– Нет, милочка. Никакой это не поставщик лекарств. Вы и сами не хуже меня это знаете. Это подставная фирма-однодневка, – с расстановкой отчеканил он.
– Что?
Она не понимала слов. Они растекались, разбегались в разные стороны, не доходя до сознания, мешая осмыслить происходящее.
Мозг начал игру с ней. Пытался убедить ее, что она по-прежнему в безопасности. Но липкий гадкий холодок от внезапного осознания того, что происходит, покрыл ее кожу. Стук сердца отдавался в ушах.
Это был страх. Чистый и незамутненный, захватывающий в плен все клеточки ее организма.
– Это называется хищение государственных денег. Мошенничество при реализации госконтрактов. Вместо закупки лекарственных препаратов по государственному контракту и поставки его в медучреждения, Вы перевели деньги на свой подставной счет, откуда они попали на множество мелких счетов, потом еще и еще, пока не исчезли в неизвестном направлении.
Она перестала дышать. О том, что она еще жива, ей напоминал гулкий стук сердца, вырывающегося из грудной клетки.
– Поэтому, если не хотите попасть за решетку, советуем вернуть деньги на место и сделать закупки. У Вас еще есть шанс выправить ситуацию и уйти с наименьшими потерями, – мужчина с колоритной лысиной в центре темного обрамления волос провел по ней подбадривающим взглядом.
Вернуть деньги… Если бы она могла…
– Я думаю, это недоразумение, – снова обретя дар речи, пролепетала она. – Деньги, видимо, где-то заблудились.
Он посмотрел на нее, как на умалишенную. Потом, запрокинув голову назад, от души рассмеялся.
– Ну Вы даете. Так умело дурочку играете. Артистка прям, – наконец изрек он.
«Что он такое говорит?»
– Все выяснится. Вы спросите Дениса Викторовича, – выдавила она из себя.
– Уже спросили, конечно, – ухмыльнулся он. – Он не в курсе Ваших дел вообще. Да и был он далеко отсюда. В Венгрии.
Дикий ужас выстрелил ей в затылок, заставил в страхе вытаращить глаза. «Не может быть. Этого просто не может быть. Все происходящее сейчас неправда. Ей все это снится».
Но голос мужчины напротив, монотонно, но с напором вещавший ей о ее незавидной судьбе, подтверждал то, что все происходило наяву.
– … А указания на перевод денег поступили с Вашего компьютера. Поэтому причем тут Свердловский? Отвечайте сами за свои мошеннические действия. Вообще не понимаю, на что Вы рассчитывали. Действовали так грубо, неумело, не таясь.
Тяжелая вязкая муть всколыхнулась, заполнила всю ее душу и тело ужасом происходящего.
Она не могла поверить в очевидность разворачивающихся событий. Словно огненная вспышка молнии на черном небе, ее мозг ослепила мысль: «Денис Свердловский ее подставил».
Она отказывалась верить этой вспышке молнии. Но все говорило о том. Отрицать очевидное было неразумно и опасно для ее дальнейшего существования.
Этот его звонок. Его ласковые тихие нашептывания в трубку. Маленькая моя… Детка…Малышка… Скучает по ней…
Подарок купил, который ей понравится… Да, подарок действительно хорош. Ничего не скажешь…
Все эти слова были сказаны им специально. А она между ними не услышала главных слов. Слов внутри себя, тревожно просигналивших ей об опасности, но быстро сбежавших от ласкового потока нежных обещаний.
Он задурманил, затуманил ей голову. Усыпил ее бдительность, которой и так рядом с ним не было никогда. А она… Повелась… Конечно. А как иначе? Она ему доверяла. Слишком сильно доверяла.
И теперь ей стало понятно его настойчивое желание продиктовать номер счета именно по телефону. Нежелание прислать его по почте. Конечно, чтобы не оставлять никаких следов.
– Вообще, скажу Вам, Свердловский этот вопрос и поднял, обратившись к нам. Он вовремя увидел утечку денег по госконтракту со счета, —неохотно и бесцветно сообщил мужчина с лысиной.
Последние фразы ее вконец добили.
В глазах у Веры потемнело, голова закружилась. Она до побелевших костяшек вцепилась в боковинки стула, чтобы не упасть.
Как Денис мог так поступить с ней? Как? За что?
Страх и боль сжигали ее изнутри, лишали воздуха.
Значит, мог…
Эта ситуация – урок для нее, наивной дурочки. Как бы вот еще только выпутаться из этого урока?
Золушкам везет только в сказке. В жизни все обстоит совсем по-другому. Как она могла поверить, что он по-настоящему увлекся ею? Теперь все вставало на свои места. Теперь становилось понятно, зачем она ему была нужна.
Ее всю колошматило и трясло изнутри. Как же справиться с истерикой? С зашкаливающими на высокой октаве эмоциями?
Мужчина с лысиной, разглядев ее состояние, суетливо спросил:
– Что с Вами, милочка? Может, воды?
Он участливо налил из стоявшего на столе прозрачного графина воды в такой же прозрачный высокий стакан.
Можно подумать, вода могла привести ее в чувства.
Ей нужен был Денис. Она хотела посмотреть в его дьявольские глаза. В эту серую муть полыни с зелеными искушающими змеюками. Что он сказал бы ей в свое оправдание? Может, он все же ни при чем? Мозг хотел уцепиться за последний, совершенно неправдоподобный шанс. Вероятность его непричастности стремилась к нулю. Уходила в отрицательную бесконечность.
– Нельзя идти на подобные дела с такой чувствительностью, – мужчина удивленно и как-то странно смотрел на нее.
Как зовут мужчину, она забыла, хотя он и представился, как только зашел в этот кабинет с голыми стенами.
За что Денис так с ней?
За то, что она – ослик наивный. Развесила уши, внимала всем его россказням. Неужели не знала, что сказки со счастливым финалом только в кино бывают, да у Шарля Перро? Чтобы красивый и богатый в обычную девушку влюбился? Теперь все встало на свои места. Теперь понятно, как и для чего он «влюбился». Какая же она была дура наивная. Чтобы подставить ее и своровать деньги. Вот для чего. Все рассчитал. Альберта ведь не проведешь, а ее, дуру глупую, запросто.
Настоящая действительность безжалостно вырвала ее из мира собственных иллюзий, растоптала ее.
Ее сейчас, как ни странно, меньше беспокоило предъявленное ей обвинение, чем его предательство.
Она не могла представить, сколько слез надо выплакать, чтобы пресечь эту адскую агонию, складывающую ее тело пополам. Она не знала, где бы взять чистого воздуха без примеси ядовитого смога, чтобы надышаться, чтобы наполнить кристальной чистотой горного кислорода свои легкие.
Безысходная мгла отчаяния заклокотала в ее груди, поднимаясь все выше и выше, пока не встала горьким удушающим комком в горле.
Больно быть так жестоко погребенной под обломками собственных иллюзий. Невыносимо больно и страшно. Страшно, что подпустила его так близко, и позволила так варварски расправиться с собой.
