– То есть речь идет об убийстве, я правильно понимаю? – уточняет Лариса, в одну секунду превратившись в бледную тень себя. Еще бы. Ее можно понять, да и нас всех. На дне ее рождения произошло убийство ее лучшей подруги.
– Я всего лишь эксперт. Я не делаю логических заключений. Я говорю причину смерти и собираю улики. Делают выводы другие, – с этими словами он смотрит на Пиндилова. Похоже, тот уже свои выводы сделал. – Возможно, что она сама приняла смертельную дозу. Был у нее повод покончить жизнь самоубийством? Хотя место и время, прямо скажем, неудачное, – оглядев нас, говорит эксперт.
– Ну, какой повод? – разводит руками Лариса. – Она – сама жизнерадостность… Была…
– Так, – включается в разговор Пиндилов. – Откуда эта бутылка?
Он направляет свои рыбьи глаза на Ларису и ждет ответа.
– Ее мне Людмила и Виктор на день рождения подарили, – неуверенно сообщает Лариса, успевшая разглядеть запечатанную в пакет бутылку в руках эксперта.
– Кто такой Виктор? – щурит свои маленькие глазки Пиндилов, разглядывая присутствующих. – Не знаю такого.
– Это я, – подает голос обнаружившийся в углу террасы Виктор.
– Кем Вы являетесь пострадавшей? – глаза из рыбьих орбит просто выкатываются наружу.
– Кому? Людмиле?
– Да. Да. Людмиле, – недовольно верещит Пиндилов.
Виктор мнется, не зная, каким словом назвать их с Людмилой отношения.
– Хахаль он ее, – неожиданно резко отзывается Мария, сидящая за столом.
– Ах, вот как. В таком случае: все просто до тупизма, – произносит свою коронную фразу Пиндилов.
– И что же просто? И до какого тупизма, стесняюсь спросить, – настораживается щеточка усов Виктора. В глазах мелькает беспокойство.
– Единственный подозреваемый – это Вы.
– Что значит я? – натягивает он на губы нервную улыбку. Видно решает, что у Пиндилова такой юмор. Черный.
– Кто имел доступ к бутылке? Вы и Людмила. Людмила мертва. Остаетесь только Вы. Все просто, – довольный собой, гордо заключает Пиндилов.
– Да Вы что такое говорите? Мне какой резон? – переходит на высокие ноты Виктор.
– А это Вы нам сейчас и расскажете, – безапелляционно чеканит Пиндилов, напирая хилой трусливой грудью на Виктора.
– Нечего мне рассказывать, – возмущается Виктор в ответ. Он ни на шутку тревожится. Казавшаяся странной поначалу ситуация в его обвинении выходит из-под контроля, обретает пугающую мощь.
Я перевожу выразительный взгляд с Пинидилова на Антона.
Антон явно удивлен происходящим с такой быстрой скоростью расследованием.
– Работает профи. Учитесь, пока я жив, – победоносно ухмыляется Пиндилов. – Раскрыл дело за два часа. Кто так еще может?
Мы недоуменно молчим.
– Прошу проехать со мной, – официальным, подчеркнуто-сухим тоном произносит Пиндилов в направлении Виктора.
Виктор растерянно и одновременно затравленно смотрит на нас.
А мы и не знаем, что сказать. Он – чужак здесь. Мы его не знаем. Мотивов и в самом дела пока никаких не просматривается. Но чужая душа – потемки.
Неожиданно заканчивается для всех нас этот вечер.
Перед тем, как уйти с Пиндиловым, Виктор подходит к Антону и осторожно просит его:
– Антон, я знаю, Вы юридический закончили. Прощу Вас, помогите мне, это не я сделал.
Глава 8
Другая жизнь Веры
Коллектив встретил возвращение Веры гробовым молчанием. Похоже, насчет саботажа Свердловский не ошибся.
Под пристальными недобрыми взглядами она юркнула на свое рабочее место и уставилась невидящим взглядом в монитор. Все происходящее больше напоминало сон. Она еще не имела стратегии, как выбираться на зыбкую поверхность. Только испуганные глаза, чтобы видеть, куда плыть, да нос, чтобы дышать, были над водой.
В любом случае надо было выплывать. Внутренний озноб пронизывал ее тело, холодной струйкой прокатывался вдоль позвоночника. Она решила для себя, что пора прекращать быть личностью, эмоционально зависимой от чужих взглядов и мнений. Она теперь – начальник отдела. Ее главный назначил. Надо соответствовать.
От этих мыслей она приободрилась, распрямила спину и обвела взглядом сотрудников, теперь уже своих подчиненных.
Девушка неожиданно для себя подумала, стоило ли ей теперь вообще заморачиваться и обращать внимание на недоброжелательные взгляды, если у нее есть такой покровитель?
И Вера решила, что нет, не стоит.
Но легко сказать: не стоит. Но вот как не обращать внимание?
Как ей теперь здесь работать? Кто ее вообще слушать-то будет?
Ответом на ее непроизнесенный вопрос была мрачная тишина в отделе. Видимо, Ирина Анатольевна уже была в курсе вопроса и рассказала об этом курсе остальным.
«А потом, – вдруг подумала Вера, – ее рабочее место».
Вера вдруг осознала, что ее уже не устраивает тот стол, который она занимает. Он был расположен в очень неудобном месте: на проходе. Мимо нее всегда кто-то ходил, отвлекая.
И если еще вчера, будучи молодым специалистом на испытательном сроке, она и рот боялась открыть, была согласна со всем, что бы ей не сказали, прыгала так высоко, как говорили, сидела там, где велели, то сегодня все резко изменилось.
Изменился статус: модифицировалось и восприятие окружающего мира.
Пожалуй, ей теперь можно и место Ирины Анатольевны занять: около окна, большой стол, кресло руководителя. Почему бы и нет? А что? Она сама удивилась своей наглой мысли. Но мысль ей понравилась. Но как осуществить эту затею?
Это было для нее недоступно. Она не зубастая акула, не хамка, что делать: непонятно.
Ее размышления прервал торжественный вход в их отдел Дениса Викторовича. Он пришел кинуть ей спасательный круг, и она сразу в него вцепилась.
Похоже, его прибытие было событием года, а, возможно и десятилетия. Потому что, словно по команде: «Стройся» – все выпрыгнули со своих рабочих мест, стараясь быть выше и стройнее. Переполошились, как потревоженные в курятнике наседки.
Свердловского сопровождал директор службы персонала и начальник IT-службы. Вера их знала.
– Дамы, – Денис Свердловский обвел взглядом взволнованный и вмиг притихший коллектив.
Все смотрели на него зачарованно, словно находились под гипнозом.
– Думаю, вы уже в курсе, – хмыкнул он. – А я теперь официально довожу до вашего сведения, что с сегодняшнего дня начальником экономического отдела является Вера Андреевна Игнатова. К ней обращаться на Вы и с почтением, – он кинул на Веру взгляд цвета полыни.
