– Привет, – говорит ей Антон.
– Привет, – хлопает она в его сторону ресницами на белесом лице.
Маленький удавчик во мне хочет придушить ее на месте даже за эти невинные взгляды в сторону Антона. Хотя, я понимаю, у нее никаких шансов против меня нет. Но все равно неприятно.
– Юль, мне нужен азалептин, – ровным тоном говорит Антон.
Она выкатывает на него глаза, будто он что-то дикое сказал:
– Откуда, Антон? Нет такого лекарства у нас.
– А если хорошенько подумать? – сверлит он ее взглядом.
– Ну о чем подумать, Антон! – разводит она бледными ручонками. – Нет, не было и еще сто лет не будет! Нашел, где искать! Ты в Питере спрашивай своем. Там наверняка есть.
Похоже, снова мимо. Снова тупик. Мы даже не знаем, на кого теперь и думать.
Глава 19
Другая жизнь Веры
Денис был на крупном торжественном мероприятии. Со всей России съехались представители фармацевтических компаний. Сначала была торжественная часть, а теперь – полагающийся после нее фуршет.
Длинные столы ломились от различных закусок, шампанское лилось рекой.
Ему вручили два диплома: «Лучшее предприятие года» и «Лучший руководитель года». Есть, от чего возликовать.
Но радости он не испытывал.
Он машинально пожимал подаваемые ему для рукопожатия руки, отвечал на поздравления, но сердце ныло. Спокойствия не было.
Снова и снова он перематывал все, что случилось.
Зачем он так сделал? Зачем так поступил с Верой? Своей Верой?
Своей…
Как будто земля разверзлась, поглотив его с головой, когда он произнес эти слова внутри себя. Она стала его. А он не понял. Не осознал этого.
Осуществил свой дурацкий план по присвоению государственных денег, как и планировал. И деньги-то были нужны не ему, а брату, который попал в сильный переплет, а отец отказал ему в средствах. А Денис вот, значит, не отказал.
Его брат организовал какой-то свой сомнительный бизнес, хотел доказать кому-то, что он сам все может. Ясно: кому. Всем. Себе и отцу. Но не смог. Набрал долгов, а бизнес прогорел.
Брат предложил ему эту аферу, а он, решив, что дело неплохо должно выгореть, согласился. Надо было только найти жертву. И он нашел. Провинциальную дуреху, которая имела неосторожность впечататься в него в коридоре. Новый экономист. Отлично. Жертва была найдена.
План заключался в том, чтобы дать на время ей полномочия финансового директора, а потом заставить перевести деньги на подставной счет. И дело в шляпе. Альберта так не проведешь. Он – хитрый лис. А глупую девчонку – проще простого.
Спокойными шагами он продвигался к осуществлению своего одиозного замысла. Только вот личное вплелось узорной ниточкой в гобелен его замыслов.
Приготовленное ею и выпитое им колдовское зелье было пряным на вкус, и сейчас оно заставляло его пойти на любые безумства, лишь бы вернуть ее.
Почему он не понял этого раньше? Почему осознал это только сейчас, когда так жестоко поступил с ней? Почему не смог усмирить своих драконов?
Надо быть перед собой честным, он и не пытался тогда обуздать их, сорвавшихся с цепи. Дал им полную власть над своими поступками.
Эта девочка стала недугом, проникшим в его кровь. Она приковала его к себе наручниками еще тогда, когда он впервые ощутил ее нежное тело рядом со своим, когда в первый раз заглянул в донца ее голубых кристально чистых глаз, когда почувствовал ее запах. Так пахла женщина, которую он любил, и которая его предала.
Спроецировав сценарий прошлой жизни, он подсознательно ждал предательства и от нее. Даже небольшой намек на нож в спину с ее стороны запустил в нем драконов мести.
Он, всегда рассудительный, озверел тогда, когда увидел ее в обнимку в кафе с высоким блондином. Мало того, она наврала ему, что одна.
Девчонку прямо из-под носа уводят. Он потерял разум.
Первым позывом было пойти и безжалостно разрушить эту сладостную идиллию. А что потом? Он не хотел быть в глупом положении отвергнутого ревнивца.
Ведь она, похоже, была совсем не против, чтобы ее увели. Стояла в объятиях чертова блондина спокойно, не вырывалась.
У него как крышу снесло, разум помутился от клокочущей в нем ревности. Ядовитая муть в бешеном ритме циркулировала по венам, высвобождая из клеток внутренних драконов, утробно кричащих и кровожадно выпускающих первые языки пламени. Все сжечь, спалить, ничего не оставить после себя. Так долго мирно посапывающие, лишь изредка выпускающие легкие колечки дыма звери теперь рвались наружу.
Внутри разгорелся нездоровый азарт уничтожить ее. Взялся ниоткуда и накрыл его лавиной.
Кажется, теперь, он узнал, что такое ревность. Это чувство было для него новым. Оно простреливало его тело насквозь болезненными едкими молниями, отключало здравый разум, бешено давило на кнопку, запускающую яростную энергию разрушения.
Под улюлюканье своих бесов, оседлавших огнедышащих драконов, он яростно и без промедления решился реализовать свой план, тем более денежный транш как раз был на подходе. Так он глупо и бесчеловечно отомстил ей за ее проступок, за то, что ослушалась его, пошла на встречу, которую он запретил.
А себе? Ведь себе он тоже нанес жестокий удар, хотя и не думал, что он будет для него таким разрушающим. Испепеляющим, жгучим. Еще более радиоактивным, чем ревность, его породившая.
Что было больнее: видеть, что она с другим, или навсегда потерять ее? Определенно – второе. Потому что с первым вопросом он мог сделать попытку разобраться и другим способом. Он никогда не терпел поражений на женском фронте. Решил бы этот вопрос и сейчас.
Ревность и ярость, горящие в каждой клеточке, накрыли его с головой. Ярость его оказалась неконтролируемой, неподвластной стихией. Все его темные бесы верхом на драконах с очумелым воем вырвались на волю, сметая прочь весь его железный самоконтроль, и он не смог их сдержать. Пошел на их поводу.
И что теперь? Теперь, когда он накормил свою ярость, своих драконов жертвенным мясом? Теперь, когда остыл? Доволен он? Однозначно – нет.
Теперь Денис не мог спать. Тревожная свистопляска мрачных теней и мыслей одолевали его всю ночь.
Он никогда никого не любил. Ни к кому не был привязан. Никогда ни в ком не нуждался. Почему сейчас все стало иначе? Он не мог объяснить. Почему он перестал без нее жить? Почему?
Может потому, что ему было слишком хорошо с ней? Как ни с кем? Может, потому что она была настоящая, другая, сверкала бриллиантом среди всей этой безликой груды стекляшек, с которыми он обычно имел дело? А он не разобрался? Понял это только сейчас? Когда потерял. Потерял по собственной вине. Какой он был кретин.
