— Вы шутите, мистер Рэд? — наконец неуверенно спросил он.
Джек кивнул.
— Земля очень велика, Сэм. Но ты прав. Возвращаться вам обязательно придётся.
— Джек, — прервал диалог Шустер. — Договорите в дороге. А сейчас давайте выдвигаться, если мы вообще хотим куда-то приехать.
Пятнистое и рогатое море колыхнулось, повинуясь дружному «Йа-ху!» братьев Троттеров, и, медленно набирая ход, двинулось на восток. Джек некоторое время неподвижно сидел в седле, глядя как ловко управляются с огромным стадом их вчерашние противники, пока его не окликнул негромкий на фоне общего шума голос.
— Мистер Рэд.
— Леди Дуглас, — он обернулся, с удовольствием глядя на свежую, одетую в выстиранное дорожное платье, простоволосую Амалию. Девушка широко улыбнулась, поймав его взгляд.
«От улыбки станет день светлей», пронеслось в голове Жоры. И действительно, открытая, искренняя улыбка настолько изменила его спутницу, что казалось, это были два разных человека. Глаза загорелись, засветились внутренней красотой, озаряя всё лицо и придавая ему ещё более привлекательные черты, понуждая собеседника улыбнуться в ответ. Джек не выдержал, и улыбнулся.
— Привет, Амалия, — снова поздоровался он.
— Привет, Джек. Только не называй меня больше леди Дуглас, пожалуйста. Не для того я сбежала из дома.
— Да? А как же хочешь, чтобы я тебя называл?
Девушка некоторое время молчала, унимая внезапно заколотившее сердце и ожидая, пока мгновенно покрасневшие щёки примут естественный цвет. Через несколько секунд она, старательно сдерживая норовящий сорваться голос, ответила:
— Ну, например, «дорогая Эми». Или можно просто «дорогая». Или… — она непроизвольно сделала резкий вдох, — или сам придумай ласковое прозвище для меня. Вот как бы тебе, Джек, хотелось меня называть?
— А тебе? — Джек вдруг заволновался непонятно из-за чего, потому ушёл от прямого ответа.
Внезапно Жоре вспомнилось, как он приехал в первый отпуск, давно, ещё на первом курсе. Тогда его ждала девушка, и потому он пёр сессию с упорством локомотива. Сдал всё, правда, было-то всего пять экзаменов, в числе первых, на отлично, и счастливый через четыре часа уже ехал в плацкарте, сверкая значками классности, ВСК, и ещё тремя, честно полученными, на новенькой, толком не обмятой, парадке. Он прибежал к ней раньше, чем добрался до дома. Бросил чемодан в камере хранения, с огромным трудом раздобыл невероятный для зимы девяностых букет роз… И ошарашенно замер на пороге. На его звонок дверь открыл здоровенный малый, немногим меньше Злобного, которого тогда звали просто Куликом. Этот малый представился мужем. Мужем его девушки! Той, что писала ему полные нежных слов письма. Последнее он получил перед самым отъездом. В нём так же не было ни слова о замужестве, лишь признания и нежности.
Отпуск мгновенно был испорчен. Не видя ничего вокруг, Жора развернулся на негнущихся ногах, и, уронив букет на ступени подъезда, побрёл домой. Он просидел дома все десять дней отдыха, не желая ни с кем общаться. Кажется, старые друзья тогда так и не узнали, что Жорка Сицкий приехал домой. Георгий, как привидение, бездумно бродил по квартире, то и дело натыкаясь на свидетельства его первой любви, окончившейся гнусным предательством. Жить не хотелось. Через десять дней мать с огромным трудом усадила сына на поезд и заставила вернуться в училище.
Спасибо Кулику с Устиновым, они всё поняли и через месяц смогли вышибить Сицкого из полумёртвого состояния. Действовали по правилу «Клин клином», привлекая для терапевтических процедур самых прожжённых «мочалок», что в изобилии вертелись на курсантских дискотеках. И, надо сказать, лечение пошло больному на пользу. Через месяц перед ними вновь улыбался до последней чёрточки знакомый друг. И даже в следующий отпуск Жорка поехал не домой, а на Волгу, к Кулику. С тех пор в жизни Сицкого было много женщин, но ни одна не оставила ничего подобного в его сердце.
И вот сейчас… Непонятно, то ли это было, или просто показалось, но, чёрт возьми, Джек очень не хотел терять эту девушку. Он посмотрел на смешно нахмурившую красивые брови Амалию и непроизвольно улыбался.
— Так не честно, Джек, — тем временем протянула собеседница, сморщив ровный маленький носик. — Не уходи от ответа. Я же первая спросила.
— Амазонка, — проговорил Джек.
— Что? — машинально перепросила Эми.
— Ты кажешься мне похожей на древнюю амазонку.
Некоторое время они стояли молча. С лица девушки сошла улыбка, она тронула поводья, и её лошадь сделала шаг в сторону от собеседника. Наконец, Амалия вновь приблизилась к молча смотревшему ей в глаза Джеку.
— Неожиданно, — деревянным голосом сказала она. — Насколько я помню, амазонки, это такие женщины, которые не выносили мужчин рядом с ними. Они убили всех своих мужчин! А ещё они отрезали себе одну грудь. Извините, мистер Рэд, я, видимо, что-то перепутала. Честно говоря, я ожидала немного другого отношения.
— Эми, — Джек был несколько ошарашен подобной трактовкой. — Эми, дорогая.
Девушка замерла. Глаза её смотрели недоверчиво, губы сжались в тонкую ниточку.
— Эми, — продолжил Джек более уверенно. — Кто тебе рассказал подобный бред? Так считали древние греки, но они ошибались.
— Да? Ошибались? Но я сама читала об амазонках в… э… не помню название книги. Но описано было именно так, как я сказала.
Джек глубоко вздохнул. Нужно было спасать положение и что-то говорить. И совершенно неважно, будет это правда или нет, главное — слова должны быть убедительными.
— Амазонки жили на моей родине, только очень давно. — Голос Жоры внезапно немного осип, он несколько раз сглотнул, чтобы продолжить. — Это были женщины воительницы, они сражались наравне со своими мужьями. И именно к ним в степь так и не смог пробиться Александр Македонский со своим войском. Потому и свернул в Индию. Когда все мужчины были убиты греками, в строй встали женщины и отстояли родную землю.
— Ах… — еле слышно вздохнула девушка.
— Они были отличными лучницами, меткими и быстрыми. И они вовсе не отрезали себе груди. Такое мог придумать лишь последний дурак. Ведь у большинства были дети, у многих — грудные. Их следовало кормить.
На этих словах Амалия покраснела. Она непроизвольно подъехала к Джеку вплотную. Сейчас их лошади стояли бок о бок. Стадо уже прошло мимо, и вокруг стало гораздо тише, так, что слышалось взволнованное дыхание мисс Дуглас.
— Амазонки носили односторонние латы, которые закрывали правую грудь, чтобы не поранить её тетивой лука. — Джек уже сам почти верил в свои слова и старался донести свою веру до собеседницы. — Поэтому глядя на строй лучниц издалека, можно было подумать, что у каждой только одна грудь. А близко амазонки греков не подпустили.
— Ух! — Амалия тряхнула головой и распущенные волосы заходили волнами. — Ты так интересно рассказываешь, сразу видно, что ты родился в тех местах и потому знаешь правду. Прости, Джек, я не знала. — Она вновь покраснела. — Значит, когда ты назвал меня амазонкой…
