«Черт, как влюбленный идиот», – мысленно ругается Артур и выдыхает, натягивая приветливую и ничего не обещающую улыбку.
– Ладно, я пойду. Поздравлю Альфреда Ханановича, – он огибает застывшую на его пути Вилену, подавляя желание притронуться к ее подбородку, чтобы прикрыть милый, но болтливый ротик. Сомкнуть наконец-то ее челюсти и напомнить – молчание иногда лучше тысячи слов…
Теперь же он пытается дозвониться до Колючки, буравя тяжелым уставшим взглядом панельное недоразумение и не понимая, почему его чертовка, забравшаяся так глубоко под кожу, не торопится отвечать на звонок. Но когда после очередного набора ее номера он все же слышит хриплый ото сна голос, Артур вместо злости испытывает удовлетворение. Только она умеет так – заткнуть его и засунуть как можно подальше злость.
– Поторопись, – напоследок бросает мужчина и прижимается спиной к кожаному креслу. Вдыхает и выдыхает, гоня прочь усталость. Он не уверен, будет ли и сегодня ночью изводить свою Колючку, но знает точно – она уснет рядом с ним. То чего ему так не хватает.
«Боюсь потерять», – в голове роятся мысли, кусают и жужжат, когда он безрезультатно пытается напустить на себя прежнее безразличие. Но с ней так не получается.
Ругаясь и бормоча проклятия под нос, он резко поворачивается, когда замечает, как входная подъездная дверь распахивается и взлохмаченная, наспех заталкивающая что-то в сумку, Колючка вылетает наружу и мчится к нему, оглядываясь по сторонам.
– Артур, – первое, что она произносит, когда занимает уже привычное место рядом с ним, – Почти час ночи. Я если честно дико устала и хочу спать, – тараторит она, пристегивая ремень и устраиваясь удобнее в кресле. – И мне завтра на работу.
Он смеется. Отчего-то то, как она произносит его имя, напрочь меняет настроение мужчина. Внутри теплеет, чувства расползаются как мед – сладостью на языке.
– Не волнуйся, успеешь на свою работу, – бросает он, позволяя двигателю заурчать диким зверем. – Разве я не могу просто побыть с тобой? – изгибает бровь и вздрагивает, когда женская рука касается его щеки.
– Я думала, ты будешь там, – чуть слышно шепчет Ксюша. – На банкете.
– Откуда знаешь?
– Видела пригласительные, – смущенно мнется она, но не лжет. Он ненавидит баб, которые лгут или следят за ним. – Выпали из пиджака. Я заглянула в конверт, – нервно отчитывается Ксюша и он понимает – ей неприятно признаваться. – Женское любопытство. Оно такое.
– И что ты хотела там увидеть?
– Любовное послание от фанатки, – хохочет она, поглаживая его предплечье, обтянутое тонкой тканью рубашки.
– Я вырос из того возраста, когда девчонки пишут записки, – он поддерживает ее игру, аккуратно маневрируя между машинами на парковке. – Хотя, мне никто не писал записки.
– Не верю! Почему?
– Был недостаточно красив, – он пожимает плечами.
– Вот в это я вообще не верю, – хмыкает Колючка. – А мне присылали записки. Правда, не долго. До тех пор, пока, – она замолкает и одергивает руку. Прижимается к спинке и отворачивается, будто пытаясь рассмотреть ночной город.
Артур молчит. Он понимает. И знает. И даже помнит те дни, когда на стол его Ксюше кто-то да приносил записки. Их подкидывали к ней в рюкзак или вкладывали между листками тетрадей. Он видел это так часто, но чаще сам порывался написать для нее маленькое послание. Но сдерживал себя. Разве она посмотрела бы на мальчишку в вытянутом свитере и застиранной рубашке с желтыми пятнами на рукавах. Или захотела бы общаться с ним после того как узнала кем были его настоящие родители? Сын алкоголиков. Мальчик, донашивающий вещи за ее старшим братом…
– Я увольняюсь, – из омута дурных воспоминаний его выдергивает женский голос. Уверенный, чуть хриплый. – Сегодня подала заявление. Мне дали неделю на завершение дел и после я свободна.
– Хорошо, – проговаривает Артур, глотая ком, который никак не может перестать душить его. Наверное, это слезы.
– У меня квартира оплачена до конца месяца. Есть еще деньги на два месяца. Думаю, нужно что-то другое подыскать. Не уверена, что смогу там находиться после операции. Как думаешь, будет ли сложность в том, если я решу на время реабилитации пожить у родителей? Это недалеко, но все же, – она говорит так быстро, что Артур просто не успевает вставить хоть слово. – Может, ты проконсультируешь меня? Или кто-то из клиники? Я готова приезжать, если понадобится на осмотры или что там еще может быть, – она пожимает плечами, продолжая смотреть в освещенное фонарями небо.
Мужчина замедляет ход, перестраивается в крайний правый ряд и останавливается у обочины. Ксения удивлено озирается по сторонам.
– Ксюша, – говорит он, справившись с собой. – Перестань нести чушь.
– Но…
– Помолчи, – Артур нагибается вбок и отстегивает ее ремень. Подхватывает ее и тянет к себе.
– Там же машины, – выдыхает она и прижимается к нему. – Нас видно с дороги.
Артур хмыкает. Стеснительная, а такая горячая. Он запускает пальцы под ее футболку и гладит ряд позвонков, вспоминая о том, как целовал каждый.
– Соберешь за выходные свои вещи и переедешь ко мне, – шепчет ей в волосы и вдыхает ее аромат. Сладкая. Слишком сладкая. В паху начинает болезненно ныть. – Хватит. Свидания были. Спим вместе. Думаю, пора вдвоем пожить.
Глава 14.
– Ну вот, осталось сдать пропуск и все, – Настя ободряюще улыбается, помогая Ксении сложить последние вещи в пакет.
Женщина кивает и не без иронии смотрит на свои жалкие пожитки. Десятью днями ранее она также переезжала к Артуру с небольшой дорожной сумкой и парой пакетов из Икеа, в которые сложила обувь и куртку. Даже там, в квартирке у бабушки, которая не обрадовалась скорому переезду ее квартирантки, но молчаливо проводила, улыбнувшись, когда получила компенсацию за пару недель, у Ксении оказалось не так много вещей.
– И это все? – у Артура дрогнула бровь. Он также как и сейчас Ксения смотрел на ее вещи и хмурился. Вызвался ее забрать, хотя Ксения планировала добраться до его квартиры на такси.
– Да, все, – она пожала плечами и передала ему сумку. – Ты же не думала что я барахольщица, – усмехнулась, занимая привычное место рядом с водительским креслом.
Артур покачал головой и завел мотор. Тогда он отвез ее к себе домой, но теперь эту квартиру с обложки модного журнала Ксения называла и своим домом. Так получилось случайно, слово вырвалось, и Ксения не успела оправдаться, но Артур позволил ей назвать свою холостяцкую квартиру домом.
– Пора что-то менять, – проговорил он, рассматривая как в холодильнике стали появляться новые продукты, которые тот никогда не употреблял. Или то, как на диванчике, словно по волшебству, возникли две подушечки и плед, приобретенные в торговом центре, где Ксения побывала накануне.
«Он слишком много мне позволяет» – с такими мыслями Ксения прощалась с напарницей Лилей, с начальницей Настей и с другими девчонками, которых встретила на работе. На ее место уже нашли новенькую.
