Мне все-таки удалось разговорить ее тогда, заманив горячими булочками в кафешку неподалеку.
Перед глазами вырисовывается картинка: мы сидим за столиком светлого дерева.
Она задумчиво мешает маленькой ложечкой имбирный чай в большой чашке, больше похожей на пиалу. Она идет уже по десятому кругу. Наш разговор ей явно не по душе.
Ульяна явно не хочет мне ничего говорить, но я все-таки упрашиваю ее сделать это.
Не знаю, как уж это у меня удается. Видимо, я – прирожденный переговорщик.
И вот, что я слышу:
– Павел очень любил одну девушку. Фигуристку. Они собирались пожениться.
– И что случилось? Почему они не поженились? – любопытство во мне трепещет.
– Она погибла. Вернее, ее убили. Предумышленно сбили машиной. Трагедия произошла два года назад.
Вот это да…
Я не нахожу слов, чтобы что-то сказать. Только расширяю глаза в ужасе.
Она грустно смотрит на меня, ожидая, видимо, вопросов. Дальше говорить ничего не собирается.
– И кто это сделал? Зачем? – наконец спрашиваю я.
Она неуверенно смотрит на меня.
Не хочет говорить?
Но я облегченно вздыхаю, когда вижу, что, собравшись с духом, она продолжает:
– Было много версий. Было много подозреваемых. Она была известной фигуристкой. Многим мешала в их карьерном росте, – она осторожно отпивает глоток из своей большой чашки.
А я судорожно жду, что она скажет дальше.
–Но в итоге оказалось, что это был Андрей. Директор по информационным технологиям в Пашиной компании на тот момент. Он убил ее.
И что мне теперь делать с этой информацией?
– Зачем ему это нужно было?– я в шоке.
– Он так и не признался в содеянном. А улики были косвенными. Его отпустили, а на следующее утро нашли его дома мертвым с предсмертной запиской, где он сознавался в убийстве Агаты. Он слишком любил ее и не мог вынести, что она выходит замуж за Павла.
– То есть не доставайся никому, раз мне не досталась? Так что ли? – я просто в ужасе от услышанного.
– Вроде того, – тянет Ульяна, подпирая рукой подбородок.
Немного усвоив свалившуюся на меня информацию, задумчиво говорю:
– Так ее звали Агата? Красивое имя.
– Да. Ты очень похожа на нее. Внешне. У тебя такой же цвет волос и глаз. Поэтому Паша так и ухватился за тебя.
Я поджимаю губы. Досадно. Не очень приятно слышать, что я интересую Бурова только в качестве клона его невесты, погибшей два года назад.
– Но только внешне, – заверяет она меня, перейдя на доверительный полушепот. – На самом деле ты совсем другая. Абсолютно другая.
«Что она имеет в виду?» – беспокоится моя внутренняя девочка.
– Агата была победительницей.
Вон оно что…
– С характером чемпионки. А ты…, – она оценивающе разглядывает меня из-под длинных, аккуратно прокрашенных ресниц, подбирая слова.
Что я?
ЧТО Я?
Обалдеть можно! Не находит слов, чтобы повежливее нахамить мне? Закидать тапками?
Да. Конечно, я не фигуристка с именем, но я тоже себя не на помойке нашла.
Гордо вздергиваю бровь, готовая к удару.
– А ты… Ты просто другая, – она мягко кладет свою руку на мою.
А потом говорит такое…
– Он два этих года будто и не жил вовсе. Ходил, как тень. Ты вернула его к жизни. Не отталкивай его. Он любит тебя, мне кажется. По-настоящему.
Вспоминаю сейчас свое удивление тогда от ее слов. Но у них с Павлом какие-то теплые дружеские отношения. Похоже, она в курсе всех его дел. И не только служебных. Не очень приятно, конечно. Но факт имеет место быть.
Они ведь знакомы еще со школы, учились в одном классе. Она даже сказала, что как-то раз (или больше?) целовалась с ним. Давно. Еще в школе. Однажды – на какой-то школьной вечеринке, которая плавно перетекла к кому-то на квартиру, веселая компашка одноклассников ничего лучше не придумала, как поиграть в «бутылочку».
Но кто не играл в школе в «бутылочку»?
Когда она это говорила, то машинально дотронулась пальцем до своих губ, а в глазах застыло какое-то странное выражение…
Мне показалось, что она до сих пор помнит вкус его губ, вкус его страсти.
Хотя знакома ли она с его страстью по-настоящему? Вряд ли.
А если знакома? То тогда какого вкуса его страсть для нее?
Когда я позже погуглила и нашла фотографии Агаты в инете, я поняла, что она, конечно, очень красивая, но совсем не я. Разве что цвет волос, да, действительно такой же. Но на этом сходств со мной я больше не нашла. Может, им со стороны виднее?
–Ты только Паше ничего не говори про наш разговор. Он не похвалит меня за то, что я тебе все это рассказала,– сказала Ульяна мне напоследок, проводя рукой с аккуратным маникюром по своим блестящим, идеально уложенным волосам.
Я, конечно, пообещала. И ничего не говорила ему о нашем разговоре.
Глава 42.
Павел Буров
Я перехожу на новый уровень тревоги. Это смятение все равно, что круги от камня, брошенного в воду, разрушает мое былое спокойствие и эйфорию.
«Я должен ее защитить», – пульсирует ярким светом одна мысль.
Я смотрю на часы: время всего четыре утра. Слишком рано, чтобы звонить. Но я все равно делаю необходимый вызов.
Я звоню своему секьюрити. Начальнику моей службы безопасности. Похоже, я разбудил его, но мне на это наплевать. Он быстро въезжает в тему, мгновенно проснувшись.
Я требую у него обеспечить круглосуточную охрану для моей девочки. За себя я не волнуюсь. Кто-то убивает женщин, которых я люблю.
Я люблю…
Два года назад – Агата, теперь – Кира. И ни черта это не Несчастный тогда был.
Тот, кто убивает, знает меня лучше меня самого. Я ведь даже не мог понять до застывшего сейчас во времени мгновения, что люблю Киру. Страх ее потерять сразу показывает мне, насколько она дорога мне.
Сердце гонит по венам тревогу, отстукивая чечетку. Но я справлюсь.
Черт.
Когда приходит осознание того, как удачно меня сегодня вытащили из Кириных объятий, я словно получаю удар под дых.
Тот звонок, раздавшийся в тишине ночи…
По телефону мне сообщили, что моя «бывшая» стоит в окне своей квартиры, грозясь выброситься с седьмого этажа, если я не приеду. И что я должен приехать, иначе возможен сауцид.
