Ева облизнула губы, глаза ее блестели от слез. Ах черт. Меньше всего ему хотелось заставить ее плакать.
— Я понимаю, Марк, — тихо сказала она. — Я понимаю гораздо больше, чем ты думаешь.
Его лоб нахмурился:
— Ты ходила в «Дом» до сегодняшнего вечера?
Она покачала головой:
— Нет. Это была моя первая ночь.
— Господи, Ева, какого черта? Ты хоть представляешь, что могло бы случиться с тобой, если бы меня там не оказалось? Я не могу позволить тебе вернуться туда, черт возьми. Тебе там не место.
Ее губы задрожали, а затем она, казалось, мысленно встряхнулась. Она напряглась и пристально посмотрела на него.
— Я точно знаю, что делала. Ты не понимаешь, Марк. Ты никогда не поймешь.
— Так попробуй мне объяснить! — бросил он с вызовом.
Ева долго смотрела на него неуверенным взглядом, словно пыталась решить, можно ли ему доверять. Марк был на грани, потому что, черт возьми, он хотел, чтобы она могла прийти к нему за чем угодно. И он хотел ее доверия.
Затем она закрыла глаза и села на диван, наклонившись вперед, закрыв лицо руками. Ее плечи дрожали, и все, что он мог сделать, это не подойти к ней. Не утешать, не обнимать и не говорить ей, что все будет хорошо. Но он ждал. Потому что чувствовал, что то, что она могла ему сказать, навсегда изменит его взгляд на нее. При любой возможности быть вместе.
Она подняла голову, ее глаза наполнились слезами.
— Я любила Роберта всем сердцем и душой. Он был моей родственной душой. Я знаю это. И я знаю, что больше никогда не найду такой любви.
У Марка перехватило дыхание, потому что он не хотел этого слышать. Она смирилась с существованием без любви, потому что не думала, что другой мужчина когда-либо полюбит ее так же, как Роберт. На самом деле этим человеком был Марк. Он уже любил ее — любил ее вечно — и, если представится возможность, он покажет ей, что она может найти другого мужчину, который отдаст ей все.
— Роберт дал мне все, что я когда-либо могла пожелать или попросить. Кроме…
Она замолчала и снова посмотрела вниз, ее плечи опустились.
— Кроме чего, Ева? — мягко спросила Марк, озадаченная ее заявлением. Он чертовски хорошо знал, что Роберт подарил бы ей Луну. Он сделал бы все, что было в его силах, чтобы порадовать Еву.
— Доминирования, — прошептала Ева.
Волосы на затылке Марка встали дыбом… Его пульс участился, и ему пришлось успокоиться и переспросить, правильно ли он ее расслышал. Потому что он многого не понимал.
— Доминирования?
Она кивнула. Затем посмотрела на него, и ее прекрасные глаза затуманились страданием.
— Ты знаешь, как он рос. Что он пережил. Как он и Ника были ужасно оскорблены. Вначале, когда мы впервые встретились, мы говорили о моей… потребности. О том, что я считала нужным и чего хотела И он не мог… не мог заставить себя сделать что-нибудь, что могло быть истолковано как насилие. Он постоянно переживал, что каким-то образом унаследует жестокий характер своего отца, что это было каким-то генетическим фактором, и что он умрет, но не причинит мне боль. Вот почему он не хотел иметь детей. Он хотел их. Боже, он хотел их так же, как и я. Это мое самое большое сожаление, что у меня нет его ребенка, части его, ради которой можно было бы жить теперь, когда я его потеряла. Но он так боялся, что может оскорбить собственных детей.
Последние слова перешли в рыдания, и Марк больше не мог держать дистанцию. Он пересек комнату, сел на диван рядом с Евой и обнял ее. Она уткнулась лицом в его грудь, когда он провел руками по ее волосам.
— Роберт никогда не причинил бы вреда ни тебе, ни своим детям, — с абсолютной уверенностью сказал Марк.
Ева отстранилась, ее глаза, наполненные слезами, впились в Марка.
— Я это знаю. Ты это знаешь. Но он этого не знал. И я не могла его в этом убедить. Его отец сломал его, Марк. Его и Нику, обоих. Они так и не оправились от всего, что он с ними сделал, и это сильно повлияло на них во взрослой жизни. Это все еще влияет на Нику. Когда я сказала ей, что собираюсь делать, она взбесилась.
— Я бы тоже хотел услышать, что ты планировала, Ева, — мягко подсказал Марк. — Что должно было произойти сегодня вечером?
Ева отвернулась, сжав пальцы в кулаки.
— Я знаю, ты думаешь, что я понятия не имею, во что ввязываюсь, Марк, но я не дура. Я не просто встала и решила пойти в «Дом». Я думала об этом и исследовала это в течение нескольких месяцев. Я много разговаривала с Мансуром. Он хотел убедиться, что я знаю, во что ввязываюсь, и что я не принимаю поспешных, эмоциональных решений.
Что ж, слава богу за это. Мансур был солидным парнем. Он управлял заведением, которое обслуживает все мыслимые извращения или фетиши, но он относился к этому очень серьезно и очень тщательно проверял своих клиентов.
— Но это то же самое, что я сказал тебе сегодня, Марк. Роберт ушел. Он не вернется. И мне нужно двигаться дальше. Я не могу оплакивать его всю оставшуюся жизнь. Я нуждаюсь… Мне нужно…
Она запнулась, и Марк просто ждал, пока она соберется с мыслями. Он узнал сторону Евы, о существовании которой даже не подозревал. Как он мог?
— Я должна знать, правда ли то, что я думаю, что хочу и в чем нуждаюсь. У меня внутри эта потребность, Марк. Это боль, дыра в моей душе, которая стала еще больше, когда Роберт умер. Я слишком любила его, чтобы когда-либо просить или требовать, чтобы он дал мне то, на что он был не способен. И похоже, что я была недовольна. Боже, я любила его, Марк. Я любила его всем сердцем и нисколько не жалею о нашем браке.
— Я знаю, милая. Я знаю, — пробормотал Марк.
— Но эта потребность всегда была внутри меня, и я даже не могу объяснить это себе, так как я могу заставить тебя понять, что это не игра? Это не иррациональное желание заполнить пустоту, оставшуюся после смерти Роберта. Это всегда было. Всегда.
— Попробуй рассказать, — просто сказал Марк. — Скажи мне, чего ты хочешь. Что тебе нужно. Я послушаю, Ева. И я не буду тебя осуждать. Я просто послушаю, и мы поговорим об этом.
В ее глазах светилось облегчение. Ожидала ли она осуждения? Ожидала ли она, что он обвинит ее в неверности Роберту или его памяти?
— Я хочу быть… принадлежать. — По ее телу пробежала дрожь, которую он почувствовал даже через небольшое пространство, разделявшее их сейчас. — Я хочу то, что есть у Влада и Кристины. Я хочу, чтобы мужчина владел мной. Я хочу подчиняться ему, и я хочу, чтобы он заботился обо мне. Защищал меня. Боже, это делает меня похожей на какую-то беспомощную, зависимую истеричку. Но это не так. Роберт научил меня стоять на собственных ногах. Быть независимой. Это не значит, что мне нужно иметь это, чтобы выжить. Это то, что я хочу. Мой выбор.
Марк приложил палец к ее губам, чтобы заставить ее замолчать:
