— Забирай обоих и проваливай.
Парень с трудом поволок по полу обездвиженные тела, держа их за поясные ремни, вполголоса поясняя тому, которому я повредил колено:
— Ты чё, не видишь, он же каратешник. Они все худые и жилистые. Вспомни Брюса Ли. Мог бы сразу понять, дурак…
Я сел за стол, и только сейчас понял, что произвёл впечатление гораздо большее, чем моя спутница. Мужская половина зала дружно, как по команде, поднялась, и зааплодировала.
Анна глядела на меня со смесью восхищения, гордости, и удовлетворения. Словно говорила глазами: «Раз я самая красивая в этом зале, то и мой мужчина должен быть самым сильным».
Как только всё успокоилось, тут же к столику подбежал, а не подошёл степенно, как обычно, метрдотель. Он долго и витиевато извинялся, потом сообщил, что уже занёс данные хулиганов в чёрный список и предложил в качестве компенсации за неудобства, почему-то, бутылку виски.
Домой возвращались тоже с Фредом, и тоже бесплатно. На этот раз такси вызвал ресторан. В гостинице Анна безапелляционно, уверенно ведя меня за руку, направилась в мой номер. Я совершил героическое усилие над собой, и закрыл перед ней дверь. По сравнению с этой победой, сегодняшняя схватка была не стоящей упоминания мелочью. Я прислонился к двери, стараясь выровнять дыхание.
— Ну и дурак, — донеслось из коридора, и Анна, цокая каблуками уже в другом ритме, отправилась к себе.
Я не выдержал, распахнул дверь и затащил девушку в номер. Она тут же впилась в мои губы страстным поцелуем.
Глава 13
Новая Земля. Открытое море, недалеко от округа Новый Израиль. 25 год 3 месяц 03 число. 11:00
Сказать, что появление на борту настолько красивой девушки прошло незамеченным нельзя. Особенно если учесть, что мы приехали в порт на роскошной блестящей машине, а Анна продолжала примерять содержимое трофейных чемоданов. Свист, при виде настолько ослепительной девушки, стоял со всех пришвартованных рядом судов.
Да и далее, уже после того, как БМВ была поднята на палубу и тщательно укрыта и принайтовлена, а мы расположились в каютах, дисциплинирующее воздействие на экипаж продолжалось. А какое же ещё?
Иначе как объяснить, что в первый день плавания шкипер многократно заходил к пассажирам, вежливо осведомиться, что само по себе никак не сочеталось с диким обликом Гордона Страйкера, не надо ли им чего? А палубный матрос, по собственной инициативе начищающий металлические части и увлечённо заливающий доски забортной водой из ведра? Правда, стоит добавить, что подобная активность наблюдалась у юноши лишь в то время, когда пассажирка принимала солнечные ванны. Но в любом случае, изменения к лучшему произошли, и это было хорошо.
Сначала я опасался за свой автомобиль, пару раз, после небольшого волнения, даже бегал посмотреть, не отвязался ли он. Но потом успокоился. С креплением и тентом всё было в порядке, да и мне стало не до того.
Основное время я, в отличие от прошлого плавания, проводил в каюте. Конечно же не один. От моей попутчицы исходила такая животная страсть, что теперь, когда плотина была прорвана, нас буквально затапливало желание. Причём, обоюдное.
Девушка многому меня научила. В постели Анна не то, чтобы раскрепощалась, нет, никаких моральных оков в её жизни не было вообще, но она наслаждалась каждым моментом, каждым движением. Подобную способность очень хорошо было бы приобрести и мне, причём, распространить её на все аспекты своей жизни. Жить наслаждаясь, уметь извлекать позитив из каждой секунды своего бытия. Ну, а то, что из каюты мы вылезали практически без сил, и падали прямо на палубу, это не стоящие внимания мелочи. В конце концов, Гордон даже начал обливать нас забортной водой, что очень способствовало скорейшему приходу в чувство.
Это был последний день нашего короткого, но насыщенного путешествия. Мы втроём сидели в шезлонгах на палубе, и слушали, как, пристроившись под фальшбортом, вполголоса напевает матрос, аккомпанируя себе на гитаре.
— Гордон, признайся, ты его потому и нанял, что он тоже играет и поёт?
Страйкер хохотнул, и ответил:
— Не только. Ещё он, если ты заметил, тщательно следит за валиком и скорлупой в целом. Никогда ещё такого не было, чтобы мне не приходилось гонять вайпера на приборку. А этот бык сам за машку хватается, как только девушку, — при этом слове он почтительно склонил голову, — на палубе увидит. Из подвала вверх быстрее, чем вниз несётся.
Мы улыбнулись. Аня — вежливо, ничего не поняв, а я со знанием дела. Ещё бы, я теперь, хоть и карась, но знаю, что валик — это двигатель, а вайпер — тот, кто за ним следит. А об остальном можно и по смыслу догадаться.
— Скажите, шкипер, когда мы приплывём? — это уже наша пассажирка захотела поучаствовать в разговоре. Не всё же молчать и улыбаться.
— Сегодня придём, мисс. Болото такое, что даже наш жабодав двенадцать узлов легко даёт.
— Штиль, идём быстро, перевёл я.
— А во сколько? — не унималась девушка.
— После полудня. Точнее никто не скажет. Если только он, — шкипер указал на меня кивком.
Я просканировал окрестности, на море миль двадцать точно вижу, и резюмировал:
— Пока далеко.
Маяк показался около шестнадцати часов. Как только я донёс до шкипера новость о том, что уже чувствую землю — я так и вбежал на мостик с криком «земля!», правда, вполголоса, — Страйкер затеял на судне большую приборку, а мы с Анной стали собираться.
Через час, когда у нас всё было готово к выходу на берег, Белуха подошла к пирсу.
И тут начались странности.
Прежде всего, некий молодой человек. На вид ему было под тридцать. Одетый щеголевато, даже, может, слишком ярко, он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и ожесточённо махал рукой, встречая наш корабль.
Мы с Гордоном переглянулись. Ни он, ни я не знали этого мужчину. Шкипер сначала вопросительно указал на себя, потом недоуменно перевёл палец на меня, но встречающий не реагировал. Похоже, он нас даже не замечал.
Корабль пришвартовался, и тут, не дожидаясь трапа, на пирс с визгом прыгнула Анна. Девушка повисла на шее молодого человека, непрерывно целуя его куда попало, тот по-хозяйски шлёпнул её по ягодицам, поставил на землю, и они ушли прочь, даже не оглянувшись.
Мы со Страйкером недоуменно посмотрели друг на друга, и Гордон сказал:
— Гена, если я что-нибудь понимаю, можешь выбросить меня за борт.
— Какой смысл? Мы у берега, — ответил я, и развернулся, чтобы идти в каюту за вещами.
Но на этом странности не закончились. Едва я вышел с чемоданом, со стороны управления портом на пирс строем вышли шестеро вооружённых людей в незнакомой мне форме. Они поднялись на борт, даже не обратив внимания на опасные колебания трапа под ногами, подошли ко мне, и один, видимо старший, спросил:
