— Ева, — прохрипел он. — Боже, да, дорогая. Пожалуйста. Входи. Позволь мне помочь тебе. Тебе не стоит вставать. Тебе нужно лечь в постель. Тебе больно?
Ее губы искривились в улыбке, когда она вошла в его дом. Он быстро захлопнул за ней дверь, боясь, что она передумает или исчезнет.
— Я выпила обезболивающее полчаса назад, — тихо сказала она. — Вот почему меня привез Влад. Я не хотела рисковать еще одной аварией, да и в любом случае я не должна водить машину несколько недель.
Вина снова захлестнула его. Он прикоснулся к ее неповрежденной руке, наслаждаясь этим кратким моментом контакта. Он хотел сделать гораздо больше. Он хотел обнять ее, утешить, просто быть с ней, достаточно близко, чтобы чувствовать запах, касаться.
— Заходи в гостиную, — тихо сказал он. — Диван должен быть удобным. Я могу достать пуфик, чтобы ты могла поднять ноги. Твои ребра в порядке? Обезболивающее действует?
Он был болтливым идиотом, но поток вопросов не прекращался. Он никогда в жизни не чувствовал такой неуверенности в себе, и ему не нравилось, что она такая тихая.
Он взял ее за руку, радуясь, когда она не отдернула ее. Он подвел ее к дивану и усадив, замер, ища признаки боли.
Она вздохнула, ненадолго прикрыв глаза и откинувшись на диван.
— Черт возьми, тебе больно, — выругался он. Ты принесла с собой обезболивающее? Может быть, следует принять еще одну дозу?
— Некоторые раны нельзя облегчить лекарствами, — мягко сказала она. — Мне нужно было поговорить с тобой, Марк. Мне нужно, чтобы это было… решено. Я не могу так продолжать. Это убивает меня.
Марк упал на колени, подавленный грустью в ее глазах. Взяв ее свободную руку в свою, оставаясь уязвимым, он пристально посмотрел Еве в глаза.
— Пожалуйста, не говори мне, что мы расстаемся, дорогая. Что угодно, только не это. Прокляни меня. Кричи на меня. Называй меня как угодно. У тебя есть полное право. Но пожалуйста, я тебя умоляю. Не отказывайся от меня — от нас. Я люблю тебя, Ева Я так сильно тебя люблю, что не могу спать по ночам. Я не могу есть. Я не могу жить. Я не могу работать. В моем сердце зияющая дыра, которую можешь заполнить только ты.
Уголок ее рта скривился в полуулыбке:
— Ника говорит, что ты бесполезен на работе. Она даже не знает, зачем ты приходишь, потому что ничего не делается.
— Она права, — хрипло сказал Марк. — Ты мне нужна, Ева. Ты моя вторая половинка. Я цел только тогда, когда с тобой.
— Я тоже тебя люблю, Марк.
Облегчение сделало его слабым. Он едва мог стоять на коленях. И он оставался на коленях, прося у нее прощения столько времени, сколько это требовалось. Он был Доминантом, а она была покорной, но сейчас у нее была вся власть, а у него — нет. Потому что без нее его сила ничего не значила. Без ее драгоценного дара подчинения его доминирование не значило ни черта. Его жизнь не имела смысла.
Но что-то в ее взгляде помешало ему что-то сказать в ответ.
— Но этого недостаточно, — мягко добавила она. — Ты говоришь, что любишь меня, но не доверяешь мне. А без доверия любви недостаточно. Без доверия между нами только вожделение и секс.
Марк склонил голову, его лицо горело. Комок в его горле был таким огромным, что он едва мог дышать. Он снова поднял глаза и увидел в ее глазах ответную печаль. Глаза, которые кричали о поражении. Она сдавалась.
— Ты тот, кто ставит Роберта между нами, — мягко сказала она. — Не я. Я двинулась дальше, Марк. Я отпустила его. Я сделала это, когда пришла к его могиле много недель назад. Я знала, что после того, как мы вступили в отношения, тебе было неприятно говорить о нем, хотя раньше ты, казалось, не возражал. Я даже поняла, почему ты не хочешь, чтобы мне напоминали о мужчине, которого я когда-то любила, когда я была в твоей постели. Но твоя собственная неуверенность — вот что удерживало его между нами. Я была с тобой честна. Все время я был честна. И я дала тебе все, что ты просил — требовал — от меня, и все же ты не предложили мне эти вещи взамен. Ни твое уважение. Ни твое доверие. Ты говоришь, что любишь меня, но я не верю, что любовь может существовать без доверия и уважения.
— Пожалуйста. Не говори ни слова, — умолял Марк. — Позволь мне извиниться. Прошу прощения, Ева.
Она послала ему еще один печальный взгляд, от которого у него заболело сердце. В ее взгляде было столько смирения. Как будто у нее не было надежды на их будущее. Он должен иметь достаточно надежды для них обоих.
Он поднес ее руку ко губам и нежно поцеловал ее открытую ладонь.
— Моя дорогая Ева. Как я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю, что это меня убивает. Жизнь без тебя убивает меня. Я не могу выжить без твоей любви. Я не хочу жить без этого. Пожалуйста, дай мне — нам — еще один шанс. Я стою перед тобой на коленях, дорогая, и останусь на них до конца своей жизни, если это то, что нужно. Просто останься и дай мне шанс исправить ошибки. Ты права. Я был очень неуверен. Ты застала меня врасплох той ночью в Доме. Я не планировал сделать свой ход так скоро, и, возможно, это я еще не был готов. Я был вынужден действовать, иначе я рисковал потерять тебя, а это был не вариант для меня. Я был… напуган. Я так боюсь потерять тебя. Не быть тем, что тебе нужно из-за невозможности соревноваться с памятью Роберта. Я остро отреагировал. Я это признаю. Это была худшая ошибка в моей жизни, и я чуть не потерял тебя из-за своей глупости и иррациональной ревности. Этого больше не повторится, Ева. Ты моя жизнь. Я доверяю тебе. Ты говоришь, что нет, но это не так. Я не доверял ни тебе. Я не доверял себе. Я не верил, что меня когда-нибудь хватит для тебя. Не верил, что смогу сделать тебя счастливой. Что со мной ты была бы так же счастлива, как с Робертом, и это съело меня, подрывая мою уверенность, пока все, что осталось, не превратилось в злую оболочку самого себя. Ты все сделала правильно, в отличие от меня.
Ее взгляд смягчился, а глаза заблестели непролитыми слезами. Она освободила руку из его ладони и нежно погладила по щеке. Когда она отстранилась, он был шокирован влагой на ее пальцах.
— Я люблю тебя, — хрипло сказал он. — Утро твоей автомобильной аварии было худшим днем в моей жизни. Я так боялся, что потерял тебя и, что еще хуже, стал причиной этого. Я набросился на тебя, обвинил тебя в ужасных вещах, потому что я был так чертовски напуган, что сделал это с тобой. Я знал, что сделал это, но все же выдвинул это ужасное обвинение. Я имел в виду, что ты слаба, Ева, но, Боже, ты совсем не такая. Ты самая сильная женщина, которую я знаю. Я надеюсь, ты сможешь быть достаточно сильной для нас обоих, потому что это я слаб. Не ты.
— Все в порядке, дорогой, — прошептала она. — Все хорошо. Все будет хорошо. Я тебя люблю.
Ее любовь отражалась в каждом слове, успокаивая боль в его душе. Слезы текли по его щекам, и Ева наклонилась вперед, обняла его и прижала к своей груди.
— Нет, Ева, — возразил он. — Тебе больно. Я не хочу причинять тебе еще больше боли.
