— Ты можешь вернуть меня, детка, — сказал Роберт нежным, заботливым голосом, которым всегда говорил с ней. Она не могла вспомнить, чтобы он когда-либо повышал на нее голос, даже в гневе. У них случались ссоры. Какая семейная пара не ссорилась? Но он никогда не выходил из себя. Он не верил, что не набросится физически, как это делал его отец снова и снова.
— Мы можем снова быть вместе. Как и раньше. Тебе просто нужно выбрать.
Марк молча стоял в стороне, как будто уже проиграл. В его глазах было смирение, и он начал отворачиваться, как и Роберт в своем предыдущем сне.
— Нет! — воскликнула Ева. — Не уходи, Марк. Мне нужен… ты.
Шокированный взгляд Роберт разорвал ее сердце надвое. Она с трудом могла поверить, что предпочла Марка любимому мужу. Печаль охватила Роберта, и он взглянул на Марка.
— Позаботься о ней, — сказал он тихо. — Люби ее так же сильно, как и я.
— Я буду любить ее всегда, — сказал Марк.
Затем он потянулся к Еве, и она нерешительно шагнула вперед. Потом еще и еще, пока не оказалась в его руках. Когда она взглянула в сторону Роберта, он исчез, пропал, как будто его никогда не было.
— Роберт, — отрывисто прошептала она. — Мне жаль. Мне так жаль.
Затем она взглянула на Марка, успокаивая его. Она выбрала его.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — Только тебя.
Марк медленно просыпался, воспоминания о предыдущей ночи были свежими и яркими в его памяти. Он улыбнулся, потянувшись к Еве, намереваясь снова заняться с ней любовью. Но когда он повернулся к ней, он застыл, потому что на ее лице было раздраженное выражение, она качала головой, тихий стон сорвался с ее губ.
Следующие ее слова парализовали его. Ранили его до глубины души, разорвали его сердце и высосали весь оптимизм, с которым он проснулся.
— Роберт, — прошептала Ева мучительным голосом. — Мне жаль. Мне так жаль.
Последовала короткая пауза, а затем:
— Я люблю тебя. Только тебя.
Его охватил иррациональный гнев. Обида и предательство текли по его венам. Проклятье. Будет ли Роберт навсегда между ними? Неужели она никогда не сможет его отпустить?
Ее веки приоткрылись, и она посмотрела на него в сонном замешательстве. Потом она нахмурилась, увидев свидетельство его ярости.
— Марк?
— Я рад, что ты понимаешь, кто с тобой в постели, — сказал он ледяным тоном.
Ее рот открылся.
— Что? О чем ты говоришь? — Она приподнялась, опершись на локоть. — Марк, почему ты так зол?
Обиженная растерянность в ее голосе разозлила его еще больше.
— Ты не можешь позволить ему уйти, — резко сказал Марк. — Через несколько часов после того, как ты сказала, что любишь меня, ты мечтаешь о нем. Говоришь ему, что любишь его, и извиняешься, черт возьми. За что? За измену ему? За нелояльность к покойнику? Вот тебе информация, Ева. Роберт мертв. Он не вернется. Он оставил тебя и не вернется. Преодолей это и разберись с этим.
Она совсем побледнела, недоверчиво глядя на него.
— Я никогда не буду соответствовать, — жестоко продолжал Марк, стремясь причинить Еве столько же боли, сколько она причинила ему. — Мне не нравится быть плохой заменой человеку, которого ты потеряла, человеку, которого ты не можешь вернуть. Будь я проклят, если буду продолжать это делать. Я был терпеливым. Я все понял. Я дал тебе все, о чем ты просила.
— Ты никогда не заменял его, — хрипло сказала она.
— Я не хочу, чтобы в нашей постели был третий человек, Ева. К тому же мертвец. Ты не хочешь двигаться дальше. Ты просто хочешь, чтобы кто-то ебал тебя и был твоим хозяином. Черт, это был бы любой мужчина, или ты не помнишь ту ночь в Доме? Очевидно, что ты не была разборчива и удовлетворилась бы любым членом.
— Ты ошибаешься, — выдохнула Ева. Слезы затуманили ее глаза и скрутили горло. — И я не собираюсь лежать здесь, пока ты говоришь что-то, чтобы причинить мне боль.
— Хорошо, — яростно сказал он. — Пора тебе причинить боль в десять раз большую, чем за последние годы. Я устал пытаться жить в соответствии с памятью мертвого человека. Когда ты собираешься признать, что его больше нет? Господи, Ева, даже твое безопасное слово — напоминание о нем. Как будто он тебе нужен, чтобы защитить тебя от меня. Он постоянно между нами, потому что ты поместила его туда, и я не могу больше продолжать эту ложь.
— Ты говоришь, что между нами все кончено? — спросила Ева дрожащим голосом, как будто ее сердце разбилось вдребезги. — После того, как я сказала тебе, что люблю тебя?
— Я не могу больше так, Ева. Я потратил слишком много времени, ожидая чего-то, что, очевидно, никогда не произойдет. Я не могу продолжать откладывать свою жизнь ради женщины, которая никогда не будет моей. Я заслуживаю лучшего. Ты заслуживаешь лучшего. И пока ты не сможешь навсегда оставить прошлое позади, отпустить и двигаться дальше, у нас нет шансов.
Он грубо провел рукой по волосам, разочарованный, убитый горем и злой.
Ева приподнялась и обняла свои колени, словно защищаясь, и его убило то, что она думала, что ей нужна защита от него. Но тогда разве он не разорвал ее на те же клочки, на которые она разорвала его?
— Не могу поверить, что ты можешь быть таким черствым, — сказала она, и слезы потекли по ее щекам. — Ты требовал моего доверия, ожидал этого и не хотел принимать меньшее, но очевидно, что ты не оказал мне того же доверия, какое требовал. Я не могу быть с человеком, который требует от меня всего, но ничего не дает взамен. И уж точно не его доверие.
— Я думаю, что это так, — сказал он, разъяренный тем, что она заставляла его чувствовать вину. Он не сдерживался. Не он отказывался отпустить прошлое.
— Уходи, — тихо сказала она. — Просто уходи. Иди на работу. Делай то, что делаешь. Просто оставь меня в покое.
— Это мой дом, черт возьми.
Ева побледнела еще больше, а затем скатилась с кровати, хватаясь за одежду.
— Ты прав, Марк. Это твой дом. Твой дом. Не мой. Он никогда не был моим. Меня не пустили. Это ты ставишь барьеры между нами, а не я.
— Фигня, — выдавил он. — Я ухожу. У тебя будет день, чтобы сделать то, что ты, черт возьми, хочешь сделать.
