И ее запах…
У нее был запах, как у его мамы…
Запах счастливого, незамутненного тревогами детства.
Он начал привязываться к ней. И сам себе боялся признаться, что это что-то большее, чем просто вожделение.
И тут такой жестокий удар под дых, заставивший адреналин бить в его венах мощных потоком. Ее предательство. Опять боязнь потерять. Опять животный неконтролируемый страх. Опять повторение того, чего он так долго пытался избежать. Боязнь быть брошенным человеком, к которому он не равнодушен.
И тогда он решил, что лучше причинить боль ей, чем себе.
На ее беду дурости в нем оказалось больше, чем здравого смысла.
«Растоптать ее и вычеркнуть из своей жизни», – так он решил. Но не получилось. Не получилось вычеркнуть. Она уже проросла в его сердце, отвоевала себе единственный плодородный крохотный кусочек, который остался в дальнем уголке пустыря с буйно разросшимся бурьяном и колючками.
Он причинил себе боль тоже. Гулкую, неуемную. Он чувствовал себя так, словно на сердце одели свинцовые кандалы, а грудь одновременно пронзали тысячи тонких иголочек, мешая ему свободно дышать.
Он был должен вернуть ее во что бы то ни стало.
Он сидел в машине и смотрел, как она идет на остановку троллейбуса.
Жизнь опять разложила тот же пасьянс.
Похоже, одержимость одной женщиной на протяжении всей жизни у мужчин в их семье – в крови.
У Веры был другой цвет волос. Она вернула себе природное золотисто-каштановое сияние. Локоны струящимся водопадом струились по ее плечам, не по-осеннему теплый ветер заигрывал с разметавшимися прядями. Подхватывал распущенные локоны и небрежно перебирал.
Свердловский, залипший взглядом на нежной фигурке, простонал. Он тоже хотел бы ощутить шелк ее волос под своими пальцами. И не только волос. Он одного взгляда на нее он ощутил крепкий стояк в потертых джинсах. Как она так всегда действовала на него? Его с самого начала это ставило в тупик, обескураживало. А теперь ему вообще никого не надо, кроме этой светловолосой девчонки. Что за зелье она дала ему выпить? Но факт оставался фактом. Ему надо было вернуть ее во что бы то ни стало, иначе… Никакого иначе нет. Его решимость не знала границ. Он всегда добивался, чего хотел.
За Верой была установлена круглосуточная слежка. Он знал обо всех ее передвижениях и топтаниях на месте. После всего, что случилось (по его вине, чего уж там), она сразу вернулась в родной город и устроилась на приличную работу. Он этому поспособствовал.
Предложение о выгодном рабочем месте прилетело Вере от декана ее факультета. Свердловский вышел на него. Иначе как он мог еще без подозрений завлечь золотистую птичку в свою клетку? Потому как предприятие, где она сейчас работала, теперь принадлежало ему. Не ему, семье. Они с отцом давно занимались поглощением градообразующего предприятия города, где, по иронии судьбы родилась и жила Вера.
Предприятие находилось в плачевном состоянии. Безденежье и отсутствие заказов сильно облегчило им задачу захвата. У них с их связями и возможностями проблем в заказах не должно было возникнуть. Нужны были новые мощности, которых на этом заводе было предостаточно.
Редкостная удача, что Вера жила как раз в этом городе.
Денис, конечно, сильно обрадовал отца, когда вызвался сам все разрулить на месте, наладить работу актива, который они только что заимели.
Но Вера, конечно, ничего не знала об этом.
Вот будет сюрприз ей, когда он там покажется. Он чуть улыбнулся в предвкушении своего триумфального появления.
Работу в городе было сложно найти, поэтому предложение декана обрадовало Веру. Несмотря на то, что в трудовой книжке красовалась гордая запись о должности начальника отдела, ей такую вакансию никто не предложил. Она согласилась устроиться обычным экономистом. В Москве испытывать судьбу она пока больше не решалась.
Коллектив, в котором Вера работала, состоял из одних женщин. Ей по секрету сообщили, что непосредственно перед ее устройством чуткого и разбирающегося во всех деталях начальника-мужчину неожиданно резко заменили на никчемную тетку, никому и ничего не объясняя.
Вера не догадывалась, что это тоже было дело рук Свердловского. Здесь ему тоже не нужны были никакие неожиданности.
Возможно, все происходящее выглядело, как эгоистичное и бездушное затягивание в сети. Но – да. Он был таким. Эгоистичным и черствым.
Вера почти поравнялась с его автомобилем. Он не смог удержаться (А как же неожиданное и триумфальное появление? Эх…) и выскочил перед ней, как черт из табакерки, из своей затонированной машины, загораживая путь.
Она практически уперлась головой в его крепкую грудь. Не поднимая глаз, хотела обойти неожиданно выросшее перед ней препятствие.
– Верочка, – тихо позвал он.
Девушка, вздрогнув, подняла глаза. В них он легко прочитал смятение. Только эта эмоция пробежалась по любимым глазкам, и больше ничего. И еще, пожалуй, удивление. Не было больше той злости и ненависти, как месяц назад. Всего того буйного адреналинового коктейля, который шипящим ядом прожигал в нем дымящиеся дыры. Он все-таки хороший стратег, дал адреналинчику упокоиться. Теперь проще будет уговорить ее вернуться к нему.
– Ты что тут делаешь? – несмотря на жесткий хмурый голос, произносивший эти слова, он умудрился разглядеть, как очень тоненький, вмиг свернувшийся лучик радости мелькнул где-то в самой глубине голубых блюдечек с темно-синей каемочкой, осветил их и снова погас. Сердце его подпрыгнуло до самого горла и начало радостно отбивать удары уже там. Неужели она и правда рада его видеть? Соскучилась по нему? Простила? Он приободрился.
Мужчина улыбнулся ей самой соблазнительной и обаятельной улыбкой из своего арсенала покорителя женских сердец. Улыбка всегда действовала безотказно и не давала осечек. Но не в этот раз.
– Ты следишь за мной? Преследуешь? – уже никакой радости ни в глазах, ни в голосе. Может, показалось то, что так хотел увидеть?
– Нет. Что ты, – он выставил ладони вперед в обезоруживающем жесте. – Я здесь в командировке по делам фирмы. Неожиданно увидел тебя и решил подойти по старой дружбе.
Он увидел, как плечи девушки обмякли. Дружба. Слово-то какое подыскал. Придурок.
– Таких друзей иметь, и врагов не надо, – тихо, но зло проговорила девушка, воинственно откинув назад волосы.
Она провела по прядям рукой, чуть наклонив голову влево, заправляя их за ухо, не спуская с него глаз. Она прекрасно знала, что делала. Этот жест всегда заводил его. И этого она добивалась и сейчас. Она с удовольствием отметила, как омуты его глаз потемнели, приобретая колдовские оттенки.
Она была не в курсе, что он и так уже был под градусом от ее близости. Горячее желание разливалось по всему его телу пульсирующим нарастающим возбуждением. Ему хотелось затащить ее в свою большую тачку, закрытой от посторонних глаз тонированными стеклами. Он сжал зубы, останавливая себя в этом желании. Сделать такое было недопустимо, это привело бы к полному провалу. Надо держать эмоции под контролем и не торопить события.
