– Вы, я смотрю, хорошо подготовились.
Чего я не могу сказать о тебе.
– Да, мы с моими ребятами уже ездили по обозначенному адресу. Но там проживает дедушка – пенсионер с бабушкой. Тоже пенсионеркой. Ни сном, ни духом о разыгравшейся трагедии, понятное дело.
– Я думаю, вряд ли они Вам так прямо и сознались во всем.
– Я думаю, это смешно: обвинять их. Они вообще тут ни при чем. Они не знали Агату. Я этих пенсионеров тоже в первый раз видел. Не пресекались они нигде.
– Думаю, дыма без огня не бывает. Ведь у них наверняка есть дети и внуки. Они могут быть замешаны.
– Они сказали, что у них никогда не было детей. Я проверил. Это действительно так.
– То есть, Вы считаете, что это тупик?
– Сложно сказать. Возможно, Вы сможете что-нибудь еще выжать.
– Попробую, – он забрал у меня лист с моими выкладками и бросил на свой стол.
Я смотрел, стиснув челюсти, в одну точку.
– Дело в том, – процедил он важно, – что просто так ничего не бывает. И если они попали в это дело, значит, – неспроста. Значит, завязаны здесь каким-то образом. Поэтому мы совершим визит к этим пенсионерам и узнаем все, что они захотят нам сказать. И что не захотят – тоже.
Глава 19.
Два года назад.
Василий Андреевич Зернов стоял, облокотившись о защитный борт арены, сурово наблюдая за парой фигуристов, оттачивающих свое мастерство на ровной ледяной поверхности под чудесную композицию.
Даже медвежье ухо Зернова чутко вслушивалось во вдохновляющие переливы.
Пара трепетно кружилась, уводя за собой зрителей под музыку. В них было столько страсти, столько огня. Из зрителей был только Зернов. Но он очень увлекся происходящим.
Вот Герман взял партнершу за руку, выполняя циркуль, а она начала описывать вокруг него круги, выгнув тело параллельно льду. Это они делали тодес.
Зернов, совершенно далекий от фигурного катания, затаив дыхание, наблюдал как Герман и Алена синхронно совершили прыжок и затем параллельно завращались в волчке.
Они катались так, что не давали ему возможности дышать.
Они чувствовали каждый звук музыки, проживая на льду свою маленькую жизнь.
Он подумал, как же тогда каталась Агата… Ведь она была лучшая.
И Зернов хорошо понимал теперь этого безутешного Бурова. Обладать таким сокровищем и потерять его…
Потом пара разбежалась, замерла в амортизации, и Зернов увидел, как партнер выбросил партнершу вверх. Она высоко зависла в воздухе в лутц-шпагате, в бешеном ритме прокрутилась с рукой вверх, а потом опустилась в его руки.
Они дальше заскользили по ослепительной поверхности, демонстрируя невероятные положения корпуса, головы.
Партнер, догнав девушку в параллельном скольжении, поднял парить хрупкое тело высоко над головой, крутя ее, выполняющую «разножку». Потом опустил на лед, и они замерли в объятиях друг друга. Это был финальный аккорд.
Музыка закончилась.
– Отлично сработано, – услышал он громкий поставленный голос невысокой женщины, стоявшей рядом с ним. – Можно выходить на соревнования.
– Очень красивая музыка, – задумчиво произнес Зернов. – Что это? – спросил он Стеллу Аркадьевну.
– Это Эцио Боссо. Rain, In your Black Eyes. Боссо – гений современной классической музыки. Итальянец. Понравилось? – спросила железная леди, взглянув на него из-под объемной челки пышных каштановых волос.
– Да, музыка просто чудесная.
Он был не уверен, что она спросила про музыку. Может, про фигуристов? Поэтому добавил:
– Пара тоже чудесная.
Довольные запыхавшиеся фигуристы подкатили к бортику и, надев защиту на лезвия, собрались направиться к раздевалке.
– Мне нужно с вами поговорить, – окликнул Зернов их.
Его тучная фигура перегородила им путь.
Они недоуменно посмотрели на него.
– Где мы можем поговорить? – обратился он к Стелле Аркадьевне.
Заслуженный тренер предложила им пройти в тренерскую.
Это было небольшое, но уютное помещение с парой фиолетовых диванов, стульями, странно-белыми столами, кучей спортивных атрибутов и наград на стенах и стеллажах, и растением в углу в виде какой-то высохшей пальмы, которая упорно боролось за свою жизнь, нацеленная выжить любой ценой.
– Я – Василий Андреевич Зернов, – представился наконец он, когда все расселись на выбранные места. Сам он остался стоять, понимая, что стулья его веса не выдержат, а попадать в мягкие объятия дивана он не хотел. – Расследую дело об убийстве Агаты Пожарской.
– Убийстве? Так это было убийство? – огромные серые глаза Алены уставились на него в изумленном вопросе.
Он внимательно следил за их реакцией, но больше никаких телодвижений и всплесков эмоций не последовало.
– Да, к сожалению, – его речь была размеренной. – Что вы можете сказать?
– Мы? – Алена, занявшая теперь место Агаты, смотрела на него недоуменными пустыми глазами, и он не мог сейчас прочесть в этих глазах НИЧЕГО.
Абсолютно никаких эмоций, касающихся смерти Агаты.
Возможно, она не была ее подругой, пусть даже девушки назывались соперницами. Но все-таки они коллеги по льду. Эмоции должны же быть какие-нибудь?
Так вдохновенно каталась сейчас, а внутри – абсолютная пустота? Как так?
Светлые кудряшки обрамляли ее красивое холодное лицо. Обнимавший ее за плечи статный партнер с греческим профилем и прицельным взглядом миндалевидных карих глаз, правильно взял направление разговора:
– Я, понимаю, почему Вы пришли сюда. Мы, наверное, первые у вас на подозрении. На чемпионат мира могла поехать только одна пара. Или мы, или Агата с Денисом. В силу стечения обстоятельств едем теперь мы. Но это, смею Вас уверить, лишь стечение обстоятельств. Мы к этому никак не причастны.
– Есть небольшое подозрение, что это стечение обстоятельств устроили вы, – вяло сказал Зернов. Но равнодушие было показным. Он словно хищник из-за засады наблюдал из-под полуприкрытых век за своими оппонентами.
Какова сейчас будет реакция?
Ни один мускул не дернулся на лицах фигуристов. Они ждали такого вопроса, готовились к нему? Возможно.
Только их сверкающие возбуждением глаза вмиг потускнели.
Снова статный фигурист взял продолжение разговора в свои мужественные руки:
– Я понимаю, что случившееся выглядит, как злой умысел. Возможно, даже как наш злой умысел. Но я еще раз повторю. Хотя, конечно, нехорошо так говорить, но обстоятельства сработали на нас. И не более того. Мы эти обстоятельства за уши не притягивали.
