— Я считаю, что угрозы в отношении детей Джека серьезны. Нужно обеспечить их охраной на время его отсутствия.
— Непременно, — сказал Грешем. — Сейчас и подберем человека.
— Спасибо, капитан, — сказал Джек, — но, я думаю, это можно отложить до завтрашнего дня. Дети у моей родственницы, думаю, Лавелль не сможет их отыскать. Я сказал, чтобы по пути из школы она проверила, не следует ли кто-нибудь за ними. К тому же Лавелль дал мне время подумать до конца дня.
Конец дня, как я полагаю, предполагает и вечер.
Грешем присел на краешек своего рабочего стола.
— Если хочешь, я могу отвести тебя от расследования. Без проблем.
— Я категорически не согласен.
— Ты серьезно относишься к его угрозам?
— Да. Но и к своей работе я тоже отношусь серьезно. Буду участвовать в расследовании дела до конца.
Грешем закурил, глубоко затянулся и спросил:
— Джек, ты действительно думаешь, что черная магия — это серьезно?
Ощущая рентгеновский взгляд Ребекки, Джек ответил:
— В это, конечно, трудно поверить, но такой возможности я не исключаю.
Ребекка вмешалась в разговор:
— А я исключаю. Оттого, что Лавелль верит в это, колдовство не становится реальностью.
— Тогда как ты объяснишь состояние трупов? — задал вопрос Джек.
— Очевидно, Лавелль использует специально тренированных животных.
— Отсюда уже не так далеко до предположения, что черная магия существует, — заметил Грешем.
— К тому же с этим мы уже разобрались, — напомнил Джек. — Из мелких животных только хорек поддается приручению. Но эксперты утверждают, что укусы на трупах оставлены не хорьком. По их данным, никакое животное не могло оставить таких следов и так изуродовать человеческое тело.
Ребекка снова вступила в бой:
— Этот Лавелль с Карибских островов. Не исключено, что там существует какое-то эндемичное животное, о котором наши эксперты могут не знать.
Например, какой-нибудь редкий вид ящерицы.
— Ну, ты уже хватаешься за соломинку, — вставил Джек.
— Это точно, — сказал Грешем. — Но все же надо проверить и это предположение. Хорошо. Что еще?
— Да. Можете вы мне объяснить, почему я среагировал на звонок таксофона? Почему понял, что должен подойти? Почему меня влекло к аппарату?
Порыв ветра хлестнул по окну.
Настенные часы над столом Грешема затикали вдруг громче обычного.
Капитан только пожал плечами:
— Думаю, никто из нас не ответит тебе на этот вопрос, Джек.
— Я и сам не могу на него ответить.
— Ладно, если это все, я предлагаю вам отправиться по домам и немного отдохнуть. На сегодня уже достаточно. Спецгруппа действует и до завтра обойдется без вас. Джек, если ты задержишься на минуту, я покажу тебе списки офицеров, и ты сам выберешь людей, которым поручишь охрану детей.
Ребекка уже открывала дверь. Джек позвал ее:
— Подождешь меня внизу, хорошо?
Она обернулась и, ничего не ответив, вышла из кабинета.
Уолт Грешем, подойдя к окну и посмотрев на улицу, сказал:
— Да... Это похоже на Северный полюс.
2
Больше всего в квартире Джэмисонов Пенни нравилась кухня. Большая, почти вдвое больше, чем у них дома. К тому же очень уютная. Вымощенный зеленой плиткой пол, белые шкафчики со стеклянными дверками, медная посуда... Над большой мойкой было большое, выдвинутое наружу окно, а на подоконнике тепличка, в которой круглый год, даже зимой, росла всякая зелень, которую тетя Фэй использовала при готовке. В одном углу, у самой стены, стоял стол, предназначенный не для еды, а для планирования меню, составления списков необходимых продуктов. Оставалось еще место для двух стульев. Это был ее уголок, здесь Пенни чувствовала себя лучше всего.
Двадцать минут седьмого. Пенни сидит за своим столиком, притворяясь, будто читает один из журналов тети Фэй. Но буквы сливаются в какое-то сплошное пятно. На самом деле девочка думает обо всем, о чем страшно думать: о гоблинах, о смерти, о том, сможет ли она когда-нибудь спокойно спать по ночам.
Дядя Кэйт пришел с работы уже с час назад — он служил в процветающей брокерской конторе. Это был высокий худой человек с абсолютно голым черепом, седыми усами и эспаньолкой. И с отвлеченным взглядом: в разговоре с ним складывалось впечатление, что он уделяет вам не больше двух третей своего внимания. Иногда он сидел в своем любимом кресле по часу, по два — сложив на коленях руки, глядя в одну точку на стене и не двигаясь. Он даже не моргал, выходя из неподвижности только для того, чтобы взять стакан с бренди и сделать маленький глоток. Или сидел у окна, раскуривая одну сигарету за другой.
Дэйви за глаза называл дядю Кэйта лунатиком, поскольку его мысли все время были где-то очень далеко, видимо, на Луне.
Сейчас он в гостиной медленно потягивал мартини, пускал дым, слушая теленовости и одновременно читая "Уолл-стрит джорнэл".
Тетя Фэй в другом конце кухни, напротив столика, за которым устроилась Пенни, готовила ужин, назначенный на половину восьмого, — цыплят в лимонном соусе, рис и тушеные овощи. В кухне тетя Фэй не была тетей Фэй. Она любила готовить, знала в этом толк и только здесь была совсем другим человеком — спокойной, доброй, мягкой.
Дэйви вызвался помогать ей. По крайней мере, она позволяла ему думать, что так оно и есть. Во время работы они болтали не переставая.
Дэйви воскликнул:
— О, я так голоден, что, наверное, съел бы целую лошадь!
Тетя Фэй поправила его:
— Дэйви, так нельзя говорить. Лучше сказать: "Я очень голоден" или: "Я очень проголодался". Ну, что-нибудь вроде этого. А иначе возникают неприятные ассоциации.
Дэйви, пропустив мимо ушей урок тети Фэй, продолжал:
— Я на самом деле имел в виду убитую лошадь. Которая уже приготовлена.
Я бы не стал есть сырую лошадь, тетя Фэй. Нет, и еще раз нет. Как бы то ни было, я готов съесть все, что вы сейчас дадите.
— О Господи, мой мальчик! Ты же съел два кекса и выпил молока, когда мы приехали.
— Всего два кекса!
— И уже успел проголодаться? У тебя не желудок, дорогой мой, а бездонная яма.
Дэйви возразил:
— Но ведь я сегодня толком не обедал. Миссис Шеппард, моя учительница, поделилась со мной своим обедом. Но лучше бы она мне ничего не давала. У нее был только йогурт и консервы из тунца, а я ненавижу и то и другое. Для вида немного поклевал, а когда она отвернулась, просто все выбросил.
— А разве отец не дает вам что-нибудь с собой на завтрак? — Голос тети Фэй сразу посуровел.
