– Кофе? Чай?
Я, конечно, отказываюсь.
Снова скольжу взглядом по гостиной.
Кто же этот мужчина, у которого такая шикарная квартира? Мой профессор объяснил мне немного, кто он. Он сообщил мне, что у него крупный бизнес в Питере, что в прошлом он – депутат Государственной Думы. А еще раньше работал в администрации. Большая личность.
На этот раз я сижу на месте и спокойно выжидаю, когда же важный человек снизойдет до меня.
Наконец после получасового ожидания я имею честь лицезреть хозяина квартиры, который скинул огненную мантию и снизошел ко мне с Олимпа в обычных льняных брюках и хлопковой сорочке тонкой материи.
Я думаю, ему уже ближе к семидесяти, но выглядит он достойно. Аристократичная седина уверенно покрывает практически все его волосы, но это совершенно его не старит, даже наоборот, подчеркивает какое-то благородство. Гордая посадка головы еще больше добавляет этого эффекта. Морщины на лице выдают властного и уверенного в себе человека. Взгляд голубых глаз твердый, но с какой-то грустинкой. Я думаю, он был очень красивым мужчиной в молодости. Он и сейчас вполне себе ничего.
– Простите за ожидание. Был немного занят.
Голос приятный, и ведет он себя совсем не надменно, что дает понять о том, что он хорошо воспитан, вырос, должно быть, в достойной семье, имея большие возможности с самого рождения, а не вырвался «из грязи в князи» уже в зрелом возрасте. Он, мне кажется, даже более прост в обращении, чем его строгая домоправительница.
Он приветливо улыбается мне обалденной улыбкой Юрия Гагарина, которая, впрочем, не касается его жестких и грустных глаз.
Улыбка очень привлекательная. Ничего себе. Подозреваю, что он до сих пор имеет успех у женщин. Тем более при его-то статусе. При таком статусе молодость и жизнь обычно значительно продлеваются. Хотя, о чем это я. Он, возможно, женат. Хотя обручального кольца нет. Но мужчины ведь редко носят кольца.
– Вы же не из Питера, я правильно помню? – начинает он первым разговор.
– Нет, – смущенно трясу головой.
Он на меня производит сильное и одновременно подавляющее впечатление. Энергетика его просто зашкаливает, сгущая воздух в большой комнате. Думаю, лампы сделаны из особо прочного материала, в противном случае давно бы лопнули. Конечно, он – сильный мира сего. Опыта общения с такими людьми я не имею. Буду просто сидеть с прямой спиной и отвечать на его вопросы.
Он располагается в кресле напротив, устало смотрит на меня. Умаялся, бедный, ворочать делами, выкидывая большие камни проблем с пути своего направления.
Неслышно и невесомо материализуется строгая дама с подносом. На нем -чайничек дорогого, в чем я нисколько не сомневаюсь, сервиза с чаем и одна чашка. Ну, я же сама от чая отказалась.
Она, наклонившись, наливает золотистую дымящуюся жидкость.
От ее холодности и сухости не осталась и следа. Она источает феромоны благожелательности и сексуальной обаятельности. Не знаю даже, что сказать.
– Спасибо, Виктория, – не глядя на нее, говорит ее хозяин, и она плавно скользит к выходу.
Мне гостеприимный хозяин чая не предлагает.
– Борис Рудольфович сказал, что Вы дадите возможность практическую часть моей диссертации апробировать на Вашей фирме, – неожиданно для себя дерзко беру инициативу разговора в свои руки.
Он мгновение заинтригованно смотрит на меня, не ожидал, видимо, такой прыти от аспирантки. После чего его взгляд снова покрывается толстой коркой льда.
– Но раз Борис Рудольфович сказал… – он недобро улыбается.
Он смотрит так холодно, что от его взгляда мне становится зябко.
Я понимаю, что совершила непоправимую глупость. Кто такой мой Борис Рудольфович по сравнению с этим небожителем? Профессоришка в задрипанном провинциальном университете. Однако ж, Борюсик как-то смог с ним договориться об этой встрече. Что у них общего? Ах да. Полянский (такая фамилия у жителя Олимпа) состоит в диссертационном совете, тем самым он себя немного спустил на скоростном вертикальном лифте до обычных смертных.
– У меня вот такая тема, – кладу перед ним на стол заранее подготовленный листочек.
Он скользит взглядом по буквам. Ему совсем неинтересно. Вообще сильно удивляюсь, что он согласился со мной встретиться.
– Хорошо, Вера, я распоряжусь, Вам окажут содействие в моей компании, – он встает, тем самым показывая, что разговор закончен.
Быстро и безболезненно. Отлично, прямо скажем. Стоило вообще встречаться? Зачем меня мой руководитель к нему погнал? К такому занятому человеку? Не понимаю.
Я тоже встаю, вернее, вскакиваю, словно в мягком диване неожиданно выскочила пружина и ударила меня в пятую точку, что в принципе невозможно для такой дорогой мебели.
А он ведь уже почти подошел ко мне в этот момент со своей чашкой, держа ее крупными пальцами за витиеватое ушко, разве что мизинчик не оттопырил. А я, дура несчастная, конечно же, выбила ему фарфоровую драгоценность из рук. Вот идиотка неуклюжая.
Я смотрю, как чашка с ускорением по всем законам физики летит вниз, совершает кувырок по поверхности шкуры убиенного зверя и замирает. Не разбилась: уже хорошо.
– Приближается мороз, здравствуй, остеохондроз, – вдруг неожиданно весело говорит Полянский. Даже не рассердился. Удивительно. Из его благородных уст простонародное выражение звучит как-то совершенно неожиданно. И потом, где-то я недавно уже слышала эту поговорку…
Вспомнить бы еще: где именно.
Глава 23
Вера
–Ой, извините, пожалуйста, Виталий Андреевич, я такая неуклюжая, – причитаю я и чувствую, как сочная краска заливает не только лицо, но и шею. Я думаю, даже кончики ушей стали цвета спелого помидора.
– Ну, это мягко сказано, – тянет он. Даже не собирается быть вежливым и сказать, что типа все в порядке, не переживай, девочка.
– Я сейчас все приберу, – стремительным кувырком вслед за чашкой кидаюсь вниз.
– Не надо, – слышу строгий голос над головой. – Для этого есть люди.
Я поднимаю вверх глаза. Он не смотрит на меня. Думает о чем-то своем.
– Не надо, так не надо, – соглашаюсь я и быстро встаю. Меня не надо долго уговаривать. Пытаюсь взять себя в руки. Не видать, похоже, мне материала для диссертации, как своих алеющих ушей.
– Не переживайте Вы так, – снова удивляет меня хозяин. – Все в порядке.
– Ох, – выдавливаю еле-еле.
Какая-то отстраненность в нагрузку с жесткостью в этом человеке ведет, похоже, извечную борьбу с привитым с детства культурным поведением и врожденной интеллигентностью. И, мне кажется, первые составляющие его персоны обычно побеждают в этой схватке, иначе он не был бы таким успешным в жизни. Но сейчас все-таки добрый самаритянин показал свою голову. Он сейчас воплощение самых душевных намерений.
