее смотреть. Знал, что если поверну голову, меня опять накроет. Сейчас хотелось просто дышать, не двигаться, не видеть ее, не говорить.
Но я посмотрел.
Тарин заснула. Мы ехали без остановки больше трех часов. Ее дыхание было слишком тихим, я почти не слышал, и это бесило. Потому что ее маска спала, а моя одержимость контролировать каждый ее шаг никуда не делась. Но я избавлюсь от нее. Какой бы сильной не была магия Блэр, у Клода всегда найдутся силы отменить ее.
