— Не, — Троттер помотал головой. — Испанка, шести. семиструнную-поди не укупишь.
Через минуту Воронин уже подкручивал колки. Он указал Джеку на конструкцию из миски и губной гармошки и спросил:
— Сможешь как я?
— Дурное дело не хитрое.
Братья Троттеры дружно хмыкнули немудрёной шутке. Амалия поднялась, прислонилась спиной к фургону, и внимательно смотрела на манипуляции друзей. Шустер скрутил очередную сигарету и покрыл творящееся в круге таинство плотным дымным облаком. Наконец, Африка добился нужного звучания и кивнул Джеку.
— Давай.
Тот застучал. Гармошка послушно тыгдыкала.
— Чуть быстрее… — поправил гитарист. — Во! Именно так. И вдруг вступил.
— Тарам-тарам, тарам-тарам, тарам-тарам-тарам, — запела гитара.
— Я на этой песне учился соляк выводить, — пояснил Африка. — Ну? Узнаёте?
— Небесные всадники! — Злобный внезапно обнаружил неплохие знания американской музыки.
— Ну да, «Ковбойская легенда».
— Ну-ка! — Злобный в приступе внезапного азарта чуть не выдернул шестиструнку у Африки. — Эх, давно не брал я в руки шашек, — пробормотал он по-русски и вдруг вновь перешёл на язык страны пребывания. — Есть один дом в Нью-Орлеане…
— Олежа! Олег! — Африка замахал руками. — Может, что другое? А то ведь песня южная, да ещё и негритянская.
— Какая на фиг негритянская? Это же Энималз поёт. И вообще, я на инглише больше ничего не знаю.
— А я её знаю! — Амалия включилась в русский разговор так, будто понимала о чём речь. — Пойте дальше, Злобный, прошу вас, — девушка впервые не назвала Олега мистером и очаровательно ему улыбнулась.
Через несколько минут «Дом восходящего солнца» тянули уже на несколько голосов, а партию гитары под руководством Олега Кулика вымучивал Сэм Троттер. Пели не меньше получаса, пока, наконец, Джек не сказал, старательно борясь с зевком:
— Уважаемые артисты. Если вам так нужна ночная репетиция, идите-ка подальше в прерию и репетируйте там. Дайте остальным поспать.
— Злобный ты, — по привычке ответил Африка, но не удержался и тоже зевнул.
Утром перегоняли скот на другой берег. Как объявил Курт Шустер, всего в пяти милях их ждёт знаменитая Тропа Чизхолма. К сожалению, твёрдое дно у реки нашлось лишь в месте с самым быстрым течением. Ковбоям пришлось раз двадцать переправиться туда-обратно и перетаскивать самых низкорослых бычков, держа за рога, чтобы их не смыло. Такая переправа заняла почти полдня, все устали, вымокли, и потому накинулись на приготовленный Амалией обед с яростью кавалерийского отряда.
Когда после еды трое друзей вновь решили выдвинуться в авангард, их остановил неугомонный Бак Троттер.
— Чего это каждый раз вы идёте в разведку? — ядовито осведомился он. — Я, может, не менее глазастый. Уж точно ничего не упущу.
— Бак, — лениво махнул рукой Сэм. — Не лезь.
— Ну почему же, — пожал плечами Джек. — Хочет проявить инициативу — пожалуйста.
Юноша в восторге заорал: «Йа-ху-у!!!» и ринулся вперёд. Рэд посмотрел ему вслед и добавил:
— А мы пойдём следом и проследим, чтобы ничего не случилось.
Они вновь построили стадо в походную колонну, задали направление, и хотели уже двигаться вслед за юным Троттером, как вдруг увидели самого доморощенного разведчика. Бак нёсся обратно, неистово хлопая свою кобылу ладонью по крупу. Лошадь мотала головой, но послушно бежала.
— Там!!! — Бак, задыхаясь, махнул рукой. — Там! — вновь произнёс он и сполз с лошади, будто скакал без остановки весь день.
— Что?! Что там?
— Проверить ружья! — скомандовал Шустер.
— Там… — Бак, наконец, разогнулся и обвёл всех бешеными глазами. — Там это, — наконец смог он выдавить из себя что-то большее.
— Ну? — Сэм тряхнул перед братом револьвером.
— Там огромный бык, — глаза Бака были выпучены, лицо раскраснелось, но говорил он уже внятно. — Огромный, больше фургона. И без головы. Он стоял возле дерева, хвостом рвал ветки. И засовывал их себе в жо… — юноша мазнул взглядом по Амалии, покраснел ещё больше, и поправился. — В общем, под хвост их засовывал. А головы у него вообще нет. И рогов тоже. А на спине у быка пляшет бородатый мальчишка. Маленький, лет десяти. Мне по пояс, не выше. И с бородой. Крутит колесо прямо на спине. Будто на земле стоит. А бык серый такой, без пятен.
— Да как он может быть без головы? — возмутился Шустер. — Может, ты не заметил?
— Ага! Не заметишь тут, как же. У любого лонгхорна рога как ни на есть, а торчат. И морда длинная. А тут только хвост. Толстый, как… как я не знаю, что! И пятна. У всех быков пятна есть. А этот серый, будто в грязи купался. А может и купался…
— Я так понимаю, бородатый мальчуган никого не смущает, — постарался сменить тему Джек.
— Да как же! — вскинулся Бак. — Ещё как смущает. Он же разодет наподобие петуха. Весь переливается, что твоя рождественская ёлка в салоне сеньориты Кадрильо. И с бородой. Это же чудо? — неуверенно предположил Бак.
— Бак, — медленно проговорил Сэм. — А когда это ты был в салоне сеньориты Кадрильо? Или ты забыл, что отец нам рассказывал о тех людях, что не избегают мирских соблазнов?
— Джентльмены, — Курт выпустил густое облако дыма и обвел мгновенно замолчавших Троттеров глазами. — Мне кажется, сейчас не лучшее время, чтобы выяснять отношения. Нам всё равно гнать быков в ту сторону, так что лучше давайте-ка приступим.
— А мы съездим и посмотрим, всё ли там безопасно, — кивнул Джек.
— Я с вами, Джек, — Амалия, уже верхом, подъехала вперёд и многозначительно подняла в руке ридикюль.
— А как же фургон? — Африка удивлённо поднял брови.
— А что фургон? — Эми почти натурально огляделась. — Вы же не бросите его, парни?
Троттеры дружно остановились и посмотрели на Амалию. Наконец, Бак широко улыбнулся.
— Не беспокойтесь, мисс Амалия. Ваш фургон будет в полном порядке. Мы его не оставим.
Примерно через милю ландшафт резко поменялся. Степь будто провалилась в широкий, ярдов пятьсот, овраг, по дну которого тянулась узкая роща лиственных деревьев. Дальше из земли тут и там торчали то ли крупные валуны, то ли крошечные скалы. Горизонт из прямой линии сменился ломаным силуэтом гор.
— Там натоптано, — прогудел Злобный. — Но мегабыков не видно.
— По следам? — махнул головой Джек.
Прошёл здесь явно не бык. Жоре вообще казалось, что они преследуют стадо слонов голов в десять. Характерные следы на земле, поломанный, а кое-где вмятый в грунт кустарник, стволы деревьев безжалостно обломаны. Он поднялся на небольшую возвышенность и приложил к глазам бинокль. И тут же в глаза бросился совершенно лишний в зелёнке флаг. Даже скорее флажок. Весёленький в жёлто-красную диагональную полоску и с пока неразличимыми буквами. А правее…
