А мы возвращаемся к своим сыщицким изысканиям.
Антон дует в дом: приносит оттуда ворох листков и ручку. Он достает белоснежный листок бумаги формата А4, кладет его на стол, старательно ведет по поверхности ладонью, разглаживая и без того идеально ровный лист. Видимо, собирается с мыслями.
– Вот, что мы имеем.
Рисует в середине листа букву Л, обводит ее в аккуратный круг.
– Это Людмила? – уточняю я.
– Да, – как-то сдавленно отвечает.
По иронии судьбы имя его мамы тоже начинается на «Л».
– Кто был на дне рождения и мог отравить бутылку? – задает он в пространство вопрос, и сам же на него отвечает:
– Во – первых, это Юля. Она, несомненно, могла, но мотива не прослеживается пока.
– Да… – озадаченно хмурюсь. Я пока не вижу, как можно решить эту задачу.
– Во-вторых, конечно, главный подозреваемый – Виктор. Тоже мог, – Антон прорисовывает стрелку к углу листа, пишет там аккуратным почерком: «Виктор».
– Еще как мог.
– Но мотива опять же нет, – пишет под именем слово «мотив» и ставит увесистую закорючку знака вопроса. Потом несколько раз обводит ее, о чем-то раздумывая.
– Мы совсем о нем ничего не знаем, – напоминаю я.
– Не знаем, – соглашается Антон.
– И потом. Именно с его появлением в нашей деревне произошло это убийство. Наводит на размышления, – повторяю я уже сказанную раньше мысль.
Но Антон, видимо, со мной не очень согласен.
Он пишет дальше на листе бумаги:
– Могла Мария. По сговору с Воротиловым.
Подписывает Воротилова рядом с Марией. Сладкая парочка.
– У Воротилова есть мотив. И он нашел возможность.
– Знаешь, – вспоминаю я. – А ведь Юля все время отсутствовала на улице. Ковырялась в доме, типа твоей маме помогала. Помнишь?
Мы встречаемся с ним озадаченными взглядами.
– А вот Мария, напротив, все время была на улице, – добавляю я. Хотя мне и не нравится Мария, но нужно быть объективной. – Она в дом даже не заходила. Поэтому отравить бутылку она, получается, вроде, как и не могла.
Никита сидит и переводит взгляд то на меня, то на брата, тоже что-то кумекая в своем гениальном мозгу.
В этот момент в калитку как-то странно входит Лариса. Она еле стоит на ногах, держась за деревянные доски штакетника.
Потемнев лицом, Антон реагирует мгновенно.
Он вскакивает с места, в секунду оказывается около мамы, подхватывает ее почти у самой земли, когда она начинает медленно сползать вниз.
Я тоже подбегаю, и тут только я вижу, что она вся в крови.
Глава 13
Другая жизнь Веры
Вера стала для Дениса наваждением, его одержимостью. Стоило ему только увидеть ее, как он сразу ощущал твердое желание. То, что он собирался сделать, свой одиозный план по использованию «провинциальной глупышки», как он назвал Веру когда-то, он уже давно забросил в дальний захламленный угол коридора своего сознания.
Она была хороша и совсем не такая «глупышка», раз умудрилась выловить такую хищную рыбу, как он, из бушующего океана на свою худенькую удочку.
В это ленивое воскресное утро Вера сидела возле каменного островка посередине его огромной кухни, выполненной в черно-бордовом глянцевом исполнении. Перед ней стояла большая чашка зеленого чая. Она с удовольствием наблюдала сквозь стекло, как под действием горячей воды разворачиваются темные клубочки, превращаясь в длинные, похожие на водоросли, паутинки.
– Я не понимаю, почему ты не хочешь заваривать в чайнике, – услышала она низкий теплый голос, усладу своих ушей. Мелкие приятные мурашки пробежали по ее спине, быстро промчали дистанцию до шеи и запутались в волосах. Это было истинное удовольствие.
Вере нравилось наблюдать, как мохнатые клубочки двигаются в ритмах фламенко. Она никогда раньше не пила зеленый чай. Это Денис ее приучил к этому напитку. Чай был очень вкусный, настоящий. Денис привез его из самого Китая, когда ездил туда по делам компании.
Взгляд Свердловского расслабленно блуждал по нежному лицу девушки, освещенному изливающимся из больших эркерных окон солнцем, по шелковистым волосам, по изящным скулам, точеному носику, по ненакрашенным манящим его всегда пухлым губам, мягкой линии подбородка. По сводящей его с ума темной родинке на бархатистой коже щечки.
Денис вдруг осознал, что никогда в жизни он еще не встречал такой красивой женщины и такой желанной им.
Ему нравилось в ней все. Она -само совершенство. Неискушенное и чистое.
И этот ее запах… Запах миндаля с вкраплением нежных цветов… Такой далекий, давно забытый, но сразу отозвавшийся гулкими ударами сердца. Так пахло от единственной женщины, которую он любил. Он не знал, нравилось это ему или нет. Но в любом случае это заставляло отзываться самые тонкие струны его личности, давно не звучавшие.
Самые ядовитые сплетники в офисе уже перестали злопыхать. Свердловский заткнул всем рот, как умел только он. Но все их по началу бредовые разговоры теперь стали правдой. У Веры и ее босса теперь на самом деле были отношения.
Вот только куда они приведут? На этот вопрос пока никто не мог ответить четко. Даже он.
Серая полынь взгляда плавно проскользила по длинной лебединой шее, по восхитительной ложбинке, обозначившейся в разрезе шелкового халатика. И мужчина ощутил твердое желание. Вера всегда на него действовала одинаково, срывала все стоп-сигналы. Ему стало страшно неудобно сидеть, и он поерзал на стуле. Пожалуй, утро, начавшееся с удовольствия, надо продолжить еще более долгим и тягостным удовольствием. Здесь, на кухне, на столе.
Денис уже чуть приподнялся со своего места, желая воплотить в реальность полыхнувшие в его воображении фантазии. Но в этот момент телефон Веры зажужжал, перечеркивая злорадно ухмыляющейся зубастой пастью его порыв. Он не успел перехватить ее за руку, она уже схватилась за трубку («Черт!»):
– Привет, – ее лицо осветилось улыбкой, словно небосклон рассветом.
Блуждающая расслабленность вмиг сбежала с его лица. Он насупил брови и с натяжением занял свое прежнее место.
Денис не сводил с нее злого взгляда. «Кого это она так радушно приветствует?»
– Да, Антош.
«Антоша? Это что за хрен с горы?»
С неудовольствием для себя отметил, как что-то вроде укола ревности подковырнуло в районе груди. Энтузиазм его вмиг пропал, сидеть стало проще.
Вообще с огнем играла девчонка. В его присутствии кого-то ласково Антошей называла. Что за…?
– Антон, не знаю, смогу ли, – она нерешительно посмотрела на мужчину напротив. Тот холодным взглядом, подернутым изморосью, дал ей понять, что нет, не сможет.
