— Как вы собираетесь выходить? — спросила девушка.
— Понятия не имею, — сказал я.
Она молча подошла к шкафу, из которого я выбрался, порылась в нём, и принесла мне белую, упакованную в полиэтилен, рубашку и чёрный пиджак. Я оделся. Как ни странно, одежда оказалась почти впору, правда, заметно широковаты плечи, а в остальном всё подошло. Я с удивлением посмотрел на лежащее на полу тело.
— Это не его, — пояснила Лэсси. — Это его любовника.
И, глядя в мои расширившиеся глаза добавила:
— Иногда они затевали такие игры, после которых мне приходилось бинтовать Генри. Поэтому здесь всегда хранился комплект одежды.
В дверь постучали. Девушка подошла, приоткрыла дверь, и тихо сказала:
— Доктор, зайдите в кабинет, — и, обращаясь к кому-то ещё, — а вы можете идти. Ждать не надо.
В помещение вошёл Андрей Александрович. Он встал возле двери, осмотрел испуганными глазами обстановку, и остановил взгляд на мне.
— Гена?
— Присаживайтесь, Андрей Саныч, — весело сказал я.
— Что здесь произошло?
— А вы как думаете?
— Ну… — он замялся. — Судя по тому, что я наблюдаю, Торговый дом Бандервильдов прекратил своё существование.
— Вы угадали, — с улыбкой ответил я. — Домой?
— Геннадий, вы же помните, что эфиролёт способен подняться только в месте выхода потока.
— Андрей Саныч, только не говорите, что не нашли тот самый эфиропоток прямо за стеной.
— Где?
— Что, неужели не нашли?
Семёнов отрицательно помотал головой. Я вошёл в транс. Мгновенно пропала усталость, пришло ощущение радости от доктора, и возбуждения от секретарши. Боевая девка, подумал я, такая не пропадёт. Я осмотрелся внутренним взглядом, и прямо за собой увидел фонтан, бьющий в десяти метрах от стены из брусчатки.
— Там, — коротко указал я.
— Далеко?
— Двадцать метров отсюда.
— Вы не могли бы говорить по-английски, — вмешалась секретарша. — Я вас не понимаю.
— Что находится за той стеной? — спросил у неё доктор Семёнов.
— Пожарная лестница, — недоуменно ответила девушка.
— Нет, дальше.
— Дальше комната радистов.
— На улице! — возбуждённо вскричал доктор.
— Ничего… внутренний двор. Там тюрьма, вот, мистер Сухов знает.
— Лэсси, — прервал их я. — Ты можешь дать команду перевести аппарат доктора Семёнова во внутренний двор тюрьмы?
— Русский вертолёт? — переспросила она.
— Да, — возбуждённо подтвердил Семёнов.
Состояние доктора передалось девушке, она одним прыжком подбежала к селектору, нажала кнопку, и крикнула:
— Техотдел?
Переговорник согласно пробурчал.
— Быстро перевезти русский вертолёт во внутренний двор. Приказ босса. Чтобы через пять минут он был уже там. По готовности доложить.
На той стороне что-то пытались возразить, но девушка разорвала связь, повернулась к нам и предложила:
— Чаю?
Мы синхронно кивнули.
Действие препарата, который вколола мне Лэсси стало проходить, спина вновь заболела, правда, гораздо меньше, левая рука слабела с каждой минутой. Дыхание становилось тяжелее.
— Гена, вы ранены? — спросил Семёнов.
— Спину задело. Но Лэсси меня перевязала, так что теперь только ждать.
В этот момент девушка внесла в кабинет поднос с чаем.
— Мистер Сухов, у вас опять боль? — участливо спросила она.
Я кивнул. Говорить не хотелось.
Молча секретарь достала аптечку, и подготовила следующий шприц.
— Вы меня на наркотики подсадите, — печально улыбнувшись, прокомментировал я.
— На этот раз будет не наркотик. Заживляющий состав. Не знаю, что в нём, но следы от кнута убирает за сутки. А вы пейте чай, он придаёт силы. И сахару побольше положите.
Новая Земля. Федеральный округ Новый Израиль. 25 год 3 месяц 05 число. 16:15
— Доктор, вы можете снизиться над этим судном? — спросил я.
Мы пролетали над Белухой и в открытый люк я видел Страйкера. Он стоял, задрав голову и удивлённо смотрел на эфиролёт.
— Не ниже десяти метров.
— Ниже и не надо.
Доктор опустил свой аппарат, и я крикнул вниз:
— Гордон, привяжи линь к штормтрапу и кидай сюда!
Шкипер понимающе кивнул, и через две минуты я уже поймал тонкую верёвку.
— Андрей Саныч, куда здесь можно лестницу привязать? — спросил я, втягивая линь внутрь.
— Однако, вы выдумщик, Геннадий, — задумчиво проговорил доктор. — И почему никто раньше так не делал?
— Так куда?
— А вон, защёлка люка. Но смотрите, тяжёлый груз вешать нельзя.
— Меня-то хоть можно?
— Да, до тонны пожалуйста.
Я зацепил штормтрап и спустился на палубу.
— Гена, что произошло? — спросил Страйкер. — Сегодня утром на борт вошёл новый капитан, и ты знаешь, мне стало казаться, что Васкес был просто ангел. Этот головорез начал…
— Стоп! — прервал я тираду шкипера.
Страйкер изумлённо замолчал. Я достал из кармана свидетельство и протянул Гордону.
— Дарю, — сказал я.
Шкипер с минуту рассматривал бумагу, затем не говоря ни слова, кинулся в сторону надстройки. Через минуту раздался крик, и через комингс, спотыкаясь, выскочил полуодетый мужчина. Вслед ему, разбрасывая брюки и рубашки по палубе, вылетел открытый чемодан.
— И чтоб духу твоего не было на моём судне, — раздалось изнутри, и показалась улыбающаяся голова Страйкера.
Выброшенный человек плашмя упал на пирс, кое-как поднялся, отряхнулся, постарался создать себе важный вид, и грозно прокричал:
— Ты доиграешься, Страйкер! Я буду жаловаться, — он поднял чемодан, не закрывая, взял его подмышку и похромал в сторону берега.
Гордон подошёл ко мне и крепко пожал руку.
— Гена, ты не представляешь, как я тебе благодарен. Что я могу для тебя сделать?
— Доставь мои вещи в Лумумбу. Можешь?
— С удовольствием! — ответил владелец сухогруза. — А ты сам? По воздуху?
Я кивнул, и полез обратно в эфиролёт. Но на полпути остановился.
— Гордон, моя сумка цела?
— Сейчас принесу, — ответил шкипер.
Чрез минуту я, ухватив барсетку, продолжил подъём.
