Наконец, подошла наша очередь. Мы вдохнули, выдохнули, сжали кулаки и двинулись в кабинет. Внутри оказалось довольно тесно: два стола, два стула и один мужчина. Второй стол пустовал, видимо, они здесь работают посменно.
— Доброе утро, — уверенно выдала я, Вильса лишь сильнее сжала папку с подготовленными документами.
— Доброе, — с прищуром ответил клерк (или как они тут правильно называются?). — По какому вопросу?
Хм, сразу к делу — это хорошо.
— Вымогательство несуществующего долга за аренду земельного участка, — оттарабанила я.
Конечно, мы рисковали. Во-первых, две девушки (Нертор остался снаружи, он бы всё равно сюда не втиснулся), что не очень-то солидно выглядит в этом мире. Во-вторых, имеющая непосредственное отношение к таверне Вильса — несовершеннолетняя. Я же так, группа поддержки с подвешенным языком. Лишь бы словарного запаса хватило. А то как начнёт задавать каверзные вопросы, а я их не пойму…
— Давайте ваши документы, — на лице мужчины не дрогнул ни один мускул.
Никакого удивления, словно у него таких случаев по сто штук в день. Хотя почему словно? Видимо, так и есть.
Вильсу, похоже, сковал нервный паралич — не имела она опыта по инстанциям мотаться. Как села на стул, прижав папку к груди, так и не спешила двигаться в сторону решения нашего вопроса. Пришлось брать дело в свои руки.
— У нас есть договор аренды с точной суммой ежемесячного платежа, — забрав папку из судорожно сжатых рук Вильсы, я расстегнула её и принялась доставать бумаги. — Также имеется последняя расписка о передаче денег за шесть месяцев, вот даты.
Мужчина наклонился ко мне, взял из руки вышеозначенное, принялся изучать.
— Так, с этим понятно, у вас впереди ещё три месяца оплаченной аренды, — кивнул он мне спустя пару минут.
— Совершенно верно! — я сжала руку Вильсы, надеясь, что она, послушав наш позитивный диалог, всё-таки отомрёт.
— Договор составлен на Порута Козелькевича… — начал мужчина.
— Он умер, вот свидетельство о смерти и документы о правопреемственности, — протянула ему ещё две бумаги.
— И кто из вас Эхтра Козелькевич? — он позволил себе толику ехидства, ведь ни одна из нас не тянула на пожилую женщину.
— Она лежит, скованная недугом, — отмерла, наконец, Вильса. — Я её дочь, Вильса Козелькевич, наследница…
Она запнулась.
— Заявление, как и доверенность, подписаны лично Эхтрой Козелькевич, что подтверждает правомерность нашего присутствия здесь, — вставила я.
А потом до меня дошло, что львиную долю терминов на нулонском языке, которые наговорила вчера, когда составляли заявление, и сегодня, попросту не могла знать. И, тем не менее… Как так?
Сама не заметила.
— Хм, — мужчина с куда большим интересом взглянул на меня.
Кажется, в его взгляде мелькнуло уважение?
Перечитав заявление, а также пробежавшись взглядом по доверенности, которую я сообразила состряпать буквально перед отъездом, он вздохнул.
— Форма не совсем правильная, — выдал он, ничуть меня не удивив.
Я и так понимала, что что-то в этом роде нас сегодня стопорнёт, но сдаваться не собиралась.
— А можно образец? — мило улыбнулась, мол, не откажет же он очаровательной девушке.
— Разумеется, более того, дозволяю вам написать его здесь, к вашему заявлению приписать лишь шапку обращения на имя градоправителя. Тогда я у вас всё приму.
А вот это было неожиданно!
Я-то приготовилась прокатиться сюда как минимум завтра, а тут такая удача! Впрочем, на всякий случай я планировала скопировать заявление по правильной форме, подписать его у Эхтры и завтра таки прикатить с ним, чтобы уж точно вогнать все гвозди в крышку гроба нечеловеческой алчности Жадора Бородатого.
Или как там его?
На самом деле разница в заявлениях была совсем небольшая. Порядок слов и парочка формулировок. Но лучше перебдеть, чем недобдеть.
Пока Вильса писала новое заявление (плюс копия для меня), клерк сделал заверенные копии документов (вручную!), оригиналы отдал нам. Нет, кажется, я была не права насчёт ленивцев. По крайней мере, этот мужчина работал быстро. Учитывая, что у него нет ксерокса, так вообще на грани фантастики.
Единственное, о чём он посетовал, что незаконные требования Жадора, а также его угрозы не имеют письменного подтверждения, только наши устные показания. Именно поэтому в следующий раз, когда назначат встречу сторон, потребуется присутствие Эхтры. Неважно, на своих двоих она придёт или её принесут нанятые грузчики.
М-да, жаль, что у них тут нет инвалидных кресел, придётся выкручиваться.
[1] Вот так и было. До сих пор помню ту учительницу и её малоприятный голос, ставивший ударение не на последний, а на первый слог моей фамилии. Настала её минута славы!
Глава 10. Тучи сгущаются
Ортос
Я лежал в летней кухне, где по вечерам так любит колдовать над варевом Наташа, и пристально изучал добытую бумажку. Никто, похоже, даже не заметил её исчезновение со стола.
Безалаберные девчонки, что с них взять?
Хорошо, что они считают меня эйронцем. Видимо, мой амулет с головой морского дракона сгинул в Таронском море, а сам я находился в таком состоянии, что подобная путаница вполне ожидаема. Ведь мы с ними одной крови.
Нет, это определённо славная новость!
Потому что ободранный эйронец — личность куда менее примечательная и подозрительная на Нулоне, нежели потерпевший кораблекрушение армариец. Надо бы обзавестись тёмным плащом с глубоким капюшоном, чтобы морду прикрыть, да только денег со мной нет. Помнится, в пояс были вшиты золотые монеты, но его несколько раз задели «пираты», когда мы бились на мечах, а в воде он окончательно слетел.
Лежит сейчас на дне морском и обрастает водорослями. Меч там же, я его не выпускал из рук до последнего.
Вообще, Крайлах наверняка уже где-то на подходе, ведь разрушение моих защитных амулетов он должен был почувствовать. Как-никак лично их создавал. Вопрос в другом: как быстро он соберёт корабль и приплывёт сюда? Ещё есть вероятность, что он воспользуется зеркалами перехода и доберётся до Нулона через острова с Источниками Материи…
Нет, вряд ли. Потому что тогда придётся общаться с главным магом Нулона и его правителем, объяснять причины столь срочного посещения континента, а операция у нас тайная.
Мы вообще подозреваем, что химеры добрались до самой верхушки местной власти. Нет, там светиться нельзя, значит корабль. А это около двух-трёх недель. Сколько я здесь пробыл? Драх его знает!
— Не спиш-шь? — юркая змейка теперь не рисковала залезать мне на грудь, ибо руки мои обрели подвижность и с каждым днём наливались силой.
