Мика за всё путешествие я видел лишь однажды. Как только отвалили от пирса, в мою каюту постучалась Энн. Ей явно хотелось мне что-то сказать, и возможно, мы поделились бы какими-то откровениями, но тут дверь отъехала в сторону и в нашу компанию ворвался тайфун по имени Мик Дик. В руке у него была привычная бутылка виски.
— Гена, где у тебя стаканы? — спросил он таким голосом, будто за выпивкой его посылали мы.
Энн недовольно посмотрела на меня. Её взгляд полностью соответствовал моим настроениям, поэтому я строго глянул в глаза непрошенному пришельцу, сделал шаг вперёд, оказываясь в полуметре от него и сквозь зубы сказал:
— Пошёл на хрен отсюда.
Мик машинально сделал шаг назад, я дополнил это движение мягким толчком, и когда он уже оказался за пределами каюты, добавил:
— Чтоб я больше тебя не видел! — и закрыл дверь.
Больше я его действительно не видел, но настроение для разговора с Энн тогда было испорчено.
Слушая море, я обратил внимание, что радиус моей чувствительности сильно расширился. Если на суше я уверенно принимал сигналы от существ на расстоянии до километра, то на воде эта длина увеличилась в разы. Возможно, сказывалась сама информационная насыщенность среды, а может быть, волны, названия которых я не знал, хотя уверенно принимал их, отражались от водной глади. Но я чувствовал острова, до которых, судя по карте, было километров двадцать. Небольших существ я на такой дистанции, понятное дело, не различал, и информация сливалась в мелкую вибрационную сетку.
А сейчас на границе чувствительности я уловил искусственный объект, от которого исходили типичные для мотора ритмические колебания. Кроме того, он излучал азарт и спешку. Это меня взволновало. Почему-то в голову приходили картинки с одноглазыми пиратами, с саблей наголо перекидывающими деревянные ноги через борт. Я решил проконсультироваться со специалистом, и отправился на поиски капитана.
На палубе никого не было, кают-компания тоже оказалась пуста. Я уже собрался наплевать на правила, и подняться на мостик, как увидел Гордона Страйкера. Он шёл мне навстречу тяжёлой, переваливающейся походкой.
— Эй, старпом, — я махнул рукой.
Страйкер остановился и посмотрел на меня.
— Да? — прогудел он.
— У вас локатор есть?
— А зачем тебе локатор?
— Милях в пятнадцати на два часа какое-то судно. Судя по всему, оно на всех парах движется в нашу сторону.
— А ты откуда знаешь? — прищурился боцман.
— Можете считать как хотите, но рекомендую принять меры предосторожности.
— Это уже заботы команды. А я советую вам идти в свою каюту и ложиться спать.
— Я пойду. Но сектор вы всё-таки проверьте.
Он отмахнулся от меня, но ушёл в сторону мостика. Я кивнул вслед и пошёл в свою каюту.
Оружие было опечатано в специальной сумке. Но это, если не считать новой снайперской винтовки Remington MSR, которая так и лежала в своём чехле под всеми вещами. Я достал её, собрал, зарядил подаренными Бобром снайперскими патронами, затем уложил на койку под одеяло, и постучал в дверь Энн.
Девушка не спала и открыла тут же. Я ни слова не говоря поманил её рукой и вернулся в свою каюту.
Девушка вошла, чинно села, но тут же ойкнула и вскочила, откинула одеяло, и изумлённо уставилась на винтовку.
— Сядь рядом.
Когда Энн устроилась на койке, я сказал:
— К нам приближается какое-то судно. Похоже, с враждебными намерениями. Не спрашивай, откуда я это знаю.
— Мне Серёжа говорил. Ты человек-радар, — невозмутимо заметила девушка.
— Можешь и так считать. Я доложил старпому, но, похоже, они не чешутся.
— Что мне делать, Гена?
— Пока ничего. Просто будь готова.
— Я готова, — она достала из-под спортивной куртки Глок-17 и повертела его в руке.
— Спрячь. Но не убирай.
Мы вышли на палубу, я закрыл глаза и начал слушать то направление, где заметил вибрации корабля. Теперь они были гораздо ближе, километрах в двенадцати-пятнадцати. Я даже различал эмоции десяти человек. Все они излучали нетерпение.
Море было спокойно, лишь гул машин и небольшая килевая качка выдавали движение судна. Мы постояли, держась за леер, и я вдруг не к месту подумал, как много узнал морских терминов за неполных четыре дня. Энн пристально всматривалась в темноту, иногда переводя взгляд на меня, будто надеясь найти в моём лице признаки приближающейся опасности.
— Может, сходишь на мостик, предупредишь капитана?
— Гена, тебе разве толстяк Страйкер не говорил, что пассажирам на мостик нельзя?
— Думаю, на дне моря, ему будет не до запретов. Сходи и скажи, что я заметил движущееся сходящимся курсом судно. Часа через три встретимся.
Девушка ушла, а я начал осматривать палубу и участок борта. Что конкретно я искал, точно и сам не мог бы выразить, но вскоре нашёл. Подходящее место, где можно надёжно воткнуть сошки снайперской винтовки, а самому скрыться за металлическим фальшбортом. Точка находилась рядом с подвешенной на блоках надувной шлюпкой. Я сходил в каюту, принёс винтовку, и спрятал её под лодку. Сам лёг рядом так, чтобы меня было не особенно видно в темноте.
От моря сквозило прохладой и я, незаметно для себя, переполз под тёплый надутый борт. Долгое время ничего не происходило, лишь от чужого корабля веяло нетерпением. Я старался как можно яснее прочувствовать эмоции его экипажа. В основном, это был то ослабевающий, то снова нагнетаемый азарт. Создавалось ощущение, что кто-то из их команды тщательно поддерживает нужный процент адреналина в крови у остальных.
Внезапно что-то надавило на меня сверху. Увлекшись наблюдением за подозрительным судном, я не заметил молодого матроса с гитарой. Он сел на резиновый борт лодки, под которой было моё лежбище, поставил на колени инструмент, подёргал струны, приноравливаясь, и запел, аккомпанируя себе квадратом аккордов:
На море шторм, как символ воли,
Мне в крови не хватает морской соли.
Я на суше впадаю в спячку,
Раскачайте планету, не могу без качки…
Голос был высокий, звонкий и красивый. Его хотелось слушать. Поэтому, когда раздались тяжёлые шаги и песня стихла, мне было даже жаль.
— Гек, брысь! — гулко скомандовал Гордон, и лодка сразу стала легче. По палубе затопотали босые ноги матроса с гитарой.
— Ну, ермоза миа, где там ваши пиррраты? — насмешливо зазвучал голос капитана.
Я высунул голову, стараясь увидеть говоривших. Девушка переводила взгляд с Васкеса на старпома, и тогда первый помощник, неожиданно для меня сказал:
— Идите, синьор капитан, я сам разберусь.
